29 марта 2024, пятница, 01:02
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Исаакий и право собственности

Исаакиевский собор в Петербурге
Исаакиевский собор в Петербурге

Тема передачи Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге в ведение РПЦ вновь всплыла в СМИ и стала одной из обсуждаемых в социальных сетях. Новый виток дискуссий начался в после того, как вице-спикер Госдумы Петр Толстой высказался по поводу правомерности передачи собора церкви.

Напомним, после того, как губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко заявил, что вопрос о передаче собора церкви можно считать решенным, часть горожан высказалась против этого. В городе стали проходить акции протеста, а около двух десятков активистов подали в суд коллективный иск о признании незаконным соответствующего распоряжения комитета имущественных отношений города.

23 января Толстой прокомментировал ситуацию вокруг Исаакия на пресс-конференции в информационном агентстве ТАСС. Говоря о протестах против решения городских властей передать собор РПЦ, Толстой назвал противников этого решения потомками людей, «выскочивших из-за черты оседлости с наганом».

 
Петр Толстой
duma.gov.ru

«Хочу от себя лично добавить, что, наблюдая за протестами вокруг передачи Исаакия, не могу не заметить удивительный парадокс: люди, являющиеся внуками и правнуками тех, кто рушил наши храмы, выскочив там… из-за черты оседлости с наганом в семнадцатом году, сегодня их внуки и правнуки, работая в разных других очень уважаемых местах — на радиостанциях, в законодательных собраниях, – продолжают дело своих дедушек и прадедушек», –  привело слова Толстого «Эхо Москвы». Во избежание сомнений в точности передачи слов «Эхо Москвы» опубликовало аудиозапись высказывания Толстого.

В социальных сетях высказывание было оценено как антисемитское (в Российской империи чертой оседлости называлась граница, за которой позволялось жить евреям); одна из новых ветвей дискуссии в результате была посвящена именно антисемитизму. Впрочем, интерес к теме передачи собора церкви сохранился.

Сам Толстой на своей странице в Facebook попытался снова вернуть все обсуждение к теме собственности, заверив читателей, что ничего подобного тому, в чем его обвинили, в виду не имел. «Сильно удивлен реакцией на мою оценку правомерности передачи Исаакиевского собора Русской Православной Церкви. Только люди с больным воображением и не знающие истории своей страны могут усмотреть в моих словах «признаки антисемитизма». Это было, напротив, предостережение от повторения событий, случившихся 100 лет назад, после которых были разгромлены тысячи храмов, а сотни тысяч людей были сосланы и расстреляны. Кому-то явно очень хочется навесить ярлык в попытках внести в общественную дискуссию очередную линию раскола, теперь – по национальному признаку. Еще раз подчеркиваю: в моем отсыле к действительным историческим событиям нет никаких признаков того, что хотят разглядеть особо бдительные товарищи», – написал он.

 
Интерьер Исаакиевского собора

«Я помню, когда Казанский собор был музеем. Тяжелое впечатление. Не думаю, чтобы кто-то из петербуржцев или гостей пострадал от того, что собор снова стал собором», – спорит с позицией Толстого по поводу собора Мария Рыбакова (Maria Rybakowa) из Москвы, начальник управления коммуникаций и информационной политики «Объединенные машиностроительные заводы».

«Проведите полную реституцию, не только РПЦ пострадала. А то получается какой-то сговор, одним возвращают, другим нет. И монархию восстанавливайте», – саркастически замечает пользователь Алексей Абрамов, в настоящее время проживающий в немецком городе Цоссен.

«А меня удивляет желание Петра Толстого передать церкви то, во что она ни рубля не вложила. Этот многострадальный собор четырежды перестраивался, и все на государевы деньги. Так что это спорный вопрос, кому он принадлежит. Сказано же, что службу вести могут. Так нет же, наша РПЦ ведет себя как самый настоящий рейдер – там, где крест стоит, не замай – чувства верующих оскорбляешь. Тут же набегут бородатые дебилушки, которые во славу божию тебе с удовольствием наваляют. Хоть палец в рот этой публике не клади – по плечо руку точно оттяпает», – так отреагировал на слова Толстого пользователь Вячеслав Шумаков.

О том, что Исаакиевский собор не должен быт передан церкви, если рассуждать в понятиях «восстановления исторической справедливости», говорили многие. «Формально Исакий никогда не принадлежал церкви. С момента окончания стройки. По-моему, был какой-то короткий период, когда он не был на балансе государства, но очень короткий. Погуглите», – так объяснял, например, почему не считает передачу собора РПЦ мерой правильной пользователь Константин Наумов из Москвы.

«В Питере храм уже у каждого священника свой есть, за каждым углом, в каждом квартале. Необходимости в том, чтобы передавать Исаакий РПЦ, не было. Это государственный музей, памятник архитектуры, достояние светского общества. И еще деньги...

Вся эта история выйдет боком тем, кто это затеял. Никогда еще люди не были так едины, как в желании оградить Исаакиевский собор от посягательств РПЦ», – полагает Алексей Максимов из «Нова-Медиа Групп».

«Санкт-Петербург по-прежнему будет нести все расходы по содержанию и реставрации Исаакиевского собора. Все сборы и доходы от эксплуатации здания по всем профилям теперь будут уходить в РПЦ (не облагаясь налогами), а не в городскую казну. Это всё, что нужно знать о т.н. "возвращении церковной собственности". Приватизация доходов и "национализация" расходов.

P.S. можно даже не вдаваться в подробности типа тех, что собор никогда РПЦ МП не принадлежал в принципе. Построен он за счет казны, был на балансе казны с момента постройки, а у РПЦ – только "в эксплуатации", не более того.
P.P.S. Цена вопроса – 800 миллионов рублей в год. Настолько вырастут доходы РПЦ и на столько же – расходы города», – так объяснил свое видение ситуации Илья Вайцман, популярный блогер и журналист из Нижнего Новгорода.

«Конфликт вокруг Исаакиевского собора связан во многом с тем, что светские люди не понимают внутрицерковной логики. Впрочем, многие церковные люди тоже ее не понимают. Административная сверхцентрализация соседствует в церкви с высокой степенью плюрализма, когда речь идет о большом количестве важных вопросов.

Например, сколько времени длится всенощная (вопрос, не праздный для экскурсантов)? На этот вопрос даже патриарх не сможет дать короткий ответ. Может длиться два часа, может четыре, а может и шесть. Все зависит от точки зрения даже не епархиального архиерея, а настоятеля конкретного храма. Более ста лет назад в Киевской духовной академии один раз служили всенощную по всем правилам - получилось восемь часов. Понятно, что ни один прихожанин этого не выдержит - поэтому каждый настоятель сокращает по своему разумению. И никто не может гарантировать, что в Исаакиевский собор не назначат священника-"максималиста".

Еще один вопрос – можно ли проводить в храме концерты классической музыки? Для западных христиан – на опыт которых сейчас нередко ссылаются – ответ ясен. Для русских православных – совсем нет. Один батюшка может разрешить, а другой - принципиально нет. А третий проверит репертуар и спросит о соответствии того или иного произведения православным нормам (тоже понимаемым по-разному – для многих и Бортнянский с Рахманиновым недостаточно православны). Причем сейчас "в моде", скорее, строгость, связанная с монастырской традицией.

Или же насколько совместимы экскурсии и воскресная школа (это нормальный элемент приходской жизни)? В соборе святого Павла в Лондоне я помню группу детей, с которыми разговаривал священник, не обращавший внимания на бродивших вокруг экскурсантов. При этом дети сидели на каких-то матах (если я не ошибаюсь) в свободных позах. В современной России, думаю, такая практика не встретит поддержки у большинства церковных людей - более того, обращение к западному опыту натолкнется на сильное неприятие. Мол, доигрались там до однополых браков, а у нас строже надо, тогда все хорошо будет.

Вопросов много, но дать на них четкий ответ нельзя. Даже если назначить в собор священника, склонного к компромиссам с представителями светской культуры, нет никаких гарантий, что через несколько лет его не сменит ригорист. И никто из "внешних" не сможет на это повлиять», – такое мнение высказал на своей странице в Facebook политолог Алексей Макаркин, первый вице-президент Центра политических технологий, главный редактор «Политком.ру».

Историк Иван Курила, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге считает, что в целом все упирается в спор хозяйствующих субъектов:

«Мы знаем, что православные службы в храме идут постоянно, мы знаем, что Исаакиевский собор открыт для посетителей, туристов, людей, которые хотят посмотреть на него как на одну из вершин российской архитектуры, культурное достижение императорского периода. То есть все работает. Мы слышим и от сторонников передачи собора в ведомство Русской православной церкви, и от противников, что для верующих и посетителей ничего не изменится. Службы идут сейчас и будут продолжаться, посетителей будут пускать и потом, может быть, даже бесплатно. Но если ничего не изменится для верующих и для посетителей, то, похоже, что это вообще вопрос не отношений церкви и мира, верующих и неверующих, это, скорее, то, что называется спором хозяйствующих субъектов. А раз так, то и разговор идет о том, кто из этих хозяйствующих субъектов вызывает больше доверия — музей или РПЦ.

У меня больше доверия вызывает музей. К сожалению, так получилось, что РПЦ не выглядит сегодня как ответственный хранитель, которому бы я доверял как гражданин страны какую-то часть национального богатства. Музей, во-первых, лучше сохраняет материальные ценности, это его основная задача. Во-вторых, от музея не ожидаешь, что он будет разделять пришедших по принципу вероисповедания. И, наконец, Исаакиевский собор — это общенародная гордость, это действительно одна из вершин императорской культуры Петербурга. Это не просто культовое здание православной церкви или православной общины Санкт-Петербурга.

Мы знаем и по источникам финансирования строительства собора, и по смыслу его существования с момента постройки — это всегда была гордость российского государства и культуры, а не один из культовых предметов. Исаакиевский собор строился за счет государственного бюджета и очень большую долю бюджета российского государства забирал на протяжении всего периода его строительства. Это был национальный проект очень долгого времени. К сожалению, авторитет РПЦ в обществе не настолько высок, не настолько мы можем ей доверять, мне кажется, как можем доверять музею. То есть к музею свои вопросы есть и могут быть, но, во всяком случае, Исаакиевский собор, с моей точки зрения, должен остаться в государственной собственности и музеем, прежде всего. Музеем, в котором, конечно, соблюдаются возможности проведения православных обрядов», – воспроизводит он на своей странице в Facebook свое рассуждение для французской новостной радиостанции RFI (РФИ).

В споре относительно должествующей принадлежности Исаакиевского собора все упирается в понятие о праве собственности, которое в России достаточно необычно. Такое мнение высказал аналитик «Полит.ру» Василий Измайлов.

«Сложная история с передачей Исаакиевского собора: чем больше читаешь сопутствующей литературы, тем больше понимаешь, что всякое содержание, выходящее на страницы федеральных СМИ, является интригой против кого-то. Но если от интриг немного отойти в сторону и задаться сущностным вопросом, то мне кажется, что здесь нужно обратить внимание как минимум на два аспекта.

Первый аспект – это что является критерием верной оценки ситуации. Исаакиевский собор, помимо сакральной и художественной ценности – прежде всего, юридический объект. Поэтому, вероятно, нужно руководствоваться правом при разрешении этого спора. Но дальше возникает вопрос, каким именно правом руководствоваться.

Мы можем руководствоваться правом традиционным, которое говорит о том, что объект собственности может являться собственностью только того человека или организации, которые на него в свое время формально или неформально зарегистрировали это право. Конечно, в данном случае не вполне ясно, что такое «неформальная регистрация права», но думаю, что в отношении Исаакиевского собора мы приблизительно понимаем, о чем идет речь. А второй вариант – мы можем руководствоваться тем, что в отношении этого объекта действуют какие-то иные нормы, связанные с современным состоянием правовой системы того или иного государства.

Иными словами, в нашем случае это означает: либо мы принимаем точку зрения, что Исаакиевский собор должен принадлежать тому, кому он принадлежал до 1917 года, когда произошел тотальный пересмотр права собственности; либо мы говорим о том, что Исаакиевский собор – это некоторая бестелесная субстанция, которая возникла на пустом месте (ну, Петербург же возник на пустом месте – так что даже какая-то логика в этом есть), и вопрос о принадлежности этого объекта должен выносить суд (который, вероятно, в этом случае должен всякий раз принимать то или иное решение по тому или иному объекту собственности, существующему с исторического периода существенно более раннего, чем 1917 год).

Обратите внимание: без рассмотрения вопроса о том, чем являлся Исаакий до революции и в последние годы, вообще никакого решения спора быть не может. В этой связи позиция губернатора Полтавченко, который вроде как распорядился передать собор Русской православной церкви, юридически несостоятельна. Однако это не означает, что она сущностно неверна – в том случае, если суд примет решение в пользу этой точки зрения.

Это был первый вопрос. Второй же вопрос заключается в том, чем руководствуются люди, которые однозначно заявляют о том, что собор Русской православной церкви принадлежать не может. Мне хотелось бы подчеркнуть: тут разговор идет именно о том, какова система оценки, которая существует в сознании этих людей. Ну, каждому в черепную коробку не залезешь, но, по-видимому, речь идет о следующем. Объект большой, объект важный, объект, представляющий культурную ценность, по определению должен принадлежать государству. Потому что за все крупное и культурное у нас отвечает именно оно.

Здесь тоже интерпретация совершенно очевидна: это абсолютное сознание советского времени, абсолютный реликт того, что мы видели. Двадцатые, тридцатые и уж точно пятидесятые и шестидесятые годы прошли под знаком подобных взглядов. И это внятная, но абсолютно несостоятельная точка зрения.

Опять-таки, можно говорить о том, кому она близка и кому не близка. Но совершенно очевидно, что эти оценки выносятся исключительно внутри коммунистического дискурса, с чем современному человеку трудно согласиться.

И объединением первого и второго аспекта является, фактически, один и тот же вопрос: признаем ли мы право собственности, действующее на территории Российской Федерации, вообще, а главное – признаем ли мы преемственность права собственности, которое действует с 1917 года. Ответ понятен: мы этого права собственности не признаем. А дальше начинаются вопросы, которые, опять-таки, существуют в рамках юридического поля.

Полагаю, что нет ни одного юридического аргумента, который бы свидетельствовал в пользу этой точки зрения. Означает ли это, что мы живем в каком-то особенном поле и каком-то особенном сознании? Вы знаете, по-видимому, означает.

Поскольку первый же непредвзятый юридический процесс, который будет руководствоваться не соображениями целесообразности, а соображениями закона, в том числе и современного российского закона, безусловно, вынесет решение о том, что усадьба Останкино должна принадлежать Шереметьевым, а усадьба Архангельское – Юсуповым. И не надо недооценивать важности, значимости и глубины той коллизии, в которой в какой-то момент наше общество может оказаться.

Если же этого не произойдет (а, вероятно, этого не произойдет еще какое-то время), тогда нужно понимать, откуда, в известном смысле, растут корни нашего правового нигилизма. Что называется, если все можно взять и отобрать и никак за это не ответить, то «Какой же я тогда штабс-капитан?», как говорил герой Достоевского. Перефразируя его, можно сказать: «Я самый что ни на есть майор советской армии!»», – сказал Василий Измайлов.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.