19 марта 2024, вторник, 07:34
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Церковные битвы

Акция против строительства храма в Екатеринбурге
Акция против строительства храма в Екатеринбурге

Вице-губернатор Свердловской области Сергей Бидонько заявил, что никто не собирается останавливать строительство храма святой Екатерины на месте сквера в центре Екатеринбурга, сообщает Е1.Ru. По его словам, «Русская медная компания» 14 мая оформила все документы и получила разрешение на строительство. Бидонько призвал защитников сквера проводить только согласованные акции протеста. Заявление чиновника прозвучало по итогам встречи сторонников и противников строительства храма в резиденции губернатора Евгения Куйвашева. Встреча проходила в закрытом режиме.

Накануне акция противников строительства церкви Святой Екатерины на месте сквера возле Театра драмы в Екатеринбурге обернулась столкновениями между ее участниками и «защитниками храма», которых местные СМИ и telegram-каналы называют «спортсменами». Изначально храм собирались строить на площади Труда, затем — на насыпном острове в акватории городского пруда. Его возведение запланировано к 300-летию Екатеринбурга, которое будет отмечаться в 2023 году.

 
Снесенный Екатерининский собор в Екатеринбурге / wikipedia.org

Когда храм решили строить в сквере у Театра драмы, в прокуратуру начали поступать жалобы, однако она не нашла причин для запрета на реализацию проекта. После этого активисты стали устраивать митинги, требуя не уничтожать сквер. Протесты длились несколько месяцев, но 13 мая ситуация накалилась: противники строительства храма повалили ограждение вокруг территории стройки, окружили палатку ЧОП «РМК Безопасность» и принялись водить вокруг нее хоровод, выкрикивая «Мы за сквер!» и «Скверу быть». «Защитники храма», придя к месту проведения акции, подняли металлический забор и заблокировали некоторых активистов внутри. Те попытались повалить ограждение, однако «спортсмены» этому противостояли. Двое из них носили вокруг забора икону, читая при этом молитвы.

Суд в Екатеринбурге оштрафовал участника акции против строительства собора святой Екатерины Николая Богданова, сообщает Znak.com. Активиста признали виновным в мелком хулиганстве и оштрафовали на тысячу рублей. По словам полицейских, он был в нетрезвом состоянии и нецензурно выражался. В суде мужчина отрицал показания полицейских.

Своим мнением о том, возможно ли компромиссное разрешение конфликта, с «Полит.ру» поделился ведущий эксперт Центра политических технологий Алексей Владимирович Макаркин.

 
Алексей Макаркин

Компромисс здесь найти сложно. Потому что у одной части общества один подход, у другой части общества подход прямо противоположный. Поэтому найти компромисс очень непросто. Можно, например, пробовать в четвертый раз перенести храм. Но если перенести его на какой-нибудь пустырь, где не растет ни одного кустарника, против этого уже выступит церковь и, что немаловажно, спонсоры. А если перенести в какой-нибудь очередной сквер, то этот сквер тоже превратится в поле битвы. Поэтому четвертый перенос вряд ли что-то решит.

Одни выступают за то, чтобы строить, другие выступают за то, чтобы не строить. Как это совместить, не очень понятно. Причем речь, с учетом интересов епархии, с учетом интересов спонсоров, идет именно о большом храме, который должен стать одним из главных храмов Екатеринбурга. Поэтому здесь вряд ли кто-то согласится, например, на небольшую часовенку. Потому что для одних это будет знаком, что культовое сооружение построено и, возможно, что-то в процессе вырублено. А для других это будет неприемлемой уступкой. Поэтому компромисс, связанный с масштабом храма, тоже не очень просматривается.

Важно также понимать, что здесь целый комплекс проблем, это не только вопрос сквера. Казалось бы, нашли место, которое изначально не вызывало таких уж больших споров. Если бы вопрос был только в сквере, проблему, вероятно, было бы проще решить. Но здесь целый комплекс проблем. Часть общества крайне негативно относится к такому феномену, как клерикализм.

Антиклерикализм, кстати, у нас появился сразу после дела Pussy Riot. Когда церковь выступила с позиций строгого закона, церковь утратила тот иммунитет от критики, который у нее был. До этого ее критиковали весьма немногочисленные группы, не очень значимые общественно. И любая критика перебивалась аргументом, что церковь много пострадала во время советской власти, во время гонений. После дела Pussy Riot этот аргумент для немалой части общества, причем части активной, модернистской, стал уходить, церковь для них стала такой темной силой, не только прислужником власти, но и силой, которая использует в отношении оппонентов закон. Ну а раз закон, то почему они должны в отношении церкви использовать благодать. Раз церковь говорит, что не надо прощать, то и они могут занять такую же жесткую позицию. В общем, нашла коса на камень. То есть церковь в их глазах превратилась в такую организацию, которая не просто сотрудничает с властью, но еще и сажает. Поэтому этот образ гонимой церкви ушел, появилась церковь в роли гонителя.

 
Пикеты у здания ФСИН в поддержку Надежды Толоконниковой / mskagency.ru

Для другой части общества есть проблема денег. Там есть спонсоры, спонсоры – это крупный бизнес. А у немалой части общества, не слишком модернистски, кстати, настроенной, существует следующее восприятие: есть национальное богатство, оно в общем создано предыдущими поколениями, создано всем обществом. Поэтому если что-то строится на частные деньги, то в конце концов опосредованно строится на народные деньги. Потому что заводы строил народ. Все это происходит на фоне повышения пенсионного возраста, роста цен, роста налогов. Если помните, была знаменитая фраза премьер-министра: «Денег нет, но вы держитесь». И вдруг получается, что деньги есть. А люди не очень различают, частные деньги или государственные. Мол, деньги у них от завода, а когда завод построили? А кто этот завод построил? Поэтому мы должны влиять, мы должны принимать решения, это не только их деньги, это общие деньги.

Поэтому эта проблема связана не только со сквером. Сквер – это объект, куда можно прийти, водить там хороводы, попробовать повалить забор. А тут еще и с другой стороны спортивного вида граждане, не очень похожие на богомольцев, дают понять, что тут обязательно будет храм. Подобные конфликты сложнее, чем просто вопрос сквера, тут еще и психология людей.

В таких случаях обычно вопрос откладывают. Это может устроить одну сторону, но в меньшей степени устроит другую сторону, тех, кто выступает за строительство храма. Решение отложить вопрос никого не удовлетворит полностью, но в меньшей степени будут довольны сторонники храма. Потому что фактически это значит, что храм пока строить не будут. А бывает, что сегодня у спонсоров есть деньги, а завтра они скажут, что надоело. Такое тоже может быть. Поэтому это будет компромисс не в пользу сторонников храма.

Вариант строительства на частной территории тоже из области фантастики. Это церковь святой Екатерины, покровительницы города. Она запланирована не как простая церковь, она запланирована как одна из архитектурных доминант города. Это церковь в честь покровительницы города, церковь с такой предысторией. Прятать эту церковь никто не собирается. Поэтому компромисс со строительством на частной территории, боюсь, тоже не просматривается.

Есть еще один гипотетический способ, он называется референдум. Но дело в том, что референдум – это, во-первых, дело непредсказуемое. А у нас государство привыкло, что если голосуют, то предсказуемо. Активисты, вероятно, на референдум согласятся. Тем более что у нас можно поднять народ против строительства храма на упоминавшихся ранее двух основаниях, модернистскую часть можно привлечь рассуждениями, что церковь слишком много о себе возомнила, сажает девушек, вырубает деревья. А патерналистскую часть можно поднять рассуждениями, зачем тратить на храм деньги. Возможность мобилизации верующих вызывает гораздо больше вопросов. Поэтому, кто выиграет референдум, большой вопрос. Кроме того, при референдуме могут быть подняты другие вопросы, невыгодные для власти.

 
Магдебург. Церковь св. Иоанна  / wikipedia.org

Как-то я был в Штутгарте, там на референдуме решался вопрос о строительстве нового вокзала. Или, например, как-то я был в Магдебурге, там выносили на референдум вопрос о восстановлении церкви святого Ульриха. И большинство населения высказались против. Ну раз немцы сказали «не хотим», значит, сказали, ну что делать. Референдум – это самый цивилизованный способ. Но шансов, что на него решатся, не очень много, потому что способ цивилизованный, но непредсказуемый. И более того, если пройдет референдум, противники строительства, весьма вероятно, победят. Если бы такой конфликт возник в странах Евросоюза, думаю, решение о городском референдуме было бы совершенно безальтернативным. Но что пойдут на такой прецедент, еще и с непредсказуемым результатом, представляется весьма сомнительным.

Своим мнением о том, почему в последнее время все чаще появляются новости о конфликтных решениях власти, с «Полит.ру» поделился политолог Александр Владимирович Кынев.

 
Александр Кынев

Если исходить из здравого смысла, то сама логика сегодняшней политико-экономической ситуации в стране должна диктовать власти необходимость взять паузу, не раздражать, не создавать новых поводов для недовольства. Любой человек, желающий действовать рационально в условиях кризиса и конфликта, понимая, что его усугубление несет дополнительные риски, старается, по возможности, уйти в сторону, не раздражать, возможно, на какое-то время не попадаться на глаза, если это чревато эскалацией. Тем более в том случае, если конфликт уже принес ущерб и его усугубление несет дополнительные риски. А этот конфликт уже принес, мягко говоря, очень тяжелые последствия в ходе прошлогодних электоральных проблем.

Но на этом фоне мы видим не только не затишье, а наоборот - скорее эскалацию большого количества решений, больших и маленьких, которые усиливают конфронтацию, усиливают политическую турбулентность. Причем происходит это не в каких-то второстепенных регионах, что, возможно, не сыграло бы такой большой роли. Эти решения, с одной стороны, бьют по наиболее политически и медийно активным избирателям, по тем, кто молчать не будет, кто выступает в качестве лидеров общественного мнения и, соответственно, способен транслировать эту эмоцию максимально широко. С другой стороны, эти решения бьют по регионам, которые всегда находятся в центре внимания и отличаются очень мощным политическим и интеллектуальным потенциалом.

Все это выглядит предельно нерациональным. И, безусловно, напрашивается вопрос, почему это происходит. Думаю, что одного ответа нет. Как обычно и бывает в жизни, здесь разумно говорить о сочетании различных факторов. С одной стороны, это переход количества в качество. Слишком долгий отрицательный кадровый отбор, когда преданность доминирует над профессионализмом, неизбежно сказывается на качестве принимаемых решений. С другой стороны, играет роль сама ситуация кризиса, сжатие условного «пирога ренты» заставляет элитные группы волноваться не за судьбу системы, а за свой шкурный интерес. Это то, что мы наблюдаем с мусорной реформой, или, например, с безумным лоббизмом производителей мясопродуктов. Которые думают о себе, а с точки зрения системы наносят ей очень сильный репутационный удар и ведут к активизации тех групп, которые власти лучше было бы не трогать. Особенно учитывая предстоящие в этом году выборы в Москве, выборы в Санкт-Петербурге, в которых роль этих групп, образованных горожан, крайне высока. Все это происходит в крайне неудачное время, но, видимо, их мало интересует реакция людей и долгосрочные последствия, есть ощущение, что надо совершить большой «хапок» здесь и сейчас.

Кроме того, думаю, есть и третий важный фактор. Внутри самой системы в последние годы резко снизилась координация в целом. В нулевые годы решения, которые касались внутренней политики, проходили через некоторый единый центр, случайных решений практически не было, все довольно жестко согласовывалось. И вырабатывалась единая линия. Сейчас этой единой линии нет. Кто первый встал, того и тапки. В результате мы видим некоторую энтропию, когда каждый элемент системы пытается захватить столько, сколько может, а никакого центра принятия решений, который мог бы ударить кулаком по столу и сказать «вам туда нельзя, а вам сюда нельзя», мы не видим. Происходит постоянное толкание друг друга локтями и никакого внешнего судьи в этом процессе не наблюдаем. С точки зрения системы, это, несомненно, работает на ее дестабилизацию.

Все вместе в совокупности это создает ощущение нервозности, ощущение суеты и ощущение полного непонимания, что будет дальше. Это дополнительно дестабилизирует общество и элиты. Получается своеобразная спираль. Ощущение нервозности подталкивает людей действовать быстрее. Мол, надо не думать, что будет дальше, а срочно где-нибудь что-нибудь урвать. Что в свою очередь приводит к дополнительной дестабилизации и еще усиливает ощущение нервозности. Куда приведет эта спираль, покажет время.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.