Алексей Цветков — Когда в густом саду
когда в густом саду когда в тенистом
я вызывал тебя условным свистом
сойти к реке где нам луна светла
когда к утру мы первых птиц кормили
я ни на миг не сомневался в мире
что он таков как есть что он всегда
как мы играли там в эдеме дети
нам верилось существовать на свете
он состоял из лета и весны
какие липы нам цвели ночами
и каждый знал что завтра нет печали
наступит день где мы опять верны
теперь река за плесом половины
уходит в рукава и горловины
слепые липы угнаны в пургу
мир выстоял но уцелел не очень
дороже прежнего но так непрочен
он весь река а мы на берегу
там на холме все светит в сад веранда
я посвищу тебе моя миранда
до первых зорь пройдем в последний раз
где тени прежних птиц над нами грустно
и на глазах прокладывает русло
прекрасный новый мир уже без нас
Всеволод Емелин — Самоизоляция
Устав смотреть на нашу проституцию,
Сменив на гнев свою любовь и милость,
Нам Бог послал поправки в Конституцию,
Нефтяной кризис и коронавирус.
Быть может, только в самоизоляции
В своих дворцах, квартирах и на дачах
Немного люди отойдут от [блуда]
И горько о грехах своих заплачут.
И лишь сейчас, во время карантина,
Постиг, в себя заглядывая, я
Какие сатанинские глубины
Лежат в моей основе бытия.
И, поедая гречку, запасенную
Во дни печальные Великого Поста,
Я чувствую, что мне не быть спасенным
Пока душа моя так нечиста.
Ну, а поскольку наша жизнь всё краше,
То вовсе нет желанья двинуть кони,
Хотя давно полна с краями чаша
Моих паскудств и прочих беззаконий.
Но есть еще другая точка зрения,
Что это всё враги наслали беды,
Чтобы сорвать нам волеизъявление
И юбилей торжественный Победы.
Не то достали Бога мы грехами,
Не то мы жертвы их спецоперации,
Короче, есть о чем скрипеть мозгами
В дни добровольной самоизоляции.
Иван Давыдов — Вечера жевали жуть...
Вечера жевали жуть,
Пересчитывали медь.
Расскажи, как жизнь прожить,
Если жизнь — про смерть?
Что-то я помню: подъезд, квартира,
Пыль на полу, на стене картина:
Нимфа ублажает сатира,
А про то, что время — болото, тина
Я знал и до карантина.
Помню: пели часы на разные голоса,
Так, что дрожала у дома грудная клетка.
Сразу за спальней начинались леса,
Поэтому спальню мы покидали редко.
Я и вовсе думал, что мне это чудится, —
Девятый этаж, откуда здесь лес? —
Пока к ужину из леса не начали выходить чудища.
Иные с рогами, иные без.
В гостиной гремели балы ночами.
Спать мешала музыка нам и котам.
Кавалеры громыхали мечами,
Кавалеров дамы не замечали,
Демоны трогали дам (там).
А потом, когда кончалась зима,
Наступало море — вал и еще раз вал.
Чайки будто клочки письма,
Которое Господь разорвал.
Дальше не помню.
Дальше провал.
Я не дорисовал.
Алексей Цветков — Два зеркала она дала ему...
два зеркала она дала ему
одно взаправду и еще ночное
где отраженье спрятано в дыру
невидимое зеркало ручное
две лопасти а вместе вся стена
с той стороны заключена причина
она сама пока была всегда
как в зеркале простом неразличима
смотри стекло просверлено насквозь
нить времени проложена подкожно
там предстоит всё что давно сбылось
а то что было раньше невозможно
она ему два зеркала дала
в одном лицо для памяти хранится
жизнь без нее короткая длина
где днем ночное зеркало граница
не вспоминай зачем она вообще
саднит стекло но если глянуть слева
взорвется ночь и в треснувшем зрачке
сощелкнутся две половинки света
Всеволод Емелин — Рассказ деда
Иван Давыдов — Цикл, сочиненный ночью во время
1
Никуда не течет теперь река Волга,
У хранителя-ангела глаза волка.
Земля из-под снега глядит вдовой.
Смилуйся, государыня-водка,
Отпусти на денек домой.
Ты ведь всё понимаешь, моя горькая,
Мне бы в сон цветастый кубарем с горки
К тому вон облаку в легкой лодке,
Но не сплю, слова — стальные иголки —
Вытягиваю из глотки.
Это больно, но действую без колебания
(Так шагает зверь по тропам лесным):
Сложится из слов колючая колыбельная,
Мир заснет, и, может быть, я с ним.
2
От Эрота стрелу бы и принял, но
Не летит стрела, ибо прав Зенон.
Или в землю лечь, словно я — зерно?
Всё равно темно на пути земном.
Тут издох бы атлет, а я не атлет,
Да еще попробуй с ума не спять:
Я не сплю уже пятьдесят лет,
Хотя прожил всего только сорок пять.
Не сумел бежать от своих скорбей,
И щенком слепым прижимаюсь к стенам.
У любви нет глаз, — говорил Орфей,
А уж этот-то знал кое-что про темень.
3
Буду честен, то есть буду жесток:
Если ночь снимает шитый платок,
А рассвет — будто нарыв,
Если люди вокруг похожи на рыб,
Значит, придет потоп.
Если месяц как серп, но невидим жнец,
Если горы падают ниц,
Если с ветром ветер затеял спор,
Если люди в городе похожи на птиц,
А глаза их тонут в ямах глазниц,
Значит, в город крадется мор.
А вот если утро надело лучший наряд,
На который немало ушло труда,
Но никто не в слезах, и никто не рад,
Значит, все уже вымерли. Или спят.
Значит, нам с тобою туда.