19 марта 2024, вторник, 09:06
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Россия. Поэма

«Дворянин-философ: "Известия", рукописные книги, медали и "системы" (1770–1780)»
«Дворянин-философ: "Известия", рукописные книги, медали и "системы" (1770–1780)»

Публикуем отрывок из поэмы «Россия», сочиненной писателем и философом екатерининских времен Фёдором Дмитриевым-Мамоновым (1728–1805).

Полностью поэму можно прочитать в подготовленной издательством  Б.С.Г.-Пресс книге. «Дворянин-философ: "Известия", рукописные книги, медали и "системы" (1770–1780)». Ранее мы публиковали предисловие к этой книге, написанное ее составителем историком литературы Михаилом Осокиным. Из предисловия читатель может узнать подробности о биографии и работах Фёдора Дмитриева-Мамонова.

К читателю

 Читатель, без сомнения, пожелает знать притчину, которая меня побудила сочинять поэмуi, столь великую в своем предмете? Притчины другой нетii, как моя охота философствовать; способность, которую я имею писать великое предприятие стихами; время свободное, которое мне дозволяет иметь на сочинение мысли и сочинять оные; и охота моя упражняться болше в философствовании, нежели с праздными глаголыiii; а болше всего притчина сей мой труд — истинная любовь к моему отечеству. Каждая песнь, которая будет следовать оной, кой час будет окончана, чтению желателям сообщаться будет. [2/2 об.] Каждый список, который будет запечатан печатию с сияющем сонцем с эпиграфом nonsibisedmundoiv и который будет иметь градированную фигуру, принадлежащую к первой песне, дается от рук самого автора [2 об./3].

Песнь первая

Виргилииv, Гомерvi, божественны названьи;

О, славны имена от столь веков в писаньи!

О, славны мужие от столько много лет,

Которым навсегда дивиться будет свет!

Вы подали пример дела велики славить,

И древность не силна ваш ум сотреть, загладить,

Затем что слава в свет гласит о вас трубой,

Виргилии кто был и кто Гомер такой.

И каждый век, хоть пел от вашего примера,

Виргила свет не зрел и не было Гомера. [3/3 об.]

Когда бы свет не зрел великих сих умов,

Которые вмещать людей могли в богов,

Ахиллес и Энейvii, преславны толь делами,

Hе быть бы чтимым вам, конечно, меж богами.

И ваши имена, что свету стали честь,

Погрязли бы во тме, не знала бы их весть.

Великий Александр тем славен без примера,

Что, к сердцу приложив, с собой носил Гомераviii,

И тем его Гомер по славе проводил

Ко славным всем делам, как свет он победил.

И много хоть уж лет скончавшуся Гомеру,

Все, что ты написал, царь света взял за веру,

Затем что книги ты толь мудро написал,

Что мудрый столь их царь знать в славу почиталix.

Он, вытвердив стихи премудраго сложенья,

Вменял себе за честь их часта повторенья.

Дни самых наших дней, хоть сколь давно ни есть,

Слова твои твердить мы все вменяем в честь:

Медали, надписи, и все, где ум сияетx,

Гомера мудрых слов ум часто представляет. [3 об./4]

Коль столь и столько лет ум дивом в свете есть,

О, разум сей иметь коль есть велика честь!

Две строчки Александр Гомера возглашает —

На что он то творит? Премудрым слыть желает.

Цесарской римской род тем славен будет ввек,

Что в свете был Виргил, сей мудрый человек,

Который мысли, ум божественны имея,

В весь мир превозгласил преславнаго Энея!

И род, и все дела он так его воспел,

Что Август от него взять корень восхотелxi:

А Августа во всей Эвропе просвещенной

Имеют праотцем цари всея вселенной.

Ум пылкой всех умов, божественный Гомер,

Виргилию ты был во славе всей пример,

Но естьли днешний свет зреть хощет вновь Гомера;

О, муза, кто достиг столь славнаго примера!

Но я в том признаюсь, что в нраве я такой,

Терпеть что не могу пример брать никакой,

И естьли пел Гомер, нигде не занимая,

Лишь в том беру пример, Гомеру подражаяxii. [4/4 об.]

Щастливым чту себя, что росc я в свет рожден,

В Россьи воспитан я, в России научен,

В стране, котора вдруг полсвета обымает,

И царств, и разных стран толь много обладает.

Народы разные, различных столько вер,

В одеждах, нравах тьмы преходят всяк пример.

Россия где собой Эвропу занимает,

В науках, в пышности, все в свете превышает.

Где Петропольxiii стоит при невских берегах,

Приходят многие народы в кораблях,

Оружие везде российское сияет,

И всюду, где идет, разит и побеждает.

Но естьли обратим к далнейшим взор странам,

Народы чудные предстанут вдруг глазам,

Которые вобще Россию составляютxiv:

Страны такие есть, где ввек коней не знают,

Но, впрягши в сани псов, так скачут по снегам,

Как должно есть скакать в Эвропе лошадям. [4 об./5]

И есть страны таки, оленей где впрегают,

И также и коней в странах оных не знают;

Страны такие есть, где полгода есть день

И полгода есть нощь, чернейша кроет тень;

Страны, где солнца жар несносен столь бывает,

И вечной лед собой где воды покрывает.

Россия исполин во свете есть такой,

Который всех концев содержит вес рукой:

Одной он стал ногой, где есть предел Китайской,

Другой средь полских недр и где предел Курляндской;

Туреция, Царьград не знает, что зачать,

Российский исполин там может досязать,

Коль естьли распростерть он руку пожелает,

От коея Царьград ничто не защищает:

Крым с морем Черных вод он держит уж рукой,

И сердце Шведских стран в его руке другой.

Завистливые толь российские соседы,

Скажитя, прусаки, скажитя нам, о шведы,

В обширности какой стоит ваш великан?

Колени досягнуть не может весь их стан [5/5 об.]

Сего, котораго свет россом называет,

Лишь тронет ногу он, ваш деться где не знает!

Не басни я пишу, но весь то знает свет,

Что росской исполин не раз гонял вас вслед.

Стран южных россов край — Касписка моря воды,

Где перские живут обширные народы,

А море Белое течет где в океанxv, —

Архангельск город там и Росской порт созданxvi.

На север оных стран эвропские народы

Приходят в кораблях для многой им выгоды.

В Азовско море росс давно уж сделал шаг,

И бег Балтийских волн российской держит флаг.

России нужды нет Америкой пленяться

Иль в море на Восток меж стран чуждых скитаться,

Полсвета целого России есть длина1

И градов пятьдесят в Сибире ширинаxvii.

Такой страны я сын, лишь ум воспоминает,

То славою мой дух и сердце воспылает. [5 об./6]

Не басненны дела пред светом буду петьxviii,

Которыми Гомер во свете мог греметь;

Российские дела велики и ужасны:

Там множество князей, что были толь нещастны,

Героев множество, которы много крат

С мечем в руке пришед, дань клали на Царьградxix.

Победы славные, великие походы

Пленили и страны, и царства, и народы;

Княженьи разные, и там деспотов власть

И княжеских сердец пороки, зависть, страсть,

Которы часто толь виной тому бывали,

Что власть и свой народ и славу вдруг теряли.

И, словом вам сказать, все оные дела,

В которых с древних лет Россия все цвела,

Картину подадут дать свету зреть премены:

Обычьев новых тмы, введении, отмены

Во нраве, в зданиях, в одежде и войне,

И князь какой Закон во всякой дал стране.

Не с сердцем я таким в век нынешний родился,

Чтоб случаем, сребром иль чем-нибудь пленился, [6/6 об.]

Наружности титул есть светская тщета,

Но древних кровь дворян есть честь и красота.

Имеет корень мой с Россиею начало,

Ни в случьеxx, ни в сребре нет нужды мне нимало;

Именье праотцовxxi от многих веков лет

Доволно есть мне в жизнь, чтоб знал меня весь светxxii.

О, Истинна, с небес сойди ко мне на землю!xxiii

Единой я тебе последую и внемлю,

Свет солнца — грудь твояxxiv, бесстрашность есть твой нрав;

Будь спутница ты мне, да буду в слове правxxv.

Да знает свет: коль я перо восприимаю,

Что сердцем и душей я вскрыт тогда бываю.

Коварство, лесть и злость, во узах заключив,

Ногами поперу, доколе буду живxxvi.

И естьли многих стран к России зависть дышет,

То ведай, свет, что здесь все Истинная пишет.

Не стран чуждых рука взялась за труд таков,

Здесь пишет росской сын дела своих отцовxxvii. [6 об./7]

 

* * *

 

Адам во Азии от Божьих рук родился,

Во Азии его и род весь истребился;

Един остался Ной со племенем своим,

Известна света часть начата в книгах им.

В Арменьи, в Азии ковчег остановился,

Изсякнул где потоп, гор верх где изсушился,

Гора та Араратxxviii от древних лет слывет,

На ней возлег ковчег, и в том сомненья нет;

И лет четыреста и десять от дней водныхxxix,

Плодяся Ноя род, стал жить в местах удобных.

Ной жертву пред Творцем спасения возжег,

У самой той горы, где стал на земль ковчег,

И в Сенаарxxx отшел, долину преобширну,

Тем видно, что обрел он всем ея обилну:

Се тут, что мысль пришла всем зиждить оный столп,

Чтоб в небо восходить, коль естьли б был потоп,

В намереньях смешна коль смертных мысль собою;

Давно ли Бог создал Адама в свет рукою!

Давно ль его за грех из рая вон изгнал!

Давно ли всех детей потопом наказал! [7/7 об.]

Днесь Ноя семенем Бог полнить землю тщится,

А сей жестокой род на небо башней мчится;

Но, Боже, все судьбы толь скрыты наших глаз,

Коль нам неможно знать, что Ты творишь о нас!

Не люди, но Ты сам дал, может, попущенье

Такое созидать способное строенье,

В которое собрав отвсюду всех людей,

Чтоб лутче по земле рассеять их по всей.

Так мастеры махал, чем дамы в жар махают,

Махала сгибы в столб пружиной вовлекают.

И вдруг, как сонца свет разбросится в лучах,

Махало из столпа избросится в руках,

Вид круга сочинит и все лице покроет.

Но сей ли малый труд сравниться здесь возможет?

Не башня — вся земля, в твоих, Творец, руках,

Есть звездочка иль пыль, иль меньше того — прах,

Тебе ли прибегать к политике есть треба,

Когда Ты есть Творец и звезд, и всего неба.

Политикой цари на сей земле творят,

Умы они людей на разности делят. [7 об./8]

Затем, чтоб вредный ум, смешаясь в мысль едину,

Стране не приключил погибели притчину.

Ты рек: да будет свет — и свет во свете стал.

Карать хотел людей — потопом свет попрал.

И здесь, лишь возжелал, язык людей смешался,

Столп духом сил твоих рассеян и попрался;

А люди, разделясь, един составя лик,

По гласу, по речам, и как чей стал язык,

Отправились в страны от Ноя положенны,

Давно его сынам на часть распределенны.

Род Симов в персы вшел, и Индьи где пределxxxi,

От юга до восток, где Азьи всей удел.

Где Мидияxxxii и где Ефратxxxiii течет пространный,

Где Килияxxxiv, Колхинxxxv, Финикии порт славныйxxxvi,

Где Сирия, Дамаскxxxvii, страна всех ханаанxxxviii,

Аравияxxxix; и где страна ассирианxl.

Но шар земный тогда покрыт был весь лесами,

Земля разделена великими водами,

И не было тогда дел смертных рук на ней,

Ни храмов для богов, ни градов для людей: [8/8 об.]

Покрыт лишь шар земный пространны небесами,

Часть каждая Земли светилася звездами,

В день светлый Феб свой бег над ними совершал,

Он каждый день всходил и вниз себя спускал:

Луна по нем всю нощь с планетами ходила,

И вместо дневных луч Земле она светила.

Оставь, мысль, Землю здесь, вперись на небеса;

Воспой недвижных звезд весь чин и чудеса!xli

В звездах стоит Алцидxlii над Азией-страною:

Сражается он тут с Серпентом головоюxliii,

Ногою на главе стоит он пастухаxliv,

Другою — на главе дракона прелихаxlv;

В руке его Цербер стесненныйxlvi чуть зевает,

В другой руке сей дубxlvii, чем свет он ужасает.

О ты, что на земле и славен в небесах,

Что полнишь светом слух, сияешь во звездах,

Как был ты на земле, тем в славу вшел делами,

Что смертных превосшел природу ты трудами!

Женился пятьдесят и шесть ты всех разовxlviii,

Так видно, что сей труд не шутка у богов: [8 об./9]

В супружество вступил сперва ты с Мигарамойxlix,

Потом с Иолиейl, с царицею Омфалойli,

Женился на змее, что стала скифам матьlii,

И на Деяниреliii, Онеюliv стал ты зять;

И, к Тестиюlv прибыв, царю страны теспинов,

Родил там пятьдесят в един себе год сынов:

Сестер там посягнул родных вдруг пятьдесят,

Менял их всяку нощь, оставил всех чреватlvi:

Но, в древность ты пришед, как мощь тя шла оставить,

Что больше ты свой лук не мог уже направить;

Сей грустию стеснен, соклал костер ты дров,

Сожег себя на нем, восшел в число богов.

Но в небо лишь вступил со славой всей своею,

Жениться там тебе представили Гебею,

Ей стареться нельзя, она Юноны дщерь,

Так рек Аполлодорlvii, но всяк как хочет верь.

Созвездие еще над оною страною:

Венец, Вулкановой состроенный рукоюlviii,

Он в небе помещен промежду лиц двоих,

Алцидаlix, Боотаlx созвездиев больших, [9/9 об.]

Как Бахус сочетал себя со Ариадной,

Венера молодой дала сей дар нарядной,

Как солнце он сиял от каменьев драгих

Индейския страны, лишь льзя найтить каких,

А Бахус, получив по нраву толь супругу,

Хотел принесть ей ту для памяти услугу,

Что, взявши сей венец, возбросил к небесам.

И в самый оный час причислен он к звездамlxi.

Созвездие еще страну ту покрывает,

Где змий себя в ногах Cерпентаlxii извивает,

Главою он лежит Алцида под ногой:

Не страх он небесам, честь делает собой;

Змий, бывый на земле, лишь в том и упражнялся,

Что зелиев искал, чтоб смертный изцелялся,

И коренем таким воскрес Миноса сынlxiii,

Змий в небо вознесен лишь ради сих притчин:

Серпент есть Эскулап, бог жизни и леченья,

Со змием свился он себе для прославленья:

Когда воззришь на дни, где змий любил людей,

Что скажешь, человек, во злобности своей!lxiv [9 об./10]

Род Хама южну часть себе приялlxv в селеньеlxvi;

Граница Индии быть стало разделенье

С страною Сима чад — там море Чермных водlxvii,

И черны люди все есть Хама крови род.

Фивиния, где суть Киринии пределыlxviii,

Мармарияlxix, Нумидlxx и критскияlxxiуделы,

Где Кипр, река Гионlxxii (ея царь назвалHил,

Затем тогда что сам он имя то носил),

Египет и где есть вся Африка с странами

И берег Эфиопск кончается волнами.

Созвездии блестят над Африкой-страной,

Боот, Каллистыlxxiii сын на камне стал ногойlxxiv,

Который содержал во узах Андромедуlxxv;

Рукой ведет он псов2lxxvi медведя стоп по следу:

Бооту был отец бог первый, сам Зевес,

В Каллисту кой влюбясь, на землю сшел с небес;

Но зверский Ликаонlxxvii, известный всем мучитель,

В Аркадии был царь, всех злостей исполнитель, [10/10 об.]

Каллисты он отец, и в злобности своей

На пищу становил изрезанных людей:

А как безбожен он, то внука научает

За Зевсом примечать, что все ль он в свете знает;

Зевс в гневе в волчий вид тирана пременилlxxviii,

А сына своего он в звезды поместил.

Созвездье там еще свое сиянье мещет:

Над шеей Хары-пса Карл Магнаlxxix сердце блещетlxxx;

Под оными власы в созвездии своем

Век будут все сиять, и мы их здесь поем:

Прекрасны те власы суть верной Береникиlxxxi,

О, могут сколь сердца быть в верности велики!

Она обрезать их поклялася в обет,

Коль царь, ея супруг, исполнится побед,

И в щастии и здрав со брани возвратится.

Царь, зря ея без влас, всем сердцем стал крушиться,

Затем что часть сию всех больше в ней любил:

Но Кононlxxxii, звездочет, печаль ту утишил;

Царю он показал власы сии бесценны,

Что в небе уж они и в звезды помещенны. [10 об./11]

Созвездие еще над оною страной:

Цефеяlxxxiii к камню дщерь прикована рукой,

Прекрасна дева то — нещастна Андромедаlxxxiv;

О щастливого тут Персеяlxxxv случьем следа!

Тут гибель сей княжны конечная была,

Громада страшная пожрать ея плыла:

Чудовище сие и плыло, и ревелоlxxxvi,

И море от него, волнуяся, кипело,

Персей, спустясь с небес, то чудо умертвил

И влюбленной рукой царевну отрешил:

А как он был водим Минервиной рукою,

Он звезд в число вмещен с гисторией всей тою.

От Августа времен над тою же страной

Созвездие Весовlxxxvii часть светит ту собой:

И Деваlxxxviii и Весы — суть оные два знака

Из жарка пояса и члены зодиака;

Проклятием отца род Хамов осужден,

Чтоб солнца жаром тут был вживе он печен,

А больше клятвы той мы правду ощущаем,

Что весь арапей род мы ввек в рабы включаем.

Афетуlxxxix в часть сынам полношная страна

И западна в удел от Ноя отдана. [11/11 об.]

Эвропа занята Афетовы детями,

Меж севера она и запада морями;

А море средь земли, разливши бездну вод,

Собою разделил Афета с Хамом род.

Часть Азии в удел досталась Иафета,

В пространстве таковом, что лзя назвать полсвета,

А более еще, как сыскан весь свет новxc,

Америка причлась в Афета же сынов.

Эвропа, Азьи часть, что занял род Афета,

И в небе заняли великую часть света;

Светящьи звезды их здесь буду все я петь:

На самой полус тот, где Малый есть Медведьxci,

Дракона длинный хвост, вияся, досязает,

Который животом Цефея покрывает;

Главою он лежит Алцида под ногой,

Конец его хвоста, где есть Медведь Большойxcii.

Змий оный стражем был у яблок в Геспериде,

Те яблоки тогда златые были в виде,

Алцид, дабы над всем своих изведать сил,

И страшного сего Дракона умертвил:

Но стражу как сию приставила Юнона,

Она внесла в число светил сего Дракона. [11 об./12]

Цефейxciii, созвездие над сею же страной:

К царицеxciv он своей касается рукой,

Но случай, чем вошли в небесное сиянье,

Нам подало уж зреть превыше сих вещанье.

Там Ящерицаxcv тем во звезды вмещена,

Что вся ея спина в звездах испещрена,

Копытами Пегасxcvi гад оный попирает;

И Сернаxcviiв небесах над сей страной сияет:

Созвездие сие к нам собственно лежит,

И собственно оно к России надлежит;

А протчие еще созвездии России:

Пространный сей Дракон, и с скиптром царь Цефии;

Но коль велик Дракон в созвездии своем,

Представь всю в ум страну, в которой я рожден.

Когда занялся я здесь столько небесами,

Тем мой забавил ум приятными часами;

Не должность мя влекла, забота или труд,

Чтоб в том давать отчет, иль мзды итить пред суд;

Пером означить мысль не труд мне — утешенье:

Мне вместо карт играть то времяпровожденьеxcviii.

Здесь мнил я обдохнуть затем, что первых лет

Приятных бытиев еще не видел свет. [12/12 oб.]

В днях первых свет не зрел великих сих понятий,

Которые б умом могли весь свет объяти.

Первейший всех писец, чем славится свет сей,

Известен нам един великий Моисей:

Как свет весь сотворен, он так об этом ведал,

Как будто сам тут был, как Бог его соделал.

Но нам известно то, сколь много спустя лет

Родился Моисей по том, как зделан свет.

Родился Илия, Мессия в свет родился;

Но Бог есть все един — им свет весь научился.

Архангел Михаил, сил божьих господин,

Израилю в пути ты вождем был един,

Ты спутник был везде велику Моисею,

И землю кроешь ты крил сению твоею.

Но, мысль, стремишься здесь ты к таинства делам,

Россию лишь воспеть едина нужда нам.

1 180 градусов.

2 Астерион и Хара.

Примечания

 

i «Гисторией в стихах» Мамонов называет свое сочинение только в третьей песни, здесь же жанр обозначен как «поэма», и есть ее формальные приметы, композиционные атрибуты жанра (предложение, призывание, смещенные, однако, из своего логического места в начале в знак того, что автор не берет ни с кого пример) и александрийский стих с монотонной парной рифмовкой. Мамонов вообще любил шестистопный ямб — им написаны почти все известные его стихотворные сочинения, в том числе «Эпистола генерала», ряд стихотворных вставок в «Любовь Псиши и Купидона» и предпосланная этому переводу «Эпистола о разуме», ПЛ с предпосланной ей «Эпистолой к красавицам» и приложенными к ней «Мадригалом» и «Эпиграммой к попугаю», «Надписи к изваянному изображению Петра Великого». Исключения делались разве что в одописи, где он отступал в пользу установленного Ломоносовым для од четырехстопного ямба, и для метрических экспериментов внутри «Седми кафисм».

ii Ср.: «Все без сумнения желают ведать, какой есть образ собственнаго моего жития на земле? какая причина побудила меня к сочинению сего философическаго богословствования? На последний вопрос отвещаю: никакая другая причина, как человеколюбие...» (Б, л. 4) и ту же конструкцию: «Есть ли же кто пожелает знать, почему о душе кроме Моисея и писаниев знает свет? то без сомнения никто другой сказал, как она, сама о себе и сказала» (Б, л. 56), «все без сомнения желают знать, какая душа видом?» (Б, л. 60 об.); «Теперь, конечно, желаете вы ведать, как будет делаться сие воскресение мертвых» (Б, л. 98).

iii Ср. с первой фразой ДФ: «Дворянин Философ, имея время и способность рассуждать, к чему разум человека возноситься может, получил некогда желание сочинить план света на пространном месте своего селения» (ДФ, 3).

iv Лат. «Не себе, но миру». Изображение солнца с этим девизом имелось в первом русском сборнике эмблем «Symbola et Emblemata» (Symbola et Emblemata 1705, № 36), откуда его, вернее всего, и почерпнул Мамонов. Как установлено (Маркушевич 1963, 279–290; Hippisley 1989, XVI–XVII), в этот сборник эмблема попала из книги Даниэля де ла Фея (Feuille 1691, plate 4, № 9), который в свою очередь заимствовал ее из книги Никола Веррена (Verrien 1685, plate 4, № 7), а тот — из книги французского геральдиста Клода Менетри «Философия изображений» (Menestrier 1682, № 131), где она помещена в разделе «Небо и звезды в девизах» («Le Ciel et les astres en devices») с таким толкованием: «Cette Devise parût la premiere fois avec les mots Grecs οὐδέ μοι ἀλλά κóσμω, aux nopces de Marie Magdaleine d'Autriche, Fille de l'Archiduc de Grats avec Cosme de Medicis, au nom duquel le mot Grec, qui signifie le monde faisoit allusion» [Этот девиз появился впервые с греческими словами οὐδέ μοι ἀλλά κóσμω и последущим латинским эквивалентом non mihi, sed mundo, т. е. «не мне, но миру». — М. О.) на бракосочетание Марии Магдалины Австрийской, дочери эрцгерцога де Граца, с Козимо де Медичи, и содержал намек на его имя (франц. Cosme, ср. греч. κόσμος. — М. О.), значащее по-гречески мир. — франц.]. Этот смысл был утерян уже у Веррена, убравшего пояснение. В итоге у мотто остался один универсальный смысл: солнце светит не для себя, но для всех (именно такое толкование предлагается в позднейших сборниках эмблем, см., например, в каталоге 1795 года: «The Sun. Non sibi, sed Mundo. He shines not for himself, but for the whole Universe» (Tassie 1830, 64, № 810). У Мамонова эмблема помещается в иной контекст. Отождествление автора с Солнцем включалось в устойчивый метафорический ряд: автор (философ) несет миру (свету) знание и мудрость (свет), он подобен солнцу, освещающему мир; все это дублируется христианскими коннотациями Солнца и корреспондирует с мотто медали 1773 г. (где изображен жертвенник с раскрытой книгой «Дворянин-философ», а на обратной стороне — портрет Мамонова), поясняющим, что подразумевается под светом помимо знания: «Осветил свет родом, разумом, честью и великолепием».

v Публий Вергилий Марон (70–19 до н. э.), древнеримский поэт. На русский язык его «Энеиду» (между 29–19 гг. до н. э.) переводили В. Д. Санковский и В. П. Петров, причем оба ее зарифмовали. Часть «Энеиды» в переводе Санковского вышла в 1769 г. (в 1775 г. его перевод будет издан в трех частях с исправлениями и справками В. Г. Рубана: Вергилий, Санковский 1775). Первые шесть песен «Энеиды» издал в 1770 г. В. Петров под заглавием «Еней героическая поема Публия Виргилия Марона. Переведена с латинского»; полный перевод Петрова (все 12 книг) будет напечатан в 1781–1786 гг.

vi Имеется в виду «Илиада» — эпос, исторически приписываемый вместе с «Одиссеей» Гомеру (770 и 700 гг. до н. э.; по Геродоту — 850 г. до н. э.). В 1760-е годы «Илиаду» и «Одиссею» перевел с латыни на русский Кирьяк Кондратович («Перевод Гомеровых Илиады и Одессеи»); перевод остался в рукописи. Первый перевод «Илиады» с греческого, сделанный Петром Екимовым, вышел в 1776 г. (ч. 1) и 1778 г. (ч. 2); каждая часть содержала по 12 песен. Еще через десять лет вышли 6 песней «Илиады», зарифмованных Е. И. Костровым, с посвящением «Екатерине Великой» (Гомер, Костров 1787). «Одиссея» в прозаическом переводе П. Е. Екимова была издана в 1788 г. Мамонов мог знать «Илиаду» и «Одиссею» во французских переводах. Французский поэт Саломон Сертон (Salomon Certon, ок. 1552–1620) в 1604 г. издал переведенную стихами «Одиссею» (L'Odyssee d'Homere Au Roy. De la version de Salomon Certon. Conseiller et secretaire des finances de sa Maiesté en sa maison et couronne de Nauarre, et secretaire de sa chambre. A Paris, Chez Abel L'Angelier..., 1604), ав 1615 — «Илиаду», «Одиссею», «Батрахомиомахию», «Гимны» и «Эпиграммы» (Certon 1615). В прозе «Илиаду» и «Одиссею» перевел на французский в 1681 г. Ахилл де Вальтери (AchilledelaValterie): Valterie 1681 (переизданы в 1682 г., а «Одиссея» в 1708 и 1709 гг.). Однако более популярными стали переводы Анны Дасье (Anne Dacier, 1645–1720). Ее «Илиада» впервые вышла в 1711 г., переиздавалась в 1719, 1731, 1741, 1766, 1771 гг.; «Одиссея» — в 1716 г., переиздавалась в 1717, 1731, 1741, 1756, 1761, 1766, 1771 гг. В 1714 г. не знавший греческого Удар де Ламотт опубликовал сокращенное стихотворное переложение «Илиады» Дасье, спровоцировав т. наз. «Гомеровскую ссору» (La Querelle d’Homère, 1714–1716). Впрочем, в ПР Гомер излагается на л. 58 («Се самых сих хенет Гомер упоминает, / Когда троянски все дела он возпевает») по «Истории» Татищева.

viiАхиллес и Эней — два героя Троянской войны. Ахиллес, сын Пелея и богини Фетиды, воспевался в «Илиаде», а Эней, сын царя Дардании Анхиса и богини Афродиты, упоминавшийся в «Илиаде», — в «Энеиде». Мамонов называет их по порядку, что дает насильственное ударение в имени первого.

viii Легенда о почитании Гомера македонским царем Александром, восходящая к Плутарху, в XVIII в. часто повторялась как доказательство тезиса «великий военачальник читает великие книги». «Вчера в вечеру имел я щастие получить от Вас писание — не оцененный залог вашей к наукам любви и покровительства. Та рука, коя турков поразила, дружелюбными строками меня утешает! Признаю Великаго Александра среди звука оружий и побед, помняща о Гомере», — писал В. П. Петров Г. А. Потемкину 30 марта 1769 г. (Шляпкин 1885, 389), имея в виду, что камергер во время Русско-турецкой войны 1768—1774 гг. не забывает о нем, Петрове. Речь идет о легендарном ларце для хранения гомеровских сочинений: «В похвалу и бессмертную его славу довлеет единого сего примера, что Александр Великий, найденнаго между Дариевыми сокровищами драгоценного ковчега, ни на что пристойнее употребить не пожелал, как на хранение неоцененных Омировых дел. В толиком почитании был у Александра сей стихотворец, а в Смирне и доселе еще зрятся остатки великолепной гробницы, в честь Омира воздвигнутой» (В.Р[убан]. К Читателю от переводчика предъуведомление — Рубан 1772, 4). То же предание сообщалось в «Письмовнике» Н. Г. Курганова («Присовокупление III. Древния Апофегмы и Епиктитово нравоучение»): «А когда к нему принеся из сокровища Дария одну драгоценную скрынку, докладывали, на что ее употребит? он сказал: всего лучше думаю хранить в ней Гомеровы книги».

ix Фрагмент восходит к Татищеву: «Военным вождям весьма нужно знать, каким кто устроением или ухищрением великую неприятельскую силу победил или от победы отвратил и пр., как то видим Александр Великий книги Омеровы о войне Троянской в великом почтении имел и от них поучался. Для сего многие великие воеводы дела свои и других описали...» (Татищев 1768, V, Предызвещение).

x Перекличка с фрагментом «Хронологии»: «Вопрос. Какую верность получаете вы из медалей? Ответ. Ту, что медали и надписи, быв остатки знаков всенародных, нам хранят память безчисленности приключений, которых не знали бы мы без помощи оных, например: Египет, Греция и Рим, повелитель света, ничего не сделали достойного примечания ни во время мира, ни во время войны без того, чтоб медали не сохранили нам оных представление» (Хр, I, 13). Переведя к 1770 г. «Хронологию», Мамонов планировал снабдить ее издание гравюрами медалей. О его страсти к коллекционированию медалей, которое он считал одним из главных дел жизни, «удовольствием души», занятием похвальным и патриотическим, см. отдельно в главе «“Древности собранье”: коллекция Мамонова и частный музей в доме на Мясницкой».

xi Эта мифическая генеалогия закрепилась благодаря «Энеиде» Вергилия, где древнеримский император Октавиан Август выведен как потомок Энея; между Энеем, легендарным предком основателя Рима, и Августом, «воскресителем» Рима, в поэме проводилось много параллелей. Так же Рюрик в Древней Руси был объявлен потомком Августа, отсюда у Мамонова: «Виргилу был Эней, сын божеской любови, / И Рурик наш от сей исходит точно крови» (ПР, л. 88 об.)

xii Здесь, по крайней мере теоретически, отвергается основоположная классицистическая доктрина имитации, или подражания образцам: во французском классицизме — античным, в русском — античным и новым французским. Мамонов пишет, что подражает Гомеру в том, что никому не подражает, имея в виду нелюбовь «почерпать мысли у других» (ср. «Эпиграмму попугаю»: «А мысли взять других, всего что есть стыднея» — ПЛ, 80); задним числом это связывается с новизной формы метризованной истории: «И в свете, может быть, есть первый сей пример / Гистория в стихах...» (ПР, л. 88 об.). Здесь нет противоречия с кражей ссылок: из чужих сочинений берутся по преимуществу не мысли, а факты. Позже будет упомянут еще один оставленный в стороне образец — «Генриада» Вольтера. Однако в самой этой риторической манифестации Мамонов подозрительно сближается с вступлением к «Петру Великому» (1760) М. В. Ломоносова: «Хотя во след иду Виргилию, Гомеру, / Не нахожу и в них довольного примеру. / Не вымышленных петь намерен я богов, / Но истинны дела, великий труд Петров».

xiii Петрополь — название Петербурга на греческий манер, по аналогии с названиями, оканчивавшимися на -πολις, в первую очередь с Константинополем, который получил название по имени Константина Великого. Название «Петрополис», наряду с вариантом «Санкт-Питербурх», использовалось для крепости, строительство которой началось в июне 1703 г. «Петрополем» крепость именовалась в письмах 1703 г., в частности, в помете Ф. А. Головина от 16 июля 1703 г. на проекте договора Петра с Августом («от Петрополя»), письме Петра к князю Григорию-Антону Огинскому «от Петрополя июля в 13 день 1703», письме князя Б. А. Голицына Петру от 17 августа («Питерпол») и т. д., см. обзор этих упоминаний: Шарымов 2004. На офорте книги Василия Киприянова «Новый способ арифметики, феорики или зрительныя», изданной в Москве в 1705 г., помещена гравюра, изображавшая петербургскую крепость, с названием «S. Петрополис». Вариант «Петрополь» часто встречается в рукописной книге А. И. Богданова, изданной В. Г. Рубаном (Богданов, Рубан 1779) и, так не став официальным, в поэзии XVIII в. (ср. в III мамоновской надписи к статуе Петра: «Петрополь тут и флот и рай земной явились»), хотя князь Н. В. Голицын заметит, что «греко-византийское» имя Петрополь ближе русскому слуху, чем «шведско-голландско-немецкое» Санкт-Петербург (Головин 1903, 10).

xiv Воспроизводится традиционная форма гордости обширностью империи. Со времен петровских праздников существовала традиция этнографических маскарадов, которые должны демонстрировать, «сколько различных народов» обитает в России (Погосян 2001, 90–109); таков же был сценарий торжеств, придуманный к шутовской свадьбе 1740 г.: «Понеже по именному Ея и. в. указу приуготовляется некоторый маскарат, к чему потребно из платья, имеющагося в де сианс академии в натуре разных народов, а именно: мордовскаго, черемисскаго, чювашскаго, вотяцкаго, тунгусскаго, лопанскаго, самоядскаго и протчих сибирских народов, и одну острабацкую лодку: того ради чтоб повелено было означенных народов платье, також и острабацкую лодку к тому приуготовлению маскарата прислать с кем надлежит» (Сверчков 1739, 276). У Академии имелось описание 14 народов («черемисы, чюваша, вотяки, мордвы, тунгусы, якуты, цепцадалы, остяки, мунгалцы, башкирцы, киргизы, лапонцы, конташи, караколпаки»), поэтому требовалось «чтоб с нижеследующих куншты, буде нет, то хотя по собранию и описанию из книг скунштовать, как ходят в таком уборе по цветам, описать пожаловать сегодня», помимо персонажей мифологических: «одного осла, одного оленя», «как ходят лакаста, на образе самояцкаго владельца», «самоеда, одного мужскаго, а другаго женского вида», «эпонцов, манзуров, мунгалцов, контошинцов, киргисцов, калмык, каракалпаков и жен их по одному написать», «лошака», «осинского народа, которые под владением Грузи<и>, по одному мужской и женской персоны и музыкантов их», «малых детей манжуров, одетых в пестрых странных одеяниях, и купидку одну плачущую», «мордовок, черемис, вотяков, чюваш, ижерские, самерские бабы и мужики, по одному», «из старых русских солдат и осинских народов с луками и стрелами по одному, и их копейщиков», «башкирскую жену» (Сверчков 1739, 277–278).

xv В рукописи стих написан дважды, лишняя строка обведена в рамку орешковыми чернилами.

xvi Описания Архангельска в песни первой, Новгорода в песни третьей и Киева в четвертой генетически сближаются с пением городов, существовавшим в позднелатинской поэзии IIV вв. н. э. и в европейском ренессансном неолатинском стихотворстве. Итало-французский гуманист Юлий Цезарь Скалигер (Julius Caesar Scaliger, 1484–1558) сочинил метрический каталог «Города» («Urbes») в 850 стихах, включавший 103 города, описанных в строфах по 4 (самое малое) — 30 (самое большее) стихов (Scaliger 1574, 582–613). Помимо итальянских и французских городов, поются более или менее экзотические «Calicut» (Каликут, ныне Кожикоде, в «incognita litora» индийской Кералы) и «Moscouia» (Москва), описанная между итальянскими Мутиной (Mutina, нынешней Моденой) и Пармой (Scaliger 1574, 605). Датский гуманист Ханс Йоргенсен Садолин (Hans Jørgensen Sadolin, 1528–1600) метризовал в книге «Silvae» (Sylvarum Liber, 1581), изданной в Копенгагене, каталог городов Ютландии с кратким их описанием. В 1619 г. вышла «Космография прозометрическая» Стефана Риттера (Cosmographia Prosometrica). Датчанин Виллих Вестхоф (Willichius Westhovius, Willich Westhof, 1577 — ок. 1647) сложил эпиграммы на 15 городов Зеландии; немецкий правовед Николаус Ройзнер (Nicolaus von Reusner, 1545–1602) описал в стихотворной форме 65 немецких городов; шотландец Артур Джонстон (Arthur Johnston, 1577–1641) в «Celebriorum aliquot Scotiae urbium encomia» — 24 «самых известных» шотландских города; голландец Каспар Барлеус (Сaspar Barlaeus, 1584–1648) — десяток процветающих голландских городов в «Urbium Prae cipuarum Hollandiae encomia»; швед Олаф Гермелин (Olof Hermelin, 1658–1709) составил в начале 1680 г. рукописный сборник «Hecatompolis Suionum», в котором стихами на латыни излагалось устройство 101 шведского города. «Поэма» оставалась в рукописи, которая хранится в библиотеке Университета Упсалы, опубликована спустя 220 лет после создания с переводом на шведский (Hermelin 2010); см.: Helander 2013, 63–80, откуда взята большая часть приведенных примеров. Помимо этого, в ПР есть несколько каталогов древних городов (л. 65), древних городов, опустошенных боранами (69 об.); в песни IV зарифмовывается новая, 1772 года, карта Польши Ригобера Бонне и Матиаса Альбрехта Лоттера и т. д. Метризуются не только описания, но и перечисления городов (ср. у Муске, Сакса и пр.) Этим мамоновским каталогам близкородственны, например, стихи В. Майкова по случаю заключения мира с Оттоманской портой, где перечисляются завоевания России: «Азов (б) и Таганрог, Еникаль, Кинбург, Керчь (в), / Став частию теперь Российския державы, / Участники ея гремящей будут славы; / Да Днепр (г) между крутых брегов шумя течет / И с шумом в Черный Понт безмолвие несет; / Там малая Берда (д), но пользою велика / Пребудет навсегда для росского языка; / Азов, внутри себя обильный пир дая, (е) / Являет, сколько стал полезен Россам я, / Да град сей чрез торги прославится отныне / И слава будет ввек сия Екатерине» — с примечаниями: «(б) Азов на устьи Дона, охраняющий проход в Черное море. (в) Места присоединенные к России. (г) Днепр, река, текущая чрез великие пороги в Черное море. (д) Берда, небольшая река, по которой находится линия укреплений. (е) Азов, где зала для кушанья, изображает изобилие, проистекающее от мира» (Майков 1775, 5).

xviiГрадов зд.: градусов. Ср. мамоновскую вставку о масштабах империи в «Хронологии»: «[Пространство Славенских земель] занимает почти половину земного круга, и одна Российская империя уже тому свидетельствует; но прочие земли, которыя мы видели выше сего со многими другими еще народами, которые позже произошли из славено-российскаго народа, принадлежат к одному же пространству» (Хр, II, 71).

xviii Традиционный элемент композиции эпической поэмы, «предложение» («Пою…»), который должен был быть в начале, ставится лишь в 106 стихе, где многословно формулируется тема («буду петь»).

xixЦарьград — славянское название Константинополя (Стамбула).

xxВ случье, т. е. в протекции. Выпад против «случайных» людей — практики фаворитизма — обычный для сатир XVIII в., но здесь это биографический пассаж, который можно интерпретировать как еще один факт в ряду свидетельств умеренной оппозиционности Мамонова.

xxi Мамонов наследовал, помимо отцовского имения, часть имения дяди, Ивана Ильича «Старшого», через баронессу Поспелову, см. главу «“Древности собранье”: коллекция Мамонова и частный музей в доме на Мясницкой».

xxii Ср. аналогичные напоминания о знатности рода в I и III «Известиях». Вероятно травматическое происхождение этой навязчивости: предки Мамонова играли существенную роль при дворе Петра и Анны, при Екатерине ситуация изменилась, а время Матвея Васильевича и Александра Матвеевича Дмитриевых-Мамоновых еще не пришло. Мамонова, племянника и наследника Ивана Ильича, упорно не замечают, несмотря на попытку отличиться в Чудовом монастыре, предпочитая «случайных» людей.

xxiii Это эпическая инвокация: Мамонов, как и другие авторы поэм на тему истории, вместо муз призывает Истину. Вольтер в «Генриаде» (1728) призывал Истину сойти с вершин небес: «Descends du haut des Cieux, auguste Vérité / Répands surmes écrits ta force et ta clarté». Ломоносов в «Петре Великом» призывал «Премудрость». «Генриаде», видимо, подражал И. Ф. Богданович в поэме «Сугубое блаженство» (1765), где рассказывалось о золотом веке, его утрате и возвращении с изобретением законов и монархии; он тоже призывал Истину («В селении небес пространном обитая, / Спусти ко мне свои пресветлые лучи, / Твоим влиянем, о! Истинна святая, / Внушить твой смертным глас, мой разум научи…»); то же у М. Хераскова в «Чесмесском бое» (1771): «Поведай, истинна, сражения вину». При этом в ПР призывание находится не в начале, а приходится на 133 стих. Это, как и в случае с «предложением», — демонстративное нарушение композиции эпической поэмы, исходя из только что манифестированного принципа никому не подражать. Мамонов, несомненно, знал, как следует начинать поэмы; так, в ПЛ призывание приходится на стихи 20–25 первой песни, то есть находится на своем логическом месте: «Веди, о Купидон, я чту твое искусство: <...> Ты хочешь; чтоб я пел, и силу твою славил, / За лиру я берусь; ты путь к тому направил» (ПЛ, 7).

xxiv Мамонов в ПР обычно немноготропен. Первая же метафора «свет Солнца — грудь Истины», помещенная в призывание, с точки зрения классицизма обнаруживает глубокий барочный провал в пропорциях. Пример пропорциональной метафоры по Аристотелю: старость (a1) так относится к жизни (b1), как вечер (a2) к дню (b2), отсюда «старость — закат (вечер) жизни» (a1 = a2b1), «вечер — старость дня» (a2 = a1b2). Диспропорция мамоновской метафоры разъясняется в мистико-каббалистическом и эмблематическом контексте. В первом — грудь, светящаяся, как Солнце, может символизировать распятие. Так, в книге «Sapientia Generalis», написанной капуцинским проповедником отцом Саббатьером (Sabbathier Esprit) по заказу Людовика XIV, есть метафора сияющего распятия, лучи которого — четыре основные начала Мира, а центр приходится на грудь. В этой книге встречается такое толкование распятия, которое позднейшие комментаторы расценивали как «курьезную спекуляцию на связи масонства с христианством»: «Sur sa poitrine et autour de son corps rayonnent les quatre points cardinaux de la croix dans cet ordre: 1° Le mot DIRECTIO au-dessus de sa tête ; 2° sur la + à côté de sa main droite le mot CONSTITUTIO ; 3° la DISTRIBUTIO a sa main gauche; 4° la REUNION de ses Pieds. L'universparaitsursapoitrine, commedanslecentredetoutelacomplication» [На его груди и вокруг его тела сияют четыре основные начала креста в таком порядке: 1 слово DIRECTIO над его головой; 2 одесную CONSTITUTIO; 3 DISTRIBUTIO ошую; 4 REUNION у Ног его. Мир изображен на его груди, как центр всей сложности. — франц.] (Sabbathien Spiritcs. Idealis Umbra Sapientia Generalis. Lat et Gall. Par., 1679. Цит. по: Oliver 1837, 278, note 19). Христианско-каббалистическое произведение дает метафору креста из четырех лучей, расходящихся от груди Христа (центра Мира), через Каббалу, восходящую к теологии семитского язычества, где солнце — «сердце мира», производящее все явления во вселенной (Théologie solaire du paganisme, dans Mém. prés, par savants étr. Acad. Inscr., XII, 1900; цит. по: Cumont 1927, 164). Этот тезис крепко удерживался в герметических сочинениях, ср.: «солнце есть сердце мира» (Балдуин, Голосов 1792, л. 11 об.), и т. п. Вселенная (макрокосм) традиционно уподобляется телу (микрокосму), знание (или религия, или Закон) — свету, а невежество (язычество, непросвещенность в истинном Законе) — тьме. Истина — аллегория Христа, уподобляемого солнцу и несущего Свет-Закон, поэтому грудь светится, как солнце, воплощением которого Христос и является в библейской метафорике. Во втором — эмблематическом — контексте истина есть аллегория Софии Премудрости, апокалиптической Богородицы, или Минервы, жены, облеченной в солнце, ср. у Ломоносова в оде 1742 г. («Я Деву в солнце зрю стоящу...»), у В. Тредиаковского: «В святость Истинна весь ум благолепно вводит; / Как от Солнца, луч златый от нея исходит» (Тредиаковский 1755, 360), и это также объясняет, почему грудь светится, как солнце. Эта эмблема видна на медали «Superabo tremorem...», где Истина изображена с солнцем на груди, а сам Мамонов — в кирасе, на фронтальной части которой тоже сияет солнце. Та же эмблема, между прочим, встречается в позднейшем стихотворении Державина «Изображение Фелицы» (1789), где были темные строки, комментаторами не истолкованные и, очевидно, непонятые — обращение к «содетелю миров»: «Представь мне, в мысли восхищенной, / Сходила бы с небес она; / Как солнце грудь, в ткани зеленой, / Рукой метала семена». Я. Грот, единственный, кто попытался понять смысл последних двух стихов, замечал: «Эти два стиха неясны; между тем они так точно печатались при жизни Державина и согласны с рукописями. В тетради 1790-х годов первый из них, а с ним и предшествующий: «Сходила бы с небес она» были зачеркнуты, и рукою [И. И.] Дмитриева написана на полях, карандашем, какая-то другая редакция их, но она частью стерлась, частью была тоже зачеркнута, так что ея невозможно разобрать. Кажется, смысл двух выписанных выше стихов такой: чтобы она, имея грудь сияющую как солнце и покрытую зеленой тканью, рукой метала семена» (Грот 1864, 287, примеч. 29). Грот пояснил синтаксис, но не семантику, оставив вопрос: почему грудь сияет, как солнце? Екатерина, сходящая с небес, через посредство этой метафоры уподобляется Истине и одновременно Христу («И Бога бы в Фелице зрели, / Который праведен и благ…»). Тут уже сливаются три фигуративности: комментируемая метафора, сакрализация монарха и панегирическое отождествление монарха с солнцем (Smorczewska 1986, 23), ставшее настолько популярным в одах Екатерине, что в романе «Морлаки» (Les Morlacques, 1788) Джустинианы Уинн, графини Розенберг (Giustiniana Wynne, 1737–1791), и Бартоломео Бенинказы (Bartolomeo Benincasa, 1746–1816) славяне в горах Далмации будут поклоняться Екатерине как солярному божеству: «Утренняя роса, полдневное тепло, вечерняя прохлада не столь благотворны, как Екатерина. Кромешная тьма, что окутала эту огромную часть мира, рассеялась с появлением светлой зари. Екатерина явилась подобно солнцу... Свети, Екатерина, если только ты можешь быть бессмертной, как твоя слава!» (cм.: Wolff 1999, 254–256; Wolff 2001, 205–219). См. перечень образов «солнца-царя, повелителя планет и всей природы»: Петров 2005, 111–114, где начало традиции (Екатерина как солнце) датируется 1763 годом, хотя можно найти и более ранние примеры. Через пять месяцев после вступления Екатерины на престол певчий И. К. Голеневский (1723 — после 1786) напишет на ее тезоименитство 24 ноября 1762 оду, за которую получит 50 рублей (Екатерина 1762, 223). В оде есть слова: «От бури церковь чтоб восставить / И бедных от неправд избавить, / Премудрость, кротость ей подав, / Та нощь на полдень пременила, / Та слезы в радость претворила, / Златый век россам даровав» (Голеневский 1762, 2). Екатерина меняет ночь даже не на утро, а сразу на полдень, конечно, потому, что она скрыто олицетворяет солнце (это дословная цитата из ломоновской «Оды на восшествие Елисаветы Петровны» 1748 г.), не говоря уже о том, что авторы, успевшие написать оды Петру III, точно так же сравнивали его с солнцем, рассеивающим мрак в России, скорбящей по покойной Елизавете. Херасков в проходной оде 1767 г. заметил: «Светилу мы уподобляем / Тебя, монархиня, в стихах, / И тем любовь мы изъявляем, / Возженную к тебе в сердцах; / Прекрасно солнце нам любезно, / И миру целому полезно, / Мы жизнь имеем от него; / Взирая на блаженство наше, / Полезнее Тебя и краше, / Для нас не видим ничего» (Херасков 1767bis, 3). У Мамонова эмблема взята в прямом смысле и нет ни намека на то, что под Истиной может скрываться императрица, хотя это был еще один хороший шанс упомянуть Екатерину как покровительницу знаний.

xxv Барочная эмблематика этого стиха подсвечивается девизами: «Аз ему [Свету] везде последовать буду» в «Эмблематах» № 188 (Een Sonne-blom; Quocumque sequar); подсолнух, обращенный к солнцу (Symbola et emblemata 1705, 64); № 359 «Непоследую худому» (Symbola et emblemata 1705, 120–121) и т. п.

xxvi См. подробнее об этой эмблеме в главах «Большим камнем по голове» и «Медаль "Осветил свет родом, разумом, честию и великолепием"».

xxvii Мамонов противополагает свою историю — истории, написанной иностранцами. Склонность видеть в изложении истории националистическую подоплеку имеет прецедентом, в частности, распрю норманистов и антинорманистов в петербургской Академии наук — полемику 1749–1750 гг. по поводу диссертации Г.-Ф. Миллера «Происхождение имени и народа российского», обвинявшейся Ломоносовым в «скаредном поношении» России. Однако для Мамонова этот спор посторонний, он читает книги (Б, л. 5), а с Миллером имеет ученую переписку и снабжает его рукописью ПР и, вероятно, поэтому обходит эту распрю стороной. Как будет видно дальше, тут Мамонов подразумевает специально занимавшихся историей России и упоминаемых в поэме Вольтера (который плохо знал историю Петра) и З. Орфелина, псевдо-Феодоза (который знал историю Петра лучше Вольтера, но не знал россиян и принижал их предков), Тиллемона, Дероша, английское собрание ученых людей и прочих историков, взятых через Щербатова, но главным образом — древних «внешних авторов» (как их называл М. В. Ломоносов), или «чуждых» (как их называл Мамонов, см.: ПР, л. 56), которые касались истории России в той степени, в какой она пересекалась с историей других стран, и которые реинтерпретируются в песни III, иногда чрезвычайно радикально. Эти авторы и их трактовки, впрочем, сами не были первоисточниками; в этом смысле Щербатов, пересказами которого пользуется Мамонов, — компилятор компиляций.

xxviiiАрарат — «горы Араратские» (Быт 8:4) в местности Арарат на севере Ассирии, к которым пристал Ноев ковчег. В XVIII в. по традиции отождествлялся с горным массивом Арарат по правому берегу реки Аракс (ныне на территории Турции).

xxixОт дней водных — от Всемирного потопа. Мамонов начинает издалека, следуя ПВЛ («Летосказание Нестора» у Татищева), где «сказание» ведется с разделения сыновей Ноя «по потопе».

xxxСенаар (Шинеар) — библейское название Южного Двуречья, территории древнего Шумера, позднее — Вавилонии.

xxxi От сих и до слов «страна ассириан» зарифмован следующий фрагмент из ПВЛ: «...по жребию досталося Симу Персия, Вактриа (Бактриа) даже до Индии, в долготу и широту до Нирокуриа, еже сказать, от востока до юга, в ней же Сириа, Мидиа, Евфрат река, Вавилон, Кордуна, (Кордуба) Ассириа, Месопотамиа, Аравиа старейшая, Еламаис, Индиа, Аравиа сильная, Килиа, Колгини, (Колхини) и Финикиа вся» (Татищев 1773, 1). Хотя Мамонов в цитатах из ПВЛ ссылается на Библиотека 1767, defacto он пользуется двумя изданиями, в частности, этот фрагмент взят из ПВЛ под редакцией Татищева — Миллера, потому что в «Библиотеке» он выглядит так: «...и яся всток Симови, Персида, Ватрь, даже и до Индикия, в долготу и в ширину, и до Нирокурия, якоже рещи от востока даже и до полуденья, и Сирия, и Мидия, и Евфрат река и Вавилон, Кордуна, Асуриане, Месопотамия, Аравия старейшая, Элумаис и Инди, Аравия сильная, Килия, Колгини, Финикия вся» (Библиотека 1767, 3).

xxxiiМидия — населенное ираноязычными племенами (ариями) древнее государство со столицей Экбатана (ныне Хамадан) на территории современных северо-западного Ирана и юго-восточной Турции.

xxxiiiЕвфрат (греч. Ευφράτης), река (ныне в Турции, Сирии и Ираке,), образующаяся слиянием рек Кара (Западный Евфрат) и Мурат (Восточный Евфрат). Сливаясь с р. Тигр, образует р. Шатт-эль-Араб (перс. название — Арвандруд) и впадает в Персидский залив.

xxxivКилия — город при устье Дуная (ныне в Одесской области Украины на берегу Килийского и Степового гирл), основанный Александром Македонским в 385 г. до н. э. и упоминаемый как Ахиллия (Αχιλλεια). В XVIII в. принадлежал Османской империи.

xxxvКолхин — Колхида (греч. Κολχίς), древнее государство, населенное колхами, древнегрузинскими племенами.

xxxviФиникия — Финикия (греч. Φοινίκη), древнее государство на восточном побережье Средиземного моря. Под «славным» портом Финикии подразумевается финикийский город-государство Тир (ныне город на территории Ливана), упоминаемый дальше в сноске к песни второй.

xxxviiДамаск — столица Сирии на берегу реки Барада, вытекающей из озера Барада и впадающей в Средиземное море.

xxxviiiХанаане — ханааниты, потомки Ханаана (сына Хама). Финикия — греческое название Ханаана, в Септуагинте финикийцы именуются ханаанеями.

xxxixАравия — арабское государство на Аравийском полуострове. В XVIII в. на этой территории возникло Первое Саудовское государство (ныне — Саудовская Аравия, крупнейшее государство полуострова).

xlСтрана ассириан — Ассирия, древняя семитская империя со столицей Ашшур, как независимое государство существовало в 2500–605 гг. до н. э. (территория современного Ирака).

xli Дальше Мамонов пространно описывает созвездия Северного полушария по «Уранографии» (Uranographia, опубл. 1690) Яна Гевелия (1611–1687), попутно отсылая к греческим мифам, которые связаны с этими созвездиями. Перечисляются созвездия, связанные с группами мифов: о Геракле (Геркулес, Дракон), Персее (Персей, Андромеда, Кассиопея, Цефей, Кит, Пегас), о злоключениях нимфы Каллисто (Волопас, Большая и Малая Медведицы) и др.

xlii Созвездие Геркулес (лат. Hercules). Изображает Геракла (Геркулеса), сына Алкмены и Зевса, известного своими двенадцатью подвигами. Алцид (Алкид, лат. Alcides) родовое имя, данное при рождении Гераклу и означающее ‘потомок Алцея (Алкея)’. На карте Гевелия Геркулес одной ногой касается головы Волопаса, другой – головы Дракона. Деяния Геркулеса излагаются по статье «Hercules» в словаре Цедлера, оттуда же приходит ссылка на Аполлодора.

xliii «Голова Змеи», внесенная в «Альмагест» Птолемея как отдельное созвездие, — ныне северо-западная часть Змеи (Serpens), экваториального создвездия, видного на всей территории России. Разделено на «Голову змеи» (Serpens Caput) и «Хвост змеи» (Serpens Cauda) созвездием Змееносец (Ophiuchus), символизирующим Асклепия. Под сражением с серпентом подразумевается удушение Гераклом змеи у реки Сагарис в Лидии. Созвездие Змееносца находится к югу от созвездия Геркулеса (у Мамонова — Алцида).

xlivПастух — созвездие Волопас (лат. Boötes). Ассоциируется с Аркадом, сыном нимфы Каллисто, по ошибке затравившим на охоте мать, превращенную Герой в медведицу. Известна также интерпретация созвездия как Ликаона, отца Каллисто.

xlv Созвездие Дракон (лат. Draco). Это дракон Ладон (изначально титан, после поражения в Титаномахии превратился в чудовище), которого Гера поместила в саду Гесперид для охраны дерева с золотыми яблоками; добывая эти яблоки, Геракл убил дракона (одиннадцатый подвиг), после чего тот был перенесен на небо и стал созвездием. «...тогда Еирисфей, не приемши труда Авгеевых стад, и Идрина, приказал ему одиннатцатой труд, чтоб он принес златых яблок от Есперии, а оне были не в Ливии, как некоторые сказывают, но при Атласе во Ипервореах (то есть в северных краях), которых Дию Ира даровала на свадбе своей: а хранил их Дракон (змий) бессмертный, сын Тифонов и Ехиднин, у котораго было сто голов...» (Аполлодор 1725, 151–152). Часто идентифицировался со змеем, а в «Душеньке» Богдановича превратится в «Змея-горинича». Другой миф отсылает к походу аргонавтов: дракон Колхис, прототип созвездия, охранял золотое руно (созвездие Овен), которое должен был добыть Ясон. Также есть версия, что этим драконом был Пифон.

xlviЦербер — новое созвездие, предложенное Гевелием в «Уранографии», где Геркулес сжимает худые шеи трехглавого драконовидного пса. Позже Джон Сенекс (1678–1740) расположил в этом месте созвездие Ветвь Яблони, и впоследствии у разных авторов они часто трактовались как одно созвездие Цербер и Ветвь Яблони. Сейчас не выделяется в отдельное созвездие, является частью созвездия Геркулеса.

xlvii Атрибут Геракла — палица из дуба (в других вариантах — из ясеня или дикой оливы).

xlviii Строго говоря, у Геракла были две жены при жизни (Мегара и Деянира) и одна (Геба) после смерти, когда он стал богом; остальные — его «возлюбленные». Когда Мамонов пишет «вступил в супружество» (с Омфалой, Иолой, полузмеей и прочими), он, возможно, пытается согласовать сюжет с «правилом приличия» («la règle de bienséance») — одним из аристотелевских правил, сформулированных для театра и распространившихся в классицистической практике на другие жанры. Подобные нюансы античных сюжетов вроде инцеста или неузаконенного брака в текстах «высоких» жанров или задумывавшихся как таковые корректировались почти механически: упразднялось все, что могло оскорбить благопристойность.

xlixМигарамаМегара (Μεγάρᾱ), фиванская царевна, старшая дочь царя Креонта; первая жена Геракла. Геракл получил ее в жены в благодарность за помощь в войне с орхоменцами.

lИолия — Иола, дочь Антиохи и Еврита, царя города Эхалия. Геракл, уже совершивший 12 подвигов, без успеха сватался к Иоле, разрушил Эхалию, убил Эврита и его сыновей, а Иолу взял в плен.

liОмфала, лидийская царица, на три года ставшая хозяйкой Геракла, после того как тот в наказание за убийство Евритова сына Ифита был продан Гермесом в рабство.

liiЗмее, что стала скифам мать — Полудева-полузмея, существо, с которым Геракл совокупился в Гилее, считалась родоначальницей скифов. От этой связи, согласно «Истории» Геродота (IV, 10), родились трое сыновей: Агафирс, Гелон и Скиф. Третий из них стал царствовать, ибо только он сумел натянуть лук, оставленный отцом. Здесь этот миф упоминается кратко, как в статье о Геркулесе из энциклопедии Цедлера, которая тут зарифмовывается, но дальше сюжет будет развернут и изложен в подробностях на л. 15–16 со ссылкой на Геродота.

liiiДеянира — Деянира, дочь Ойнея (см. ниже) и Алфеи. Геракл женился на ней по просьбе ее брата, Мелеагра, которого он встретил, когда спустился в царство мертвых. Она стала матерью гераклидов — четырех сыновей Гилла, Ктесиппа, Глена и Онита и дочери Макарии, рожденных от Геракла.

livОней — Ойней, или Эней (Οἰνεύς), царь калидонский (Южная Этолия).

lvТеспийТеспий (Феспий), царь Теспия (Феспия), древнегреческого города на юге Беотии. Геракл прибыл сюда охотиться на киферонского льва, который пожирал коров Амфитриона и Феспия.

lvi Пятьдесят дочерей Теспия (теспиад, или феспиад), которых царь каждую ночь подкладывал под Геракла, когда тот собирался на киферонского льва. Версия восходит к Псевдо-Аполлодору (II 4, 9–10.12; 7, 6.8), у которого перечислены все их имена и имена их детей от Геракла (см.: Аполлодор 1725, 178–181).

lvii «Библиотека» Аполлодора — компендиум древнегреческой мифологии, предположительно написанный в I или II в. Cчитался утраченным, стал известен по неполной копии, сделанной в XV в. для кардинала Виссариона Никейского, впервые напечатан на латыни и греческом в Риме в 1555 г. Бенедетто Эджо (Benedetto Egio, лат. Benedictus Aegius) с разделением на три книги и произвольной редактурой под именем грамматика Аполлодора Афинского (180–120 до н. э.), с названием «Appollodori Atheniensis Bibliotheces, siue de Deorum origene, tarn graece, quam latine, luculentis pariter, ac doctis annotationibus illustrati, nunc primum in lucem libri tres». Книга была переведена на русский язык А. Барсовым по повелению Петра I и издана в январе 1725 г. с предисловием Феофана Прокоповича и «предувещанием от преводника книги сея» «Московския Типографии справщика Алексия Барсова» (Аполлодор 1725); к книге приложен «Каталог собственных имен греческих, со означением употребления их Российского» и «Екстракт из Аполлодоровой книги сумненных речей» (т. е. непонятных слов). Мамонов, однако, пользуется не им, а пересказом мифов, связанных с Гераклом, в статье о Геракле из словаря Цедлера. Когда Аполлодоры были разведены, за текстом закрепилось название «Мифологическая библиотека Псевдо-Аполлодора».

lviii Созвездие Северная корона (лат. Corona Borealis). Согласно греческим мифам, это венец Ариадны работы Гефеста, который помог Тесею выйти из критского Лабиринта, освещая ему путь. По одной из версий (Гигин. Астрономия, 5.1), венец работы Вулкана был подарен Ариадне Венерой и Ором на свадьбу с Либером (Бахусом). Бахус взял венец (корону) Ариадны, украшенный драгоценными камнями, и «до созвездий метнул», увековечив на небе (Овидий. Метаморфозы, VIII, 177–179). Свой опыт перевода «Метаморфоз» Мамонов использовал в Хр, ДФ, ПЛ и ПР.

lix Алцид — Геркулес.

lxБоот — созвездие Волопас (лат. Boötes, греч. Βοώτης).

lxi Венец Ариадны — древнее название созвездия Северная Корона (Corona Borealis). См. примеч. 58.

lxii Созвездие Змееносец (лат. Ophiuchus), в атласе Гевелия — Серпентариус (лат. Serpentarius), экваториальное созвездие, изображающее Асклепия (Эскулапа), бога врачевания, сына Аполлона и нимфы Корониды. Эскулап изображается с жезлом, обвитым змеей (serpent — змея). За воскрешение мертвых Зевс поразил его молнией, но за искусство врачевания и из уважения к его отцу поместил среди созвездий. Арат (ок. 315–240 до н. э.) включал в Змееносца и змею, которую он держит; теперь же это самостоятельное созвездие Змея (лат. Serpens), уникальное тем, что состоит из двух частей, разделенных Змееносцем.

lxiii Тут смешаны два мифа. Сына Миноса Главка с помощью травы, принесенной змеей, воскресил Полиид (Псевдо-Аполлодор, III, 3, 1–2), а не Эскулап, который, впрочем, тоже умел воскрешать мертвых.

lxiv Мамонов тут бароккизирует, сбивается на риторику и подверстывает к мифу о Змееносце миф о Золотом веке — одну из самых ходовых утопий в XVIII столетии, топосом которой было братание хищников с травоядными.

lxv В рукописи первоначально было: «приял себе».

lxvi От сих и до слов «и берег Эфиопск кончается волнами» зарифмована ПВЛ: «Хаму досталась полуденная часть (т. е. юг. — М. О.), Ефиопиа граничащая Индом; другая же Ефиопиа, из которой исходит Ефиопская река Чермная (море Чермное, еже и Геродот рекою именует), текущая на восток, Фивиния, граничащая Киринии, Мармариа, Сатиролибиа, Нумидиа, Марсириа, Маврикианиа противо Гадире; к востоку же имеет Киликию, Памфилию, Писидию, Миссию, Ликаонию, Ликию, Кириу, Лидию, Амасию, Троаду, Солиуду, Вифинию, старую Фригию и острова, в них имеет Сардию, Крит, Кипр и реку Гион, зовомую Нил [NB. Здесь Фригиа, Мисиа, Витиниа ошибкою далеко, и не к той части надлежаще положено]» (Татищев 1773, 1–2). Это еще одно свидетельство того, что Мамонов перелагает ПВЛ по Татищеву, а не по «Библиотеке», где фрагмент выглядит так: «Хамови же вся полуденная часть, Египет, Ефиопия, прилежащия ко Индом; другая же Ефиопия, из нея же исходит река Ефиопская Черман, текущая на восток, Фивулии прилежащи, даже к Киринии, Мармария, Суритуливия, Нумидия, Масурия, Мавритания, противу сущи Гадире. Сущим же к встоком имать Киликию, Памфилию, Писидию, Мосию, Лукаонию, Фригию, Макалию, Ликию, Карию, Лидию, Амасию, Трояду, Солиуду, Вифинию, старую Фригию; и островы паки имать Сардинию, Крит, Кипр, и реку Гиону, зовемую Нил» (Библиотека 1767, 3–4); далее в комментарии это специально не отмечается, и ПВЛ цитируется по Татищеву, a «Библиотека» — в тех местах, к которым отсылает Мамонов.

lxviiЧермный — багровый, темно-красный. Это библейское море Ям Суф, которое принято было отождествлять с Красным морем.

lxviiiКиринии пределы — Киренаика (Κυρηναϊκή, Cyrenaica), историческая область в Северной Африке, западнее Египта (на территории современной Ливии) со столицей Киринея (Киренаика).

lxixМармария (Мармарика, Μαρμαρική, Marmarica) — историческая область в Северной Африке, от восточной части побережья Средиземного моря к югу до Аммонского оазиса (Сива) и Авгильского оазиса (Джалу), на западе граничила с Киринаикой, на востоке с Египтом. Ныне часть Ливии.

lxxНумид — Нумидия (лат. Numidia), историческая область в Северной Африке; занимала территорию восточной части нынешнего Алжира и южной части Туниса.

lxxiКритения — Крит, остров в Средиземном море, омываемый с юга Ливийским морем.

lxxiiГион — старинное (в т. ч. древнерусское) название Нила.

lxxiiiКаллиста (Каллисто) — дочь Ликаона, нимфа-охотница, спутница Артемиды, возлюбленная Зевса. Героиня второй книги «Метаморфоз» Овидия. По Овидию, Каллисто родила от Зевса сына Аркада, и разгневанная Гера обратила ее в медведицу. Аркад вырос и сделался страстным охотником. Во время охоты он встретил медведицу и, не узнав в ней мать, хотел ее убить. Появившийся Зевс унес обоих на небо, где поместил их в виде созвездий Большой Медведицы и Волопаса. Тот факт, что Большая Медведица — созвездие незаходящее, Овидий объясняет запретом титана Океана погружаться той «в чистое море», наложенным по требованию Геры.

lxxiv У Гевелия Волопас-Аркад изображен стоящим на нововведенном созвездии Гора Менала (лат. Mons Menalus), включающем звезды нынешнего созвездия Дева. Созвездие не было принято астрономическим сообществом. У Мамонова путаница: Гора Менала и Андромеда находятся по разные стороны от полюса, далеко друг от друга на небесном своде.

lxxv Созвездие Андромеда (лат. Andromeda). Согласно греческим мифам, Андромеда была дочерью эфиопского царя Кефея (Цефея) и царицы Кассиопеи. Она была отдана отцом в жертву морскому чудовищу Киту, опустошавшему страну, но спасена Персеем. После смерти превратилась в созвездие. Несколько соседних созвездий (Персей, Кассиопея, Кит и Цефей) также названы в честь персонажей этой истории.

lxxvi В примеч. II после слов «Астерион и Хара» поставлена запятая и оставлено место для пояснения, но ничего не вписано. Астерион и Хара (также Чара, Шара, от греч. χαρά) — имена собак Аркада (Волопаса), применявшиеся для обозначения звезды β Гончих Псов. Северное cозвездие Гончих псов (Canes Venatici) изображалось в «Уранографии» как две собаки, натравливаемых Волопасом (Boötes) на Большую Медведицу (Ursa Major). Было введено в XVII веке Яном Гевелием.

lxxvii Ликаон, царь Аркадии, по версии Овидия (Метаморфозы, I, 226–243), подал гостям к столу человечину — сваренное и запеченное мясо заложника, которого прислали молосцы (народ из области Эпир). За это Зевс разрушил его дом, а сам Ликаон был превращен в волка («Из греческих царей разжалован был в волки», как выразится И. Ф. Богданович в «Душеньке»).

lxxviii Созвездие Волк (лат. Lupus). Ассоциируется с Ликаоном, которого Зевс превратил в волка за каннибализм (см. примеч. 77).

lxxix В рукописи неисправленная ошибка: «Карл Манга». Карл Магн — латинизированное имя Карла Великого (лат. Carolus Magnus, Karolus Magnus, франц. Charlemagne, 742–877), короля франков и императора Запада. В переведенной Мамоновым «Хронологии» правлением Карла отмечено начало новой империи — 801 г. н. э. В главе «Карл Магн или Новая империя» на вопрос «Для чего дают имя новой империи той, которую Карл Магн начал?» следует ответ: «Для того, что оная есть разна от той, которою владели в западе наследники императоров римских. Сей князь, сделав много завоеваниев, достоин был по справедливости имя императора, и се то, что учинил папа Леон III, который короновал его в церкви св. Петра в Риме, и после сей церемонии он был обнародован императором, папою и всем римским народом, которые его признали своим Самодержцем» (Хр, II, 54). Император Востока Ницефор «снискал дружбу и защищение Карла Магна, и согласился, чтобы он нес имя западного императора, чтоб он владел всеми правами других императоров» (Хр, II, 55).

lxxxКарл Магна cердце — Сердце Карла (Cor Caroli), во времена Мамонова созвездие (в атласах звездного неба XVIII в. ошибочно называлось также Сердце Карла II). Названо так (Cor Caroli Regis Martiris, т. е. Сердце Карла, Короля Мученика) в 1660 г. сэром Чарльзом Скарборо (Charles Scarborough) в честь Карла I, казненного в 1649 г. Оливером Кромвелем, а не в честь Карла Великого, как у Мамонова. В XIX в. созвездие признали одной визуально-двойной звездой созвездия Гончих Псов как главную звезду — α².

lxxxiБереника (Вероника — королева Береника II, супруга египетского царя Птолемея III Эвергета (246–221 до н. э.) Легенда о происхождении северного созвездия Волосы Вероники (лат. Coma Berenices) восходит к поэме Каллимаха Киренского (310–240 до н. э.): Береника принесла свои прекрасные косы в жертву Афродите во имя победы царя над ассирийцами. На следующий день волосы исчезли из храма, и жрец-астроном Конон сообщил царской чете, что ночью косы превратились в новые звезды, которых раньше не было на небе.

lxxxiiКонон Самосский (ок. 280–220 до н. э.), древнегреческий астроном и математик.

lxxxiii Созвездие Цефей (лат. Cepheus). Изображает мифического эфиопского царя Цефея (Кефея), супруга Кассиопеи и отца Андромеды, приковавшего свою дочь к скале, чтобы принести ее в жертву морскому чудовищу — Киту.

lxxxiv Об Андромеде см. примеч. 75.

lxxxv Созвездие Персей (лат. Perseus), названное в честь греческого героя, сына Зевса и Данаи, убившего Медузу Горгону (голова Медузы — часть созвездия). На обратном пути он спас Андромеду (дочь Цефея и Кассиопеи, царей Эфиопии), убив чудовищного Кита, которому она была предназначена в жертву, и женился на ней.

lxxxvi Созвездие Кит (лат. Cetus, Cet), морское чудовище, посланное Посейдоном. Кит должен был сожрать прикованную к скале Андромеду, но был побежден Персеем.

lxxxvii Зодиакальное созвездие Весы (лат. Libra), лежащее между Скорпионом и Девой. Единственное созвездие зодиака, представляющее неодушевлённый предмет. В древних мифах считалось вознесенным на небо атрибутом Фемиды, Деметры или Немезиды.

lxxxviii Зодиакальное созвездие Дева (лат. Virgo), лежащее между Львом и Весами. Связывалось с именами богини плодородия Деметры, держащей в руке колос, и Фемиды — богини правосудия; не случайно рядом с Девой расположено созвездие Весы.

lxxxixАфет (Иафет, Яфет, Иефет), старший сын Ноя, брат Сима и Хама. «Род Афета» — индоевропейцы в районе Эгейского архипелага и Анатолии; от шестого сына Афета Мосоха происходят славяне.

xc Т. е. открыта Америка. Новым Светом (лат. Mundus Novus) с конца XV в. открытый континент назывался по отношению к Старому (Европе, Азии и Африке). Авторство термина приписывалось Америго Веспуччи.

xci Малая Медведица (лат. Ursa Minor). В созвездии находится Северный полюс мира и Полярная звезда, его отмечающая. Греки считали созвездие Большой Медведицы нимфой Каллисто, а Малую Медведицу — ее собакой. Другая интерпретация гласит, что это вознесенные Зевсом на небо нимфы Мелисса (Б. Медведица) и Киносура (М. Медведица), прятавшие новорожденного бога от Кроноса на горе Ида. В ранних версиях мифа Мелисса и Киносура — медведицы, позже трансформировавшиеся в нимф. На старинных картах Малая Медведица (или только Полярная звезда) иногда именуется Киносурой («хвостом собаки»).

xcii Созвездие Большая Медведица (лат. Ursa Major), см. примеч. 73.

xciii О Цефее см. примеч. 83.

xciv Созвездие Кассиопея (лат. Cassiopeia). Царица Кассиопея, жена эфиопского царя Цефея, мать Андромеды, хвасталась своей красотой перед нереидами, чем обидела их. Посейдон, чтобы наказать Кассиопею, напустил на берег Эфиопии страшное чудовище. Желая умилостивить Посейдона, Цефей приковал свою дочь Андромеду к скале, отдав ее на съедение чудовищу. Согласно одной из версий мифа, в наказание за гордыню созвездие Кассиопеи половину времени находится перевернутым головой вниз.

xcv Созвездие Ящерица (лат. Lacerta), расположенное между Лебедем, Кассиопеей и Андромедой. Введено в «Уранографии» (1690) Гевелия.

xcviПегас (лат. Pegasus) — созвездие к юго-западу от Андромеды. В греческой мифологии Пегас — крылатый конь, порождение Медузы Горгоны и Посейдона, появился на свет из Медузы, когда Персей отсек ее голову; по другой версии, родился из капель крови Медузы. По описанию персидского астронома Абдурахмана Ас-Суфи, звезды Ящерицы составляют голову Пегаса.

xcvii Зодиакальное созвездие Овен (лат. Aries). В древнегреческой мифологии Овен — златорунный баран Крий, посланный богиней Нефелой для спасения ее детей Фрикса и Геллы. Овен перенес Фрикса (Гелла утонула по дороге) в Колхиду, где был принесен в жертву Зевсу, а его руно стало знаменитым сокровищем, за которым впоследствии охотились аргонавты.

xcviii Возможно, эти стихи были «домашней» аллюзией, понятной ближайшему окружению. Мамонов, кажется, не одобрял карточные игры и писал о них осудительно: «…такого молодого солдата, которой к игре имеет противность, почесть можно за щастливого. Игра по большой части введена между солдатами; а когда она и между знатными людьми, как пристойное препровождение времени, стала быть в обыкновении, то из того совсем исключить себя не можно, чтоб иногда пристойности ради, также партию бы не делать» (ПО, 20). Страсть к игре называлась им в числе дурных качеств: людей с дурным воспитанием, особенно игроков и пьяниц, не пускают в знатные дома, где офицер приобретает полезные навыки благородного обхождения, и т. д. Среди знавших Мамонова людей это превратилось в притчу; так, молодой граф С. Р. Воронцов писал в 1760 г. отцу из Казани: «Был также в одном маскараде; об нем вам скажет Федор Иваныч Мамонов, что кто в карты не играет, тому конечно скучно было, затем что холодно было в зале. Музыканты подпили, и тех только пять человек, играют да перестанут» (Воронцов 1760, 14–15).

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.