19 марта 2024, вторник, 10:42
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Вайгач. Хебидя-Я. Налево от Края Земли

Издательство Treemedia готовит к изданию книгу Максима Синицына «Вайгач. Хебидя-Я. Налево от Края Земли», основанную на ранее не публиковавшихся архивных фото- и текстовых материалах.

В июле 1948 года сотрудником полярной станции на острове Вайгач становится молодой москвич Максим Сергеевич Синицын. Вооруженный от руки переписанным «Русско-ненецким словарем» и сборником инструкций по сбору этнографических материалов, он начинает исследования жизни и быта коренных жителей тундры и встречает последнего сказителя острова — Нёлёко Вылко, от которого записывает эпические, родовые и шаманские сказания. Помимо словаря и инструкций, Синицын берет с собой фотоаппарат, снимающий на широкую пленку, чтобы иллюстрировать свои записи.

Результатом его работы, продолжавшейся до конца декабря 1949 года, стало множество негативов, стеклянных фотопластин, дневников, рисунков, записей легенд и рассказов о шаманах и духах. После ликвидации полярной станции «Вайгач» М. С. Синицына переводят на остров Диксон, потом — на Белый. Во время прохождения медкомиссии обнаруживается, что, собирая этнографические материалы, он заразился в доме сказителя туберкулезом. Ему категорически отказывают в дальнейшем пребывании в Арктике.

В 2000 году М. С. Синицын покинул этот мир, и наследники передали его богатейшее собрание Оларду Эльвилю Диксону, подготовившему материалы к первой значительной публикации, которой и станет книга «Вайгач. Хебидя-Я. Налево от Края Земли».

Поддержать издание и заказать книгу можно на странице проекта. Выход книги ожидается в феврале 2021 года.

 

Фотография из архива М. С. Синицына

Шаманы с медными бубнами

Шаман по-ненецки — тадибе. Называться шаманом могли многие, но обладали силой лишь те, кто прошел особое испытание, состязаясь с самим Ирый Хасаво — Лунным Человеком, которого «русскому глазу не видно, ненецкому глазу видно».

«Шаман может убить луну. Когда будет так — вдруг закроется луна вся и краешка даже не видно, — темно станет. Тогда люди говорят: "Где-то новый шаман выучился. Силы пробует. Убил луну". Это его учитель, старый шаман проверяет: "Ну, выучился, сильный стал — посмотрим. Убей луну!" Если не совсем закроет луну, не всю убьет, то говорят: "Нет, еще не совсем выучился. Еще надо учиться. Всего еще не знаешь. Всю луну не смог убить"».1

Луна для тадибе — это ближайшая земля по дороге к Нуму. Дальше располагается сфера звезд — нумгы и северного сияния — харп, а за ними — Нум нё — Двери бога, которые находятся «в полу» небесной тверди. Если «убийством луны» объясняется лунное затмение, то под открытием небесных дверей, через которые Нум смотрит на землю, подразумевается некое неустановленное явление, отличное от северного сияния: «Это когда мелькает ночью белым выше звезд. Всегда три раза подряд: открылось — закрылось»2. Шаманы, имеющие связь с Нумом, считаются самыми сильными. Согласно распространенным поверьям, такие могут видеть и слышать за много дней пути, ездить по воде, как по льду на оленьей упряжке, а то и взять поперек лук и подняться в небо, как на крыльях.

Сила шамана измерялась качеством его тэвэры — связей с божествами и духами-помощниками. Один был связан с Нумом, другой — с Я — земными духами, третий — с Ид, Ервом — Хозяином моря. Лечением занимались все, но тэвэры обуславливала специфику обрядов, направленных на изменение погоды, удачу на охоте в тундре или морском промысле. Все проявления мира для шамана имели определенный облик, были персонифицированы. Так же и болезнь рассматривалась, как один из духов нгылекэ. Например, Синга (цинга) имела вид человека и могла говорить, а значит, с ней можно вступить в диалог и узнать, что нужно сделать, чтобы она отступила. Такой разговор мог состояться во время камлания или во сне. Для этого шаман надевал паныцу больного, ложился спать на его шкуры, а утром уже знал, что нужно делать. Сильный шаман мог даже съесть болезнь, высосав ее из тела ртом или через полую костяную трубочку, и остаться невредимым. За успешное лечение бралась плата: чаще всего — олени, но могла быть и женщина, которая становилась женой или работницей шамана.

Для совершения обряда тадибе имел бубен — пензер, сделанный из оленьей кожи, натянутой на обод. С приходом советской власти владение бубном было запрещено властями и вместо него использовались медные тазы, оставшиеся еще с царских времен, — «даже еще лучше». Из таких тазов раньше делали ножны, разрезая медь на узкие полоски и облицовывая ими деревянный чехол; теперь они служили шаманам бубнами. «Русские пришли — шаманов не стало. Когда кулаков и шаманов всех прогоняли, арестовывали, бросили в то время ненцы пензер и до сих пор не берут, боятся. А какие есть шаманы — прячутся, потихоньку шаманят без пензера»3.

Бубен считался живым существом, тоже хэси, о чем есть рассказ, относящийся ко времени гонений на шаманов:

«Девушка одна выкинула пензер. Возле чума недалеко бросила. Один пошел туда, не знал, сел справляться. Услышал какой-то писк. Покопался пальцем в кале — ребенок. Взял, за пазуху положил. Тот заплакал, затем пригрелся. Успокоился и даже сосать стал — у него грыжа пупочная была и пупок выступал».4

Упрощение коснулось и обрядовой одежды шаманов, которую теперь часто заменяла обычная женская паныца с пришитыми к ней искусственными косами — пал, как пережиток древней традиции ритуального перевоплощения.

«Шаманы раньше непременно косы носили. Женщина-шаман — она всегда семь кос носила. Свои волосы в семь кос, как у русских, заплетала, так и ходила. Мужчины тоже с косами шаманили, но у них косы были не настоящие: как у женщин — длинные, большие, а внутри — сукно. Они у них к одежде были пришиты, как у девочек маленьких, к паныце у воротника».5

В 1940-х годах на Вайгаче еще оставался один из настоящих шаманов старой практики, отсидевший за занятие шаманством, — Иван Ледков, которого уважительно звали Вáнюшка Вэсако: «Он очень старый. Вот, долго живет, потому что богу много хорошего сделал. Через бубен увидел сядэев поваленных, упавших от времени, забытых, — снова поставил. Бог его за то любит, тот и живет»6.

Вáнюшка Ледков далеко видит, очень далеко — за семь дней пути. Вот так: сюда кто ли ямдает, ему осталось ехать еще семь дней, он его уже видит. Так далеко. Если тихо, нет ветра, он всё слышит, где бы ни говорили. Духи к нему приходят, как шаманит в женской паныце. И косы ненецкие прицепляет себе. Он сильный, к нему много приходят, даже вот бабушка эта Хадаку приходила несколько раз. Ее звал. И Я, Ерв приходил. Снизу в тюмю есе (шест очага) стучался. И звери всякие приходили: букашки, таракашки, медведи… Все. Полон чум. Кричат, звуки свои издают.

Он камлает всегда в темноте. Даже костер не горит. Ничего не видно. Камлает, бьет в бубен, тогда и приходят. И звуки эти слышны. Потом закончит, сядет. Рассказывает, объясняет, что было, кто приходил, что делали. Людям всё объясняет. Вот они и вспоминают: в тюмю есе кто-то стучался, рычал кто-то. А когда в темноте шаманил, то все чувствовали — полон чум каких-то. Они не в дверь входят, а так как-то: бабушка везде пройдет».7

Важным звеном между тадибе и людьми, присутствующими на обряде, выступает тэлтангу — помощник и переводчик шамана:

«Шаман связывается с духами, говорит с ними. Бьет в бубен, а бубен издает звуки, тоже говорит. И вот то, что говорит бубен, то и поет тэлтангу. Он как бы переводит язык бубна, а бубен заставляет говорить рука шамана, управляемая тем духом, с которым он сейчас связывается. Без бубна — это уже не шаман. Без бубна шаманить нельзя. Поэтому говорят: «Какой он шаман — у него нет бубна».8

Особую категорию видящих и слышащих составляют те, кто чувствует приближение событий. Они могут не иметь бубен и не носить косички — пал, не заниматься лечением, но знают, что случится. Это может быть, например, во снах или с помощью кольца, через которое смотрят на воду.

«Николай — был здесь (на Вайгаче) такой ненец. Он войну видел. Так не шаман, ничего не гадал, людей не лечил, а войну видел. Молодой ненец. Всё говорил: «Будет скоро очень такое время, что много людей умрет, убито будет, особенно мужчин». Так ведь и вышло. И его убили. В армию взяли — он ведь молодой был, призвали».9

Еще на Вайгаче рассказывали о шамане Пока Няйто (Няйту), который предсказал много событий, в том числе начало Второй мировой войны:

«Няйто называл себя Еся Мя, Ерв — Хозяин Железного Чума. При жизни над ним смеялись, но после смерти, когда увидели, что многое им предсказанное сбывается, стали уважать и чтить как умного и сильного шамана. Он очень был в жизни дикий (странный) — салако тадибе. Пристанет к ребятам: "Знаете ли вы, кто Хозяин Железного Чума? Нет? Не знаете? Я — Пока Няйто — Хозяин Железного Чума". Вот как-то взял и на охоту чучел привез — пустые малицы с палками внутри, на коих и держатся. На сани посадил. Говорит, на них тоже давайте пай (долю), они товарищи мои. А на Вайгаче всё брал в руки пустую кость и смотрел в нее, как в трубу. Говорил: "Такие-то люди придут. Много таких людей будет". Сбылось — экспедиции. В тундре, на материке, везде на путях главных езды расставлял знаки — земляные столбы, насыпи, шесты. Его спрашивали: "Зачем?" Он серьезно отвечал, не отрываясь от работы: "Это чтоб ездить знали как. Куда путь ведет. Недалеко впереди будет такое время, что мало останется мужчин. Женщинам самим придется ездить по тундре. Так это чтоб дорогу знали, не потеряли". Сбылось — война. Много мужчин убито, и женщины стали оставлять свой след-дорогу не за мужскими полозьями, как ранее».10

О тех, кто имел тэвэры с темными силами, не говорили, что они тадибе, и старались держаться подальше, чтобы они не украли душу для увеличения отведенного им срока жизни. Особенно много рассказов ходило в начале XX века о Табэло с Новой Земли, прожившем на Вайгаче много лет. О нем говорили вполголоса, чтобы не услышал, даже когда его не стало.

«Табэло, когда молодой был, жил на Новой Земле. У него две жены. У первой две дочери — умерли — и сын; у второй — один сын. Всего два сына. Их послали на карбасе — недалеко — за вещами, керосином. Доехали, положили бочку, и назад. Один сын его утонул — рукав малицы за уключину обмотался. Думали, ко дну ушел или выбросило мертвого вместе с карбасом. Потом из упряжки собаки пришли, они тоже на карбасе были. Это на Новой Земле, на Кусачеве было, между. Табэло сказал: "Это непорядок. Что-то не то там было. Смотреть надо идти. Надо искать". Ходил раз — ничего не нашел. Второй раз пошел. Собирается. Бабушке говорит: "Я сына где ли искать мертвого пойду. Приду — тебя убью. Мне инд, индэт (душа) нужна, тогда сын оживет". Она плачет. Оделся, пошел искать. Ходил целые сутки. Не нашел.

Бедный всегда был. На кого рассердится, за сопку уйдет, а выйдет — семь волков. Стадо обидчика разгонят волки. Меня предупреждали: не дать ему обойти кругом себя. А он стремится. Если обойдет, то душу возьмет — заболеешь или даже умрешь. Надо избегать, как он, хитрить всегда. Он так хитрил: вынет х.. и ссыт в пимы. Люди смеются, а ему того и надо, он и окружает. И женщин тоже. Ему души нужны были. Он жизнь, остается что человеку, брал себе. Сколько возьмет, настолько больше жить будет. Век брал от человека, отымал. Некоторых обошел, умерли те. Какая-то болезнь, даже доктор не узнает. Потом не давали — все знали. Вот он и умер.

Всю жизнь он не мылся, даже лица не мыл. Жил долго, лет 150 может. Говорил: "Если зимой умру — зарыть нельзя. Хворост, сено тащите, сожгите. Если не успеете, как будет двенадцать часов, встану. Хоть хорошего моего товарища, жалеть не буду, первого попавшегося схвачу". В 1916 году умер на Новой Земле.

Когда у меня мать умерла, его дочку взял отец. Она была полоумная тоже. Бинокль брала, смотрела: "Вот мой отец, палка шевелится у него на хальмере". Он нечистый дух, раз шевелится».11

Обычные люди уважали и ценили шаманов, ведь без их умения, как считалось, не вернется удача, здоровье, благополучие. Их приглашали в случае надобности, но боялись силы, которая стоит за ними, поэтому задабривали. Ссора с шаманом могла привести к большой беде и даже смерти обидчика или еще хуже: «Живой не будешь и мертвый не будешь». Так говорят, когда шаман насылает водяного червя — Ид Халу. Проникнув в тело, он делает невозможным обычные выделения, от чего человек долго мучается, а потом всё равно умирает.

«Если появился у кого ли червяк — это непременно шаман на него сердит, вот он и послал. Червяк его только слушается, ему подчиняется. Так и знай. Червяк этот по всему телу ходит. Это не глист, не в кишках. Он везде ходит. Его даже можно прощупать иногда, как он ползет под кожей. Вот он живет в человеке, его ест. Как всего съест, все внутри у него съест, так и умрет человек. Но бывает, что другой более сильный шаман и прогонит этого червяка. Когда два шамана поругаются, о, тогда берегись! Начнут они друг другу разные болезни пускать. Так и помрет тот, кто послабей, знает поменьше».12

О битвах шаманов тоже имеется много легенд, в том числе записанных от очевидцев событий:

«Стреляли друг в друга в лоб — рядом были, в упор — и ничего. Сидят, хоть бы что. Даже дырки, даже следа нету от пули. Вот как! Силу мерили, кто сильнее. И ни который переспорить не мог. Еще угли в рот брали. Тогда из глаз, ушей, ноздрей и рта дым шел. Потом возьмут грязи из под ног — земли со снегом — и проглотят. И перестанет это — потушат. Или один грудь вспорет, раздвинет, а потом соединит и снова цел. Вот какие шаманы были! Сейчас-то нету. Может и есть, но спрятались».13

Считается, что шаман свою смерть не видит — «туман наплывает», но убить его очень непросто. Тем не менее есть вещи, которых шаман боится, особенно тот, кто связан с подземным миром. Например, дерева нюркэ, из которого был сделан хальмер Табэло: «Так-то мягкое дерево, но даже с железными зубами грызть не может, чтобы встать и людей есть».

Помнят на Вайгаче и о диком Иле, с которым что ни делали, а убить не могли:

«Ил злой был, дикий. Людей убивать хотел. Так было. Он с другими сидел в чуме. Разговаривали. Было лето, тепло. Дверь-полог была откинута. К чуму подходил мужчина, чей-то отец. Вдруг Ил схватил ружье и стал целиться. Нажал курок, но рядом с ним сидевший человек ударил по стволу ружья, подбросил вверх.

Еще после он многих других убить норовился. И вот решили люди положить этому конец. Решили сами казнить его, а то жизни спокойной совсем лишились. Собрались. Сломали ему руки, ноги. Ходить он не может, ползает кое-как. Оставили его так. Он пополз к воде, к озеру. Дополз до воды. Оперся о берег локтем одной руки, другой хлестнул по воде. Как мазанул — целая стала рука, будто и не ломали ее. Также и другую: как мазанул, так и целая стала. И ноги поправил. Вот какой был! Наверное, шаман, не знаем мы. И как его не ломали, только до воды доберется, мазанет, хлопнет, и нет ничего, цело всё. Вот как вода ему помогала! Силы Ид, Ерва, водяные за него, видно, были.

Как ни пробовали, ничего не выходит. Тогда его опять так сломали, связали еще, чтобы не смог до воды доползти, да связанного и отвезли в Хабарово. Русским, кажется, отдали. Но там убили, в общем».14

К 1950 году действующих шаманов на Вайгаче не осталось, даже тех, кто били в медные тазы. Память о них сохранилась только в этих рассказах, большинство из которых описывают события начала XX века. Представления о божествах и духах тоже сильно упростились до «хорошее — сверху, плохое — снизу». Но репрессии 1930-х годов не коснулись сказителей — истинных хранителей народной самобытности, в песнях которых шаманы по-прежнему были живы и воевали с силами зла, оберегая людей от бед как этого, так и потустороннего мира.

 

1 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ сказителя Нёлёко Вылко. Тетрадь «Вайгачская № 2», с. 3а–3б. 1949 г.

2 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ охотника Семена Тайбарея. Тетрадь «Вайгачская № 2», с. 29б–30а. 1949 г.

3 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ охотника Семена Тайбарея. Тетрадь «Вайгачская № 2», с. 64б–65а. 1949 г.

4 Полевые записи М. С. Синицына. Тетрадь «Вайгачская № 4», с. 36б. 1949 г.

5 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ охотника Семена Тайбарея. Тетрадь «Вайгачская № 3», с. 13б–14а. 1949 г.

6 Полевые записи М. С. Синицына. Тетрадь «Вайгачская № 3», с. 24а. 1949 г.

7 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ охотника Семена Тайбарея. Тетрадь «Вайгачская № 3», с. 1а–2а. 1949 г.

8 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ охотника Семена Тайбарея. Тетрадь «Вайгачская № 3», с. 21а–21б. 1949 г.

9 Полевые записи М. С. Синицына. Тетрадь «Вайгачская № 4», с. 36а–36б. 1949 г.

10 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ охотника Семена Тайбарея. Тетрадь «Вайгачская № 4», с. 33б–35а. 1949 г.

11 Полевые записи М. С. Синицына. Тетрадь «Вайгачская № 4», с. 60б–63а. 1949 г.

12 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ охотника Семена Тайбарея. Тетрадь «Вайгачская № 3», с. 17а–18б. 1949 г.

13 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ сказителя Нёлёко Вылко, очевидца событий. Тетрадь «Вайгачская № 2», с. 2а–2б. 1949 г.

14 Полевые записи М. С. Синицына. Рассказ Николая и Павла Лагейских. Тетрадь «Вайгачская № 3», с. 10б–11б. 1949 г.

 

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.