19 марта 2024, вторник, 13:04
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции

Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу британского историка Роберта Дарнтона «Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции» (перевод с английского Н. и В. Михайлиных, перевод с французского Е. Кузьмишина).

В начале 1778 года в Париж прибыл венский врач Франц Антон Месмер. Обосновавшись в городе, он начал проповедовать, казалось бы, довольно странную теорию исцеления, которая почти мгновенно овладела сознанием публики. Хотя слава Месмера оказалась скоротечна, его учение сыграло важную роль в смене общественных настроений, когда «век разума» уступил место эпохе романтизма. В своей захватывающей работе гарвардский профессор Роберт Дарнтон прослеживает связи месмеризма с радикальной политической мыслью, эзотерическими течениями и представлениями о науке во Франции XVIII века. Впервые опубликованная в 1968 году, эта книга стала первым и до сих пор актуальным исследованием Дарнтона, поставившим вопрос о каналах и механизмах циркуляции идей в Европе Нового времени. Роберт Дарнтон — один из крупнейших специалистов по французской истории, почетный профессор в Гарварде и Принстоне, бывший директор Библиотеки Гарвардского университета.

Предлагаем прочитать фрагмент главы «Месмеризм как движение».

 

Месмер родился в 1734 году в деревне Изнанг близ Констанца. Он изучал медицину в Вене, позже получил там же практику. В 1766 году ему присвоили степень доктора медицины за диссертацию «О воздействии планет на человеческое тело» («De planetarium influxu in corpus humanum»), представлявшую собой смесь астрологии с ньютонианством. В 1773 году он открыл клинику на паях с неким профессором астрономии из иезуитов. Чуть позднее под влиянием швабского целителя верой И.-И. Гасснера Месмер обнаружил в себе способности к управлению магнитным флюидом без помощи магнитов и начал активно практиковать лечение «животным магнетизмом» (названным так в противоположность магнетизму «минеральному»). В итоге он настроил против себя большую часть местного медицинского сообщества, вследствие чего решил попытать счастья в Париже — этой Мекке искателей чудес XVIII века.

 

Портрет Месмера.
Стихотворная подпись к портрету в дословном переводе: «Напрасно тысячи завистников пытались строить тебе козни, / Месмер; великодушными заботами твоими, / Недуги наши испарились, и человечество вздохнуло с облегченьем, / Так следуй же за славною своей судьбою, / Хоть зависть может возроптать. / Что может быть прекрасней и величественнее, / Чем мир счастливым делать и тем зависть вызывать?»

Вооружившись рекомендательными письмами к нескольким влиятельным лицам, в феврале 1778 года Месмер прибыл в Париж. Здесь, на Вандомской площади, он открыл для посетителей первую магнетическую ванну. Приятные манеры и внушительное оборудование (а также слухи об успешном его применении в лечении) сделали свое дело: очень скоро Месмеру удалось привлечь достаточно внимания к своей персоне, чтобы Академия наук заинтересовалась его методом.

Месмер представил свою теорию на суд академиков, однако они не восприняли ее всерьез, что заставило его сменить тактику. Вместе с группой пациентов, чье доверие он уже успел завоевать, он переехал в деревню Кретёй близ Парижа и предложил Академии прислать сюда наблюдателей, чтобы те могли воочию убедиться в действенности его лечебного метода. Когда Академия пренебрегла и этим его предложением, Месмер обратился за экспертным заключением к Королевскому медицинскому обществу. Впрочем, он умудрился рассориться и с присланными обществом комиссарами по поводу подтверждения диагнозов его пациентов, после чего общество также отказалось иметь с ним дело. Далее Месмер обратил свой взор на медицинский факультет Парижского университета. Здесь ему удалось обзавестись первым влиятельным адептом в лице доктора регента факультета Шарля Делона, личного врача графа д’Артуа, который пригласил его на званый ужин, где представил двенадцати другим членам факультетской коллегии. Однако и эти доктора не смогли должным образом проникнуться глубиной его германской метафизики, а позднее даже отказались принять присланные им экземпляры «Записок о животном магнетизме» («Mémoire sur le magnétisme animal») — его первой опубликованной во Франции работы — в связи с заключением коллег по факультету, приписавших все описанные в ней случаи излечения действию естественных причин.

Несмотря ни на что, месмеристские брошюры со свидетельствами об успешном применении метода множились как грибы после дождя, а вместе с ними неуклонно росла и армия сторонников Месмера, к которой, в числе прочих, примкнули несколько крайне влиятельных лиц. Профессиональное медицинское сообщество было не на шутку встревожено успехом Месмера в модных кругах, состоявших из доморощенных ученых-любителей, поэтому уже в 1779 году его методы стали объектом едкой сатиры в «Journal de Médecine» и «Gazette de Santé». Сторонники месмеризма тоже не оставались в долгу, особенно после того, как сам Месмер принял личину оскорбленной невинности и противостояния научному истеблишменту в «Историческом очерке фактов, относящихся к животному магнетизму» («Précis historique des faits relatifs au magnétisme animal», 1781), задавая тем самым тон всем своим последователям. Поскольку накал памфлетно-полемических страстей продолжал расти, факультет решил исключить Делона из коллегии и тем самым на корню пресечь распространение новой ереси в университетской среде. Но этот шаг вызвал еще больше споров и разногласий, поскольку медицинский факультет, как и большинство других, и без того страдал от постоянных внутренних склок и соперничества. В результате 30 молодых факультетских докторов объявили о своей приверженности новым методам в медицине. Что же до самого Делона, то он бесстрашно бросил вызов докторам старой формации, предложив им посоревноваться с Месмером в эффективности лечения двадцати четырех случайно выбранных пациентов. В ответ консервативное большинство поставило тридцать «диссидентов» перед выбором: присягнуть на верность устоявшимся медицинским канонам или быть исключенными вслед за Делоном. Двое из них решились отказаться от университетских регалий, чтобы попытать счастья на куда более свободном поприще популярной медицины, после чего не замедлили обрушиться в памфлетах с критикой на царящую на факультете «вопиющую деспотию мнений».

Процесс исключения Делона сопровождался кипением страстей на факультетских заседаниях, а также не прекращавшейся с сентября 1781-го по сентябрь 1784 года чередой судебных прений и разбирательств. В результате в арсенале у месмеристов появилось оружие в лице мученика за идею, мощь и действенная сила которого, правда, быстро пошли на спад из-за возникших уже непосредственно между Месмером и Делоном споров и разногласий, а затем и вовсе сошли на нет в связи со смертью последнего, наступившей в августе 1786 года прямо во время месмерического сеанса. У самого Месмера тоже начались проблемы со здоровьем. Он объявил, что намерен отправиться на воды в Спа, чтобы залечить душевные раны, нанесенные ему французской академической бюрократией. Действительно, что еще ему оставалось, кроме как оставить неблагодарных французов на съедение терзавшим их недугам? Однако здесь поспешила вмешаться Мария-Антуанетта, которая, радея о спасении народа и находясь под очевидным влиянием графа де Сегюра и других сторонников Месмера при дворе, приказала графу де Морепа и некоторым другим государственным чинам уговорить Месмера остаться во Франции. Ему предложили пожизненный пенсион в размере 20 000 ливров и сверх того еще 10 000 ливров в год, если он согласится наставлять в своем искусстве троих назначенных государством «учеников». В марте и апреле 1781 года последовала серия сложных переговоров, чьим итогом стало открытое письмо Месмера к Марии-Антуанетте, где он в высокомерно-напыщенных тонах отказывался от ее предложения, к немалому шоку парижской публики уведомляя королеву о «строгости своих принципов».

Месмер не желал отдавать свой метод на суд каким-то «ученикам». Несмотря на то, что предложение и так носило довольно явные черты взятки, он счел его недостаточно щедрым. Теперь он требовал для себя загородного поместья, ведь, если уж на то пошло, что могут значить какие-то жалкие «четыреста или пятьсот тысяч франков» для Ее Величества?[1]

При этом во Франции Месмера держали именно деньги, которыми его в изобилии снабжало Общество вселенской гармонии (Société de l’Harmonie Universelle), основанное философом, юристом и ипохондриком, выходцем из богатой лионской семьи Николя Бергассом и его другом Гийомом Корнманном — состоятельным банкиром из Страсбурга. Бергасс и Корнманн начали регулярно заряжаться флюидом от ванн Месмера весной 1781 года по стандартным расценкам, составлявшим 10 луидоров в месяц. В сентябре 1782 года, когда Делон открыл в Париже собственную практику (за что и был исторгнут из круга последователей Месмера), они остались верны своему немецкому учителю. В конце 1783-го Делон было снова воссоединился с единомышленниками-месмеристами, однако спустя два с половиной месяца вновь откололся от них, поскольку Месмер отказался раскрыть ему секреты своего учения. Тогда Бергасс, полный решимости защитить Месмера от любых поползновений раскольника, а заодно и пополнить его финансы, организовал первое общество месмеристов со вступительным взносом в 100 луидоров, куда на первых порах вошли двенадцать самых первых адептов движения. После продолжительных препирательств Месмер всё же согласился посвятить членов общества в секреты своего ремесла. По версии Бергасса, уговор состоял в том, что члены общества получали право обнародовать его секретный метод и тем самым сделать его достоянием всего человечества, предварительно заплатив Месмеру сумму в 2400 луидоров. Был ли Месмер шарлатаном или не был, очевидным остается одно: ему удалось извлечь максимум выгоды из своего учения. К июню 1785 года он уже роскошно устроился в усадьбе Коиньи на рю Кок-Эрон, разъезжал по Парижу в элегантной карете и, если верить записям казначея Общества гармонии, располагал капиталом в 343 764 ливра. Процветало и само общество. К 1789 году в одной только главной — парижской — его ячейке состояли членами 430 человек, а ведь были и другие, поменьше — в Страсбурге, Лионе, Бордо, Монпелье, Нанте, Байонне, Гренобле, Дижоне, Марселе, Кастре, Дуэ, Ниме и еще как минимум дюжине городов по всей Франции.



[1] Цит. по: d’ Olognée, Rapport au public…, с. 8, а также Mesmer, Précis historique…, с. 215–217.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.