19 марта 2024, вторник, 11:31
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Счастливое старение

Издательство «Манн, Иванов и Фербер» представляет книгу Дэниела Левитина «Счастливое старение. Рекомендации нейробиолога о том, как жить долго и хорошо» (перевод Натальи Яцюк).

Книга известного нейробиолога, психолога и писателя Дэниела Левитина — о сохранении физического и психологического здоровья на долгие годы. Люди испытывают к старости двойственные чувства: и ждут ее, и боятся ее наступления. На самом деле часто нас страшит не этот новый этап, а невозможность наслаждаться полнотой жизни. Основываясь на данных нейронауки, Дэниел Левитин делится советами о том, как можно изменить мозг и мышление, чтобы максимально повысить удовлетворенность жизнью и наполнить ее смыслом в почтенном возрасте. Он пишет о том, как продлить период активной полноценной жизни, и показывает, что даже незначительные изменения приносят большую пользу.

Предлагаем прочитать фрагмент главы «От эмоций к мотивации».

 

Нейробиолог Джозеф Леду проводит различие между эмоциями, которые возникают под влиянием действий, направленных на выживание, и всеми остальными. К числу таких действий относятся защита, создание запаса энергии и пищи, поддержание водного баланса, терморегуляция и размножение, а в основе их всех лежат отдельные нейронные сети. История человеческих стратегий выживания восходит еще к одноклеточным организмам (таким как бактерии), которые, несмотря на отсутствие нервной системы, обладают способностью закрывать свою полупроницаемую наружную стенку при наличии вредных веществ, а также усваивать вещества, имеющие питательную ценность. Наши собственные нейронные сети, отвечающие за выживание, содержат химические системы, регулирующие реакцию на взаимодействие с людьми. Окситоцин и вазопрессин определяют способность человека сближаться с окружающими и потребность в их внимании. Даже у такого примитивного существа, как червь, есть некий эквивалент этого — нейропептид нематоцин, который в активном состоянии вызывает у них желание спариваться. Черви с заблокированным нематоцином не особенно стремятся к размножению, и, даже когда предпринимают такую попытку, им это не очень хорошо удается.

Нейронные сети, отвечающие за выживание, у разных видов, от червя до человека, повышают приоритетность специфической реакции мозга и тела, одновременно с этим блокируя другие сети и действия. Когда мозг и тело приходят в возбуждение, внимание фокусируется на соответствующих внешних и внутренних стимулах, системы мотивации активируются, совершается действие, происходит обучение и формируются воспоминания. То, что мы называем эмоциями или чувствами, возникает тогда, когда мы осознаем, что нейронная сеть выживания или мотивации активна, или фиксируем какое-либо изменение состояния тела, а затем (и это самое поразительное) наше сознание оценивает это состояние и дает ему название.

Это явление иллюстрирует один из моих любимых экспериментов в области психологии — эксперимент с шатким мостиком. Студенты мужского пола переходили по одному из двух мостов. Переход по первому (шаткому мостику, расположенному высоко над глубоким ущельем) должен был вызывать страх, в отличие от второго (там был прочный мостик, расположенный в трех метрах над землей). На противоположном конце каждого моста участников ждала тайная помощница экспериментаторов, она просила их заполнить анкету с вопросами о живописной местности для проекта по психологии, над которым она работает. Когда молодые люди заканчивали заполнять анкету, девушка записывала свой номер телефона на случай, если у них появятся еще какие-то мысли. Экспериментаторы выдвинули предположение о том, что мужчины, перешедшие шаткий мостик, будут к тому времени испытывать психологическое возбуждение (из-за страха), но истолкуют или ошибочно отнесут его на счет сексуального влечения к девушке. С учетом этого авторы эксперимента предположили, что в первом случае мужчины с большей вероятностью позвонят девушке, чтобы назначить свидание, по сравнению с теми, кто шел по прочному мосту. Именно это и было обнаружено. (Эксперимент лег в основу одной из самых запоминающихся сцен из телесериала «Безумцы» [Mad Man]. Роджера Стерлинга и Джоан Холлоуэй, гуляющих вечером по улицам Нью-Йорка, ограбили, оба ужасно напугались. Сразу же после бегства грабителя они, уединившись, страстно занялись сексом.) По данным других исследований, такая ошибка атрибуции характерна для целого ряда эмоций. Всё это подчеркивает парадоксальный вывод: эмоции — это когнитивные конструкции, которые зависят от обстоятельств и интерпретации.

Такой взгляд на происходящее заставляет нас переосмыслить эмоции животных. Никто не утверждает, что братья наши меньшие их не испытывают. Они определенно ощущают эмоции, но, по всей вероятности, несколько иначе, поскольку у них нет когнитивных аналитических инструментов для комплексной интерпретации, как у людей. Многим владельцам собак кажется, что наши любимцы ощущают целую гамму эмоций, подобных человеческим, например, испытывают радость, когда кувыркаются в траве, стыд — когда испачкают диван, зависть — когда хозяин играет с другим домашним животным, грусть — когда их оставляют одних надолго. Одно из возможных объяснений состоит в том, что мы наделяем своих питомцев человеческими качествами. Другое объяснение — животные испытывают протоэмоции, в какой-то мере напоминающие человеческие. Однако создается впечатление, что некоторые эмоции вообще не свойственны собакам и другим животным. Например, моя собака Мадлен, считающаяся членом нашей семьи, не испытывает отвращения. То же самое можно сказать и о череде лучших друзей человека, которые были у нас до нее: Винифред, Шэдоу, Изабелле, Шарлотте, Карме и Найнтинайн. Собаки едят что угодно, могут валяться на чем угодно и не выказывают отвращения, которое, по всей видимости, свойственно только человеку. В младенческом возрасте мы не испытываем этой эмоции, и это длится до 3–4 лет, но как только она появляется, то сохраняется уже до конца жизни. На самом деле, чем мы старше, тем шире наш опыт отвращения, ведь мы созерцаем не только экскременты или испорченную пищу, но и несправедливость, насилие и мошенничество.

Судя по всему, многие эмоции свойственны нам от рождения. Человеческих младенцев нет необходимости специально обучать тому, как избегать опасностей. Встреча с быстро приближающимся большим существом с острыми зубами, даже если подобного раньше не случалось, автоматически вызывает страх и избегание. В ходе эволюции в нашем мозге сформировалась общая модель страха, а не особый страх определенных вещей; при этом то, чего мы легко пугаемся, становится частью этой модели. Например, нам легче испытать страх змей, чем страх цветов.

Существуют ли общие для всех людей эмоции, которые охватывают разные промежутки времени и культуры? По устоявшейся теории, которую приписывают Полу Экману, существует шесть таких базовых эмоций, универсальных культурных концепций (иными словами, они не зависят от культуры): страх, гнев, счастье, грусть, отвращение и удивление. Согласно этой теории, сотни других описываемых нами эмоций, таких как недовольство, желание нравиться, сожаление и надежда, могут быть культурно зависимыми или когнитивными конструкциями. Теория спорная, и доказательства ее истинности неоднозначны. Даже шесть базовых эмоций не обязательно универсальны: мы просто пока не знаем об этом. Кроме того, таких эмоций, возможно, больше. В частности, появляются свидетельства в пользу того, что мы должны включить в этот список озлобленность («Вот я им всем покажу!»).

Существуют сотни эмоций, свойственных определенным культурам. В различных языках есть слова для того, что не имеет обозначения в вашем языке. Голландцы называют чувство, возникающее в ответ на оздоравливающее воздействие прогулки на ветру, uitwaaien. Если у вас никогда не возникало непреодолимого желания снять с себя одежду во время танца, значит, вы не испытывали эмоцию народов банту под названием mbuki-mvuki. Возможно, вы узнаете тревожное, трепещущее ощущение при сильном увлечении кем-то, но не сможете найти для него подходящее слово, если не разговариваете на тагальском языке, в котором его называют kilig. У датчан есть слово для обозначения эмоции, которая возникает, когда человек чувствует себя уютно, в безопасности, комфортно и окруженным заботой, — hygge. Но это даже не всё, сюда входит и удовольствие от беседы с другом или езды на велосипеде в солнечный день. Как известно, у немцев есть слово schadenfreude для обозначения особого рода удовольствия, которое испытываешь, наблюдая за невзгодами других людей, особенно тех, кто вам не нравится[1]. Все эти слова не имеют эквивалента в английском языке, но обозначают весьма конкретные эмоции в других культурах.

Одна из функций эмоций, не вызывающая никаких разногласий между учеными, — это регулирование «бюджета» организма, или его физиологических ресурсов, в любой момент, сохранение или расходование их в зависимости от ситуации. Если вы часто дышите и потеете, какой должна быть реакция организма? Всё зависит от причины состояния и от вашей каузальной атрибуции. Что случилось — вы испугались тигра или болеете гриппом? Эти ситуации вызывают разную физиологическую реакцию.

Эмоции укрепляют «социальную валюту» — понимание психического состояния окружающих. Для этого мозгу приходится делать эмоциональные выводы. Исследовательница эмоций Лиза Фельдман Барретт[2] говорит об этом следующее: «Вид вспотевшего и быстро дышащего человека означает одно, когда на нем спортивный костюм, и нечто совершенно другое — когда на нем смокинг жениха». Способность делать такие заключения означает, что ваш мозг должен постоянно составлять прогнозы. Вы слышите шорох в траве — и он делает статистический вывод о том, что там может быть, с учетом того, идет ли позади ваш друг, дует ли ветер и находитесь ли вы в местности, где водятся змеи.

Следовательно, если говорить об интерпретации событий, то мозг делает не прогнозы, а сверхбыстрые «предсказания после свершившегося» — умозаключения о произошедшем. Он постоянно переписывает вашу перцептивную историю таким образом, чтобы она соответствовала новым фактам. Это одна из форм (статистического) байесовского вывода — составить мнение и обновлять его по мере поступления информации.

Как и всё остальное, наша эмоциональная жизнь должна развиваться и достигать зрелости. У младенцев отсутствует эмоциональное самосознание, они испытывают лишь ограниченный диапазон эмоций. В течение первого месяца жизни с ними не происходит почти ничего, кроме страдания, выражаемого плачем, и удовлетворенности. Социальная улыбка, обозначающая счастье или радость, появляется в два месяца. Другие эмоции накладываются на эти только после шести месяцев. К концу первого года жизни младенцы начинают испытывать страх, а в два года — гнев (ужасный возраст!). Кроме того, целый класс социальных эмоций возникает вследствие взаимоотношений с другими людьми, но они появляются позднее, когда ребенок обретает самосознание и начинает беспокоиться о том, как его воспринимают окружающие. К числу таких эмоций относятся вина, стыд, смущение и гордость. Дифференциация эмоций (способность оценивать и описывать их) развивается в полной мере только после 20 лет. Например, подростки обычно говорят, что ощущают по одной эмоции за один раз, тогда как совершеннолетние молодые люди рассказывают о смешении эмоций и могут концептуализировать их как испытываемые одновременно.



[1] В целом синонимично русскому слову «злорадство». — Прим. ред.

[2] См. Фельдман Барретт Л. Как рождаются эмоции. Революция в понимании мозга и управлении эмоциями. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2017.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.