В апреле 2005 года в клубе «Билингва» Михаил Дмитриев выступил с лекцией «Перспективы реформ в России». Сегодня мы публикуем часть его лекции. Полный текст доступен по ссылке.
Дмитриев пытается понять, с какими трудностями столкнулись реформы в России в начале 2000-х годов. Сегодня его текст стоит рассматривать не как попытку предсказать будущее, а как рефлексию над совершенными ошибками, чтобы не допустить их вновь.
Михаил Дмитриев — экономист, экс-президент фонда «Центр стратегических разработок», был депутатом Верховного Совета РФ, член научного совета Московского центра Карнеги.
Конец 2004 года — очень интересный для нас момент, потому что именно тогда в Правительстве оказался более или менее скомпонованный вариант среднесрочной программы социально-экономических реформ, рассчитанной на период до 2008 года. Эта программа включала в себя весьма далеко идущие декларации — потенциальные, разумеется — о намерениях Правительства по проведению реформ по очень широкому кругу направлений. Должен сказать, что если бы мы исходили из того, что эти декларации реально могут быть претворены в жизнь, то, переводя их в рейтинги экспертных оценок по шкале Европейского банка реконструкции и развития, мы могли бы ожидать довольно сильное продвижение России вперед в плане институциональных преобразований по целому ряду ключевых направлений.
***
По большинству из направлений реформ Россия по-прежнему достаточно далека от уровня развитых стран и существенно отстает от максимальных показателей стран с переходными экономиками.
***
Препятствий на пути реформ в России и в других странах с переходной экономикой довольно много. <...> Те из них, которые мы действительно сумели каким-то образом оценить на основе имеющейся информации, сводятся к шести направлениям: это динамика политических институтов, уровень концентрации ренты, бюджетная и кредитно-денежная дисциплина, эффективность институтов защиты собственности, уровень доверия к институтам и эффективность административной системы.
***
Если мы посмотрим на темпы реформ в странах, которые сгруппированы по мере возрастания политической конкурентности — страны демократические находятся в верхней части этого списка, — то мы обнаружим, что по итогам первого десятилетия в странах с высоким уровнем демократии темпы реформ были наивысшими.
***
Что существенно для стран с недемократической политической системой, так это то, что реформы гораздо менее зависят от институциональных факторов, например, групп давления, заинтересованных в реформах. Например, бизнес может быть заинтересован в дебюрократизации, он оказывает давление на правительство и тем самым способствует проведению необходимых реформ; или же может идти речь о давлении со стороны средств массовой информации, например, в сфере борьбы с коррупцией; или же это давление структур гражданского общества, например, в сфере реформ, связанных с окружающей средой, в социальной сфере или где угодно. Такого рода институты в странах недемократических, естественно, утрачивают возможности эффективного давления в пользу реформ, и эта политика оказывается в гораздо большей степени зависящей от индивидуальных предпочтений высшего политического руководства страны.
***
Когда мы говорим о политических институтах, мы должны проводить различие между собственно политической демократией и институтами правового государства. Институты правового государства, понимаемые прежде всего как институты защиты экономических прав, субъектов права, предприятий или граждан — судебная система, правоохранительные органы и так далее, — такого рода институты не обязательно жестко увязаны с демократией. Есть немало исторических примеров, когда страны в общем-то недемократические имели развитые институты правового государства, и наоборот, страны демократические таких институтов не имели. Массу примеров мы можем найти в Юго-Восточной Азии: это страны типа Тайваня, Сингапура, Гонконга — долгое время они не имели <...> демократии, но имели весьма эффективную правовую систему, обеспечивающую достаточно высокий уровень защиты прав собственности.
Существует ряд исследований, которые указывают на то, что страны, которые вступают на путь демократизации, имея относительно развитые институты правового государства, как правило, способны ускорить темпы реформ и темпы экономического роста. Это наблюдалось и в странах с переходной экономикой в первое десятилетие реформ. Напротив, те страны, которые вступали на путь демократизации, имея слабые институты правового государства, в большинстве своем сталкивались с проблемой деинституционализации, то есть ослабления государственных институтов и их эффективности. Это приводило не только к сложностям в реализации реформ, но и к существенному снижению темпов экономического роста. Россия, согласно этим оценкам, относилась ко второй категории стран, и это надо учитывать в наших дальнейших оценках.
***
Если мы говорим в общем, исходя из закономерностей, которые существуют в странах с переходной экономикой, то, в принципе, в отсутствие бюджетной кредитно-денежной дисциплины многие институциональные реформы проводить трудно, потому что неопределенность, которая возникает в условиях инфляции и финансовой нестабильности, препятствует реализации позитивных последствий реформ. Ожидания участников рынка всё равно остаются отрицательными, даже если есть, допустим, в результате реформы формируется более эффективная судебная система или более эффективно регулируется деятельность естественных монополий. Если в целом страна находится в состоянии кредитно-денежной нестабильности, это мешает положительному эффекту реформ сказаться в полной мере.
***
По мере снижения уровня демократизации, как и в случае с темпами реформ, бюджетная и кредитно-денежная дисциплина во многом оказываются зависимой не от институтов, а от личных политических предпочтений высшего руководства.
***
Доверие к институтам является важным условием успешной реализации реформ, поскольку в условиях низкого доверия экономические агенты будут реагировать на новые правила игры совсем не так позитивно, как могли бы ожидать реформаторы. В принципе, уровень доверия к институтам в России невысокий — возможно, ниже, чем в большинстве других стран с переходной экономикой.
***
Уровень доверия и его значимость для продолжения процесса реформ мы все смогли увидеть, что называется, невооруженным глазом, замерив его по итогам процесса монетизации льгот.
Что произошло с точки зрения процесса реформ в результате монетизации льгот? Во-первых, монетизация послужила переломным моментом с точки зрения отношения населения к процессу реформ как таковому — не только в социальной сфере, но и в широком смысле этого слова. Данные социологических обследований, которые проводились в течение января-февраля этого года, показали крайне негативное отношение населения к реформам вообще, причем даже к тем, о которых они не имеют какого-то определенного представления. <...> Собственно говоря, вопрос доверия становится сегодня одним из главных политических препятствий на пути проведения реформ, которые существенно ограничивают потенциальный список реализуемых реформ на ближайшее время.
***
Некоторые социологи констатируют, что результатом монетизации стал еще один перелом: в результате реформы льгот в обществе практически завершился процесс формирования популистского консенсуса. <...> Его суть состоит в том, что значительная часть населения по-прежнему ощущает себя слабо интегрированной в рыночные и динамичные сегменты экономики и продолжает связывать перспективы роста своего материального положения, роста своего благосостояния прежде всего с перераспределительными функциями государства, то есть оно ждет дополнительных социальных трансфертов.
***
Накопленные темпы экономического роста тесно статистически связаны с темпами продвижения реформ. Россия находится ближе к нижней части этой линии, но в достаточно респектабельной части спектра, причем для России темпы ее реформ и темпы экономического роста как раз соответствуют выявленной статистической закономерности, то есть находятся в пределах спектра предсказуемости.
