Инженер Владимир Матвеев уже четыре месяца вместе с женой и детьми живет в финском городе Оулу и помогает российским и украинским беженцам.
Вместе с другими волонтерами он помогает беженцам из Украины, а также консультирует россиян, эмигрировавших из-за мобилизации и пацифистской позиции, как получить беженство. Елизавета Антонова поговорила с Владимиром об эмиграции и волонтерском движении в России и Финляндии.
— Как вы оказались в Финляндии? Вы сразу приняли решение эмигрировать?
— Не сразу. В феврале многие начали выходить на митинги, были аресты, штрафы… Я оказался среди беженцев первой волны. В феврале я был арестован на пацифисткой акции. Автобус, на котором доставляли в полицию меня и других задержанных загорелся. После суда отправили на шесть суток в изолятор в Приморском районе Петербурга.
Владимир Матвеев в отделении полиции после задержания на акции, фото — из личного архива
После этого начались преследования: полиция по ночам приходила, просила подписать какие-то бумаги. Это был какой-то кошмар, который пугал не только меня, но и мою семью. Все продолжалось до лета. После этого было принято решение покинуть страну. У нас не было загранпаспортов, мы их спешно оформляли. Как только Финляндия, после ковидных ограничений начала выдавать визы, а российская сторона начала выпускать, мы сразу же выехали. Буквально в первый месяц. Ещё мы попали под новые ограничения на въезд со стороны ЕС, и нам выдали визы всего на два дня всей семье. То есть мы должны были заехать, переночевать и уехать обратно. Мы приехали ночью и в этот же день пошли в полицию в Хельсинки и попросили убежище. Хорошо, что в полиции нам пошли навстречу.
— Когда вы начали заниматься волонтерством? Был ли опыт до этого?
— Три года был добровольцем поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт» - из них 1,5 года как руководитель отряда в Санкт-Петербурге. С начала СВО волонтеры из России и Финляндии начали помогать тем, кого задерживали на акциях (юридическая поддержка и передача вещей, продуктов в отделения полиции и изоляторы). Я тоже, когда вышел из-под ареста, вступил в разные чаты и начал помогать. Также появился поток беженцев из Украины, который шёл через Петербург в сторону Эстонии и Финляндии. Мне очень хотелось помочь людям, которые оказались в беде, да и многие начали подключаться к таким группам. Сформировались сообщества в телеграм-каналах, которые помогали с транзитом беженцев. Я вступил в них.
Владимир, его жена Ольга (слева) вместе с дочкой Леной и сыном Сашей и друзьями Таей Владимировой (администратором волонтерского чата для помощи задержанным на акциях) со своим сыном Львом, фото — из личного архива
— А чем конкретно занималась ваша группа?
— Мы размещали у себя людей, проезжавших через Питер, чтобы они могли остановиться на день-два, отдохнуть маленько. Кто-то из украинцев решает оставаться в Москве, Питере на ПМЖ, соответственно, им помогают с документами: рассказывают, как оформиться, а кто дальше едет (в Европу) - тем автоволонтеры помогали добраться до границы.
Автоволонтеры из России, у которых не было виз Эстонии и Финляндии довозили беженцев до Выборга и Ивангорода, пересаживали в машины к волонтерам из Финляндии и Эстонии, которые пересекали границу и сопровождали до подачи заявления на убежище.
Вот мы детскую комнату освободили, и там люди останавливались у нас, ночевали. Кому нужно покушать, помыться с дороги... Дальше я их отвозил до границы, мы договаривались с волонтерами из Финляндии и там их уже встречали. Я пытался ещё и как организатор создать логистические цепочки: чтобы беженцев обеспечить всем и довезти до границы.
— Много ли среди беженцев было мужчин?
— В основном, это, конечно, женщины и дети были, но также были и мужчины, иногда даже целые семьи. Самый большой прецедент – это целый цыганский табор из Украины. Приходилось искать автобус, чтобы от Московского вокзала довезти до границы Эстонии.
— А где вы брали ресурсы? Была ли как-то централизована помощь?
— Мы организовывали склады. Очень важным ресурсом были чемоданы и детские кресла. На юге и севере Питера наше сообщество организовывало хосты, и на складах это всё аккумулировалось. Можно было приехать, взять чемодан или кресло, чтобы людей можно было нормально транспортировать.
Сбор теплых вещей для передачи украинцам, фото — из личного архива Владимира Матвеева
— В твиттере вы писали, что также ваша группа оказывала психологическую помощь и поддержку…
— Профессионально, конечно, никто из нас не мог ее оказать. У нас почти нет таких профильных специалистов. Каждый из нас старался эмоционально поддержать всех, кто проходил через границу. Особенно мужчин.
— Почему их?
— Их жёстко допрашивали на российской границе (с Эстонией и Финляндией), часа по 2-3, вплоть до того, где родился, кто твои родители, кто родственники в России, в Украине. Всё заставляют записывать. Проверяли служил ли в армии человек, есть ли какие-то «наколки» (татуировки), раздевали до трусов, досматривали личные телефоны.
— Когда вы начали помогать российским беженцам?
— Когда началась мобилизация, мы уже были в Финляндии. Тогда наше волонтерское сообщество приняло решение помогать соотечественникам, бегущим от нее.
После 21 сентября пошёл большой поток русских беженцев, мужчин, в основном, ну и семьи тоже бежали. Люди не знали, куда обращаться. В чатиках про Финляндию люди тоже начали спрашивать, интересоваться. Я начал их консультировать и делиться своим опытом: как я проходил границу, в каком отделении финской полиции лучше оформиться, как себя вести, когда тебя привезут в распределительный центр. Лучше ли в центре или у родственников пожить? Или в гостинице? Соответственно, где можно купить вещи какие-то недорогие, секонд-хенд…
Дом Владимира Матвеева в Оулу, фото — из личного архива
— Рассказываете ли вы про финансовую помощь? Консультируете ли по юридическим вопросам?
— Да, стараемся рассказывать, что тебя ожидает, что беженство — это не так страшно. Что в Европе, а в Финляндии особенно, всячески помогают с пособиями, с одеждой, с питанием, жильём. Мою семью из транзитного центра распределили в центральную часть страны ближе к северу, предоставили социальное жилье — дом с двумя комнатами, кухня своя, санузел свой, дворик небольшой с видом на поле, гардероб, кладовка, парковка, сауна. Для нас это идеальные условия. Не знаю, смог бы я заработать дома на такой коттеджик или нет.
— А сейчас вы как-то помогаете? Остались волонтеры, работающие в России?
— Со стороны России сейчас мало запросов на помощь от мобилизованных. Они были с конца сентября, и весь октябрь мы их поддерживали, помогали найти ночлег у себя оставляли. Причём люди не только в Финляндии останавливались. Кто-то принимал решение уехать в Германию, в Чехию, Польшу, но через Финляндию. Кто-то уехал даже в США. У одной семьи было так: они выиграли в прошлом году грин-карту, и у них буквально оставалось несколько дней до конца регистрации: им нужно было пройти в Москве собеседование, потом в Польше последнее интервью, и наконец вылететь.
Так как мужчин разворачивали на пограничных КПП, то я начал искать разные варианты и рассказывать, где можно законно проходить границу, чтобы не задерживали и через какую страну выехать. Сейчас помогаем теплыми вещами, так как одежда достаточно дорогая.
В России остается большое содружество людей, которые помогают Украинским беженцам, выезжающим в ЕС или остающимся в России.
— Есть ли название у сообщества?
— В Финляндии есть крупная команда русских волонтёров, в которой я состою. Она называется «Команда добра» (но чатик у нас называется «Команда бобра»). Изначально они рассчитывали помогать тёплыми вещами украинским беженцам, так как люди приезжали буквально с одним чемоданом, животных, может, удавалось увезти… Больше у людей ничего не было. Красный крест, конечно, помогает активно, но вещей все равно на всех не хватает, зимы тут холодные.
— Пытались ли вы объединиться с украинским сообществом?
— Пытались, но украинское сообщество приняло решение от русских граждан, даже за границей, не принимать помощи. Такая у них принципиальная позиция.
Дом Владимира Матвеева в Оулу, фото — из личного архива
— Почему так?
— С одной стороны, чувство гордости, но с другой, предосторожность, чтобы не связаться со спецслужбами. Такая вот изоляция… Но мы их понимаем. Русские помогают украинцам, украинцы помогают своим, не помогают русским.
«Команда добра» закупала генераторы в Европе, в т.ч. специализированные для врачей, и отправляла на Украину самостоятельно.
Примерно, такая самоорганизация волонтерского движения получается сейчас.
Я живу в деревушке недалеко от Оулу, тут тоже свой чатик сформировали, и когда украинцы и русские приезжают на поселение к нам или в соседние города, мы помогаем, подсказываем: что и где можно дешевле купить, секонд-хенды, тёплые вещи. Если нет денег, то пытаемся найти у знакомых или я свои отдаю.
— Сколько примерно россиян сейчас помогает беженцам в Финляндии?
— Около 200 человек состоят в «Команде добра», а так неравнодушных людей, конечно, намного больше.
— Я правильно понимаю, что вы помогаете в основном в центральной Финляндии?
— Да, я основном в центральной части помогаю сейчас. Хельсинки находится на юге - это столичный регион. Также есть волонтеры в районе Микелли, Тампере. Финляндия большая и настроить логистику очень сложно: мы пытались перебрасывать теплые вещи с юга страны в центральный и северный регион. По почте - дорого, съездить на машине туда-обратно это два бака бензина выжечь надо. Там почти тысяча километров выходит. Поэтому в центре и на севере как-то сами пытаемся организоваться. Юг помогает «основной волне», тем кто через Россию, Эстонию и Польшу приезжает.
Дом Владимира Матвеева в Оулу, фото — из личного архива
— Вы скучаете по дому? У вас ведь не получится вернуться из-за беженства?
— Разумеется, да. Почти у всех беженцев такая история: квартиры пооставляли, кто-то машины побросал, животных стараются всех вывозить, но не всегда это получается. Родные, конечно же, тоже остаются. По сути да, пришлось оторвать от души кусочек, всё, что накопилось... Самое важное, что поместилось в машину, загрузили и поехали. Оформили доверенность на родственников, они пытаются всячески там что-то делать, но есть проблема: говорят, мол, доверенности неправильно оформлены.
— Родственники вас поддержали в самом начале отъезда?
— В начале скептически отнеслись. Родственники старшего поколения особенно, так как они поддерживают то, что происходит сейчас в Украине, это тоже такой больной вопрос. Но когда начали пенсии задерживать, у родственников начало включаться в голове, что что-то не так, что-то произошло неправильно. Говорят: «Всё-таки, наверно, те, кто поуезжал, были правы».
— Скольким вообще людям удалось помочь лично Вам и вашему сообществу? Есть такая информация?
— Моя семья и я лично поучаствовали в прямой помощи трём семьям в Питере и Москве. Статистики подробной в сообществе не ведется, насколько мне известно. В чате автоволонтеров публиковалось, примерно, по 10 заявок от координаторов в день и эти заявки буквально сразу-же разбирались. Это несколько сотен семей в месяц с февраля, несколько тысяч человек за год.
Надо было успевать предложить свою помощь. Бывало такое, что я принимаю заявку и готовлюсь выезжать, а мне пишут: «Отдайте, пожалуйста, заявку, люди очень хотят помочь, они им ближе». Желающих помочь было больше, чем запросов. Сейчас просьб о помощи стало меньше, по сравнению с тем, что было летом и осенью.
Но сообщества волонтеров в России и Финляндии готовы помочь, даже если что-то случится в праздники.
В материале использованы фотографии Ольги Русских.
