Порой закрадывается мысль, что собственная память – типологически родная сестра таких сущностей, как, например, архитектурное наследие моего несчастного города. Также как старые дома, воспоминания разрушаются под натиском дешевой сиюминутной целесообразности – зачастую весьма сомнительной, но всякий раз весьма обоснованной коммерчески. Говоря иначе, многие впечатления даже и не слишком отдаленных лет, сильные, яркие, казалось бы – до конца жизни засевшие в мозговых извилинах, на самом деле подвергаются коррозии именно из-за того как раз, что были яркими. То есть – в силу своей неожиданности, в силу несоответствия тому, что принято называть "естественным порядком вещей".
Так, мне стоит большого труда задержать в голове воспоминание об некой очереди образца 1990 года – одной из тысяч очередей, составлявших тогда городской пейзаж. Эта очередь была очередью в мебельный магазин, конкретно – в мебельный магазин "Дрезден", торговавший гарнитурами недавно почившей в бозе Германской Демократической Республики. ГДР уже не было, а гэдээровская мебель вроде бы еще существовала. Доподлинно, однако, этого никто не знал, ибо в самом магазине ничего купить было нельзя – даже образцов в нем не было. Можно было лишь оставить заказ, да и то, если заказы в данный момент принимали. Чего почти никогда не случалось.
Стало быть, я наблюдал исключительно длинную – в полквартала – очередь из тех, кто как раз пытался сделать заказ. Ничего особо странного в этом, конечно же, не было помимо одного факта: осенью 1990 года жители Ленинграда тратили несколько часов своего времени, чтобы заказать мебель с поставкой в… 2005-2010 годы!
Что было в головах у тех людей? Что они думали тогда о своем будущем? Можно ли представить теперь подобное, с нынешними ушлыми и тертыми обывателями? Вот и я не могу.
Или, скажем, воспоминания о событиях, чуть более поздних – относящихся к судьбоносному августу 1991 года. Несколько штрихов, которые, наверно, видели все, но помню я один, так что ли? Вот, например, то самое знаменитое обращение ГКПЧ к советскому народу. При абсолютно прозрачном и ожидаемом идеологическом наполнении, в этом тексте нигде ни разу не фигурировало слово "коммунистический"! Случайность? Едва ли – видимо, авторы что-то вкладывали в подобное минус-словоупотребление. Из чего-то исходили, как-то моделировали себе восприятие благодарных слушателей. У которых, напротив, это слово использовалось очень активно: на тех митингах каждый второй плакат, наверное, говорил про коммунистический путч и вообще про коммунистическую власть, которую – долой!
Тогда же, 19 августа прозвучал и другой любопытный текст – выступление по Ленинградскому телевидению командующего Лен ВО генерал-полковника Самсонова. Каковой, по случаю объявления в стране чрезвычайного положения зачитал потрясающий по своей структуре приказ. В нем, как положено, была преамбула с изложением новейших обстоятельств. Затем следовала не вполне характерная для подобных документов часть – рассказ людям о том, что такое вообще чрезвычайное положение: какие ограничения вообще при этом могут вводиться, какие меры вообще могут предприниматься. Такой вот просветительский нарратив. Этим приказ и заканчивался, обнаруживая отсутствие главной своей структурной части, той, что обычно следует за словами: в связи с вышеизложенным, приказываю. Иначе говоря, Самсонов издал приказ, в котором ничего никому не приказывал. Возможно, это как-то повлияло на его дальнейшую, вполне успешную карьеру.
Не меньше удивления порождают воспоминания и о следующем кризисе – об октябре 1993. Всякий раз, когда я слышу сложноаргументированную дискуссию о правоте или неправоте Ельцина, устроившего мятеж и свергнувшего законную власть Верховного Совета, перед глазами у меня встает радостное лицо хазбулатовского зама – Воронина, ясно и однозначно вещавшего в камеру первого канала российского телевидения примерно следующее: "начинается восстание, всенародное восстание против режима Ельцина…" То бишь, сами белодомовские сидельцы считали действия своих сторонников восстанием против власти – а стало быть, уж никак не могут упрекать своего противника в том же самом. Что, я один тогда смотрел телевизор?
К чему я все это… а вот, к чему. Близится десятилетие "дефолта" – юбилей достопамятного кризиса 98 года. Как и большинство читающих эти строки, я смотрел тогда телевизор и видел всю эту позорную чехарду в верхах моего государства. Видел, как Ельцин усиленно сватал Думе второе пришествие Черномырдина, сделанного и.о. премьер-министра вопреки букве закона. Видел, вернее – слышал, читал тогдашние интервью разных наших высокопоставленных деятелей. Общей их тональностью была – истерика. Статусные руководители страны не знали, что делать и видели будущее в самых мрачных тонах. Причем, лидировали по этой части, как ни странно, представители, так сказать, либерального лагеря. Особенно хорош был Чубайс, умудрившийся без какой-либо особой нужды надавать сногсшибательных интервью зарубежным СМИ, отечественным же наговорить всяких чудесностей, типа ламентаций, что-де слишком мало в прошедшие годы привлекали спецслужб для решения стоящих перед страной задач.
Как и все, жившие тогда, я имел возможность наблюдать магазинные полки, опустошившиеся к концу августа до стерильного состояния а ля 1991 год. Однако прошла неделя-другая – и о, чудо: эти же полки начали постепенно наполняться товарами по-новой. Помните ли вы это? А если помните – то отдаете себе отчет, что:
1. Не начнись этот процесс потребительской реконкисты тогда – еще через пару недель страну бы и в самом деле повело в разнос.
2. Действия малых и средних предпринимателей, восстановивших активность в тех условиях – то бишь, начавших вновь торговать – были абсолютно нерациональны с точки зрения логики бизнеса: правильнее было залечь на дно до прояснения ситуации, благо средства для этого у них имелись. Да, первые, восстановившие операции на опустевшем рынке, хорошо заработали – но всякий, кто рисковал хоть когда-нибудь своими, понимает, что эта прибыль не стоит тех рисков. Говоря иначе, именно эти "лавочники" и "спекулянты" спасли тогда страну от хаоса – а не мудрые министры Черномырдина- Примакова.
3. Любознательные люди чуть ли не в сентябре уже зафиксировали повсеместный рост производства, переросший в 99 году в рост, доныне беспрецедентный. Что не мешало тогдашним правительствам весь этот 99 год, а то и позже планировать будущее страны в условиях экономического спада большей или меньшей интенсивности. Этим были переполнены тогдашние газеты и журналы. Умные политологи предрекали приход к власти левых сил именно благодаря грядущему упадку экономики.
Говоря по-простому, все эти московские государственные начальники с мигалками на крышах автомобилей и немыслимыми заработками в карманах продемонстрировали тогда полное непонимание происходящего со страной . Какой вывод из этого следует? Пожалуй, сформулирую его так:
успокоительная убежденность в том, что наша государственная власть, при всех своих недостатках и несовершенствах, все-таки в кризисную минуту способна организовать ответ страны на серьезный вызов – по факту не имеет под собой оснований.
Доказано опытным путем.
Надеяться лучше стоит на что-нибудь другое.
