Опубликованные Pew Global Attitude Project, в начале ноября 2009 года результаты опроса в посткоммунистических странахбыли в отношении Украины отрезвляющими. Эти данные с несомненной однозначностьюзасвидетельствовали растущее разочарование украинцев в их выборедемократического пути развития, который в 2004 году впечатляюще подтвердила «оранжеваяреволюция». Согласно этому опросу спад популярности демократии за период с 1991по 2009 годы был в Украине с результатом в - 42% самым резким среди техпостсоциалистических стран, в которых проводились социологические исследования,в то время как 30% населения Украины, поддерживающего демократию в 2009 г., были самым низкимпоказателем среди исследованных государств.
Возросшему еще раз последемократического импульса 2004 года неудовольствию украинцев своей политическойсистемой можно назвать несколько причин. Два феномена, которые во многомпредопределили это развитие, недооценены ни на Западе, ни в самой Украине. Первыйиз них – полупрезидентская система украинской демократии, которую можно отнестик внутренним насущным проблемам Украины. Второй источник недопонимания причинукраинского кризиса – эффекты политики Европейского Союза (ЕС) в отношенииУкраины, которые только на первый взгляд касаются исключительно внешнихотношений страны. На самом деле этот вопрос имеет и прямое отношение к сегодняшнимвнутриполитическим процессам, в особенности - касательно продолжающейсянеконсолидированности украинской элиты. Если оба эти недоразумения и в дальнейшембудут искажать внутренний дискурс страныи диалог Украины с Западом, то украинские перспективы на 2010 год и далееостанутся смутными.
Причиной длявозникновения одной из центральных проблем посторанжевой украинскойполитической системы была спешно проведенная конституционная реформа конца 2004года. В результате заключенного в кратчайшие сроки политического компромиссамежду про- и анти-оранжевыми парламентскими фракциями с начала 2006 года былоучреждено не только номинальное, как при Леониде Кучме, а реальное полупрезидентствос балансом власти между президентом и премьером. Полупрезидентская формаправления неоднократно и не в последнюю очередь относительно стран ВосточнойЕвропы была идентифицирована сравнительной политологией как проблематичная дляпереходных обществ (см., например: Semi-Presidentialism in Central and Eastern Europe / Ed. Robert Elgie, Sophia Moestrup. Manchester/New York: Manchester University Press, 2008). Изначальная конфликтность разделенной исполнительной власти наносилаи наносит урон отношению украинцев к демократии, а также международнойрепутации украинских политиков. Новый передел власти между главамиправительства и государства 2004 года и вступление в силу т.н.парламентско-президентской системы с 1.1.2006 явились существенными, если неглавными предпосылками затяжных противостояний между президентом ВикторомЮщенко с одной стороны, и премьер-министрами Виктором Януковичем или ЮлиейТимошенко, с другой.
Непонимание этихпричин и тем самым природы политического кризиса исказило в последние годы нетолько отношение украинцев к их молодой демократии, но и мнение некоторых неосведомленныхв области политологии иностранных комментаторов. Негативные последствия общей пагубностиполупрезидентства для пост-авторитарных и в особенности пост-тоталитарныхгосударств, наблюдаемые в Украине, заставили многих сомневаться в пригодностидемократии для Украины или же украинцев для демократии.
Полупрезидентскийполитический режим сегодняшней Украины хотя и является в полном смыследемократическим (автор, вероятно, имеет в виду электоральную демократию, а недемократию участия – «Полит.ру»), но правительственные полномочия в немраздроблены. В сравнительных политологических исследованиях со времен паденияполупрезидентской Веймарской республики в 1930-1933 гг. снова и снова находитсебе подтверждение нецелесообразность дуальной исполнительной власти для переходныхобществ. Но за пределами узкого круга международных аналитиков политических режимовэтот тезис лишь редко обозначается как неспецифическаяпроблема развития посторанжевой Украины.
Вместо этого как вУкраине, так и за ее пределами часто можно столкнуться с фаталистическимнедовольством украинским государством. Нередко действительно странные киевские политическиеспектакли последних лет объясняются гротескностью того или иного политика илиже общей политической незрелостью украинской элиты и даже всего украинского народа.При этом часто не принимается во внимание, что с исторической точки зренияименно эти украинские политики и граждане за 1991-2004гг. совершили – на фонеколоссальных препятствий – один из самых впечатляющих процессов демократизации вновейшей европейской истории. Немецким наблюдателям, например, можно напомнитьо том, что немцы лишь в 1998 году впервые за свою историю отстранили от власти путемвсенародных выборов своего правителя, тогдашнего канцлера Гельмута Коля(канцлер Курт Георг Кизингер в 1969 г. тоже покинул свой пост после выборов в Бундестаг; но егопартия ХДС/ХСС имела лучший результат на этих выборах). Украинцы выполнили этотважный для политологов тест на определение зрелости демократии в стране уже в1994 году, когда они с помощью всеобщего голосования свергли своего первого,избранного в 1991 году, президента Леонида Кравчука.
Еще один определяющийфактор затянувшегося украинского кризиса заключается в недооценке Западом критичностиУкраины для общеевропейского будущего, а также роли ЕС в продолжающейсяразнонаправленности украинского политического дискурса и связанной с этим скачкообразностиреформ последних лет.
Известное изречение американскогополитолога Збигнева Бжезинского о том, что без Украины Россия перестает быть империей,широко известно и в Европе. Но актуально-политическая релевантность этойаксиомы и ее важность для международной безопасности в целом частозамалчиваются или не продумываются до конца. Безусловно, ЕС не может оказатьпрямое влияние на украино-российские отношения и, конечно же, не сможет вместосамой Украины решить ее различные проблемы. Однако опосредованно украинскаяполитика ЕС в значительной степени направляет и украино-российские отношения.
ЕС – хочет он этогоили нет – оказывает важное влияние на весь процесс украинского постсоветскогопреобразования. Правда, вес поставленных Союзом условий для принятия в члены ЕСв успехе трансформационных процессов Центральной Европы 1990-х был иногда переоцененпроевропейски настроенными наблюдателями. Тем не менее, для сегодняшней Украиныотношение Брюсселя к Киеву и политика делегации Европейской Комиссии в Киеве являютсяне только внешне-, но и внутриполитическим фактором. ЕС, конечно, поддерживаетсовременный украинский процесс проведения реформ с помощью различных программ исоглашений. Однако же Союз до сих пор отказывает Киеву в официальнойперспективе членства.
Для политиков ичиновников ЕС разница между интенсивным сотрудничеством и целенаправленнойподготовкой к вступлению может представляться философской и не имеющейсущественного значения. Для киевской же элиты, а также для широкой частинаселения Украины, как, например, для студенческой молодежи или предпринимателей,официальные «да» или «нет» ЕС относительно перспективы членства страны являетсязначимыми. Более того, в определенном смысле ответ на этот вопрос релевантен и длясохранения украинской государственности – и, таким образом, для всейвосточноевропейской безопасности.
Последнее утверждениесвязано с тем, что стремление к полноправному членству в ЕС является одной изтех немногих целей, которая до сих пор объединяет почти всех украинских политиковнационального уровня, а также большие группы населения на Востоке и Западестраны. По другим вопросам, таким как возможное членство страны в НАТО, русскийкак второй государственный язык или интерпретация событий Второй Мировой войны,Украину разделяет глубокая трещина. Но идея вступления в ЕС находит широкуюподдержку не только на Западе, но и на Востоке (правда, меньше на Юге), а также,видимо, среди части промышленных магнатов Донбасса. Конечно, нельзя непризнать, что за последние годы – видимо, вследствие продолжающегося отмежеванияЕС, а также рестриктивной визовой политики Союза – отношение когда-товосторженно проевропейски настроенных украинцев к ЕС ухудшилось (см.: Gnedina E. EU Running on Empty in Ukraine // EUobserver. 16.11.2009). Тем не менее, перспективачленства в ЕС пока еще представляет собой некую нить, которая могла бы связатьпо другим направлениям жестоко противоборствующие главные политические лагериКиева. Однако это до сих пор актуальное объединительное стремление можетпотерять свою силу, если ЕС и в следующие годы сохранит расплывчатую риторикукасательно своих намерений в отношении Украины. В худшем случае, последствиятакого поведения негативно отразятся не только на Украине, но могут иметьсерьезные последствия и для европейской безопасности.
Украина слишком слабав экономическом, военном и политическом отношениях, чтобы долгосрочносуществовать как нейтральное государство, находящееся в геополитическойбуферной зоне между Западом и Россией. Обсуждаемая время от времени и в Киеве «швейцарскаямодель», в свете географического положения страны, а также растущихмировоззренческих разногласий между Западом и Россией кажется все менее релевантнойдля сегодняшней Украины. Страна должна будет раньше или позже выбрать для себя «тот»или другой экономико-политический блок. Киев не сможет длительное времяпродолжать практикуемую до сих пор многовекторную политику, хотя ЕС пока вынуждаетУкраину следовать именно этому образу действий. НАТО в свою очередь не способнов обозримом будущем предоставить Киеву альтернативную интеграционную модель, посколькувозможность членства в НАТО, в противоположность к вступлению в ЕС, уже втечение нескольких лет однозначно отклоняется более чем половиной населенияУкраины. В ближайшие годы вопрос вступления в НАТО, видимо, будет вызыватьнастолько жаркие споры среди населения Украины, что ее участие в Плане действийпо членству скорее снизит, чем повысит безопасность страны.
К сожалению, приходитсяопасаться такого рода развития и в вопросе отношения украинцев к ЕС. В случаедальнейшей потери репутации ЕС в Украине, части населения страны, в особенностиполитические и экономические элиты Востока и Юга, могут переориентироваться на строительствонового альянса Украины с Россией. Этот вариант, возможно, является приемлемым илидаже желательным для некоторых западных наблюдателей и чиновников ЕС. Однакоего практическое осуществление было бы, по меньшей мере, рискованным.
Скепсис, если неантипатия по отношению к сегодняшнему российскому руководству глубоко укорениласьу многих значимых западноукраинских и киевских политических и культурныхдеятелей – в первую очередь, по причине спорной совместной истории обеих наций.Кроме того, в Украине существует все увеличивающийся круг молодежи, для которойповторная привязка к России была бы неприемлемой не только понационально-историческим причинам. Эта растущая социализированная вдемократических условиях часть населения имеет плюралистические убеждения иосознает бесперспективность сегодняшней российской авторитарной моделиразвития, а также ненадежность России как долгосрочного союзника. Инымисловами, возможная пророссийская переориентация лидеров Восточной и Южной Украиныне нашла бы поддержки у значительной части элиты и населения Украины – даже вусловиях продолжающейся неопределенности политики Брюсселя в отношении Киева.Таким образом, сближение восточной и южной Украины с Россией углубило бы расколстраны и могло бы создать угрозу дезинтеграции украинского государства.
Некоторыепозиционирующие себя «реалистами» западные наблюдатели, а также отдельные «прагматично»мыслящие украинские комментаторы время от времени заявляют, что в этом случаеУкраина может и должна разделиться формально. И, конечно, официальное размежеваниеукраинского государства представляет собой сценарий, охотно обсуждаемый вМоскве. Однако подобного рода циничные планы «двухгосударственного решения» реалистичнытолько на первый взгляд. Губительность таких спекуляций связана с тем, что вслучае предполагаемого разделения страны неизбежно возник бы неразрешимыйвопрос о том, где будет проходить граница между двумя новыми государствами. Ночетко определить, где именно начинаются или заканчиваются «прозападная» и«пророссийская» части Украины не представляется возможным.
В западных размышленияхна эту тему часто упускается из виду и тот факт, что главные протагонисты «оранжевойреволюции» – Виктор Ющенко и Юлия Тимошенко – родом не из Западной и даже не изЦентральной Украины, а из восточно-украинских регионов (Сумская область иДнепропетровск). Трудно представить, что эти два политика или другие прозападнонастроенные политические лидеры с восточно-украинскими корнями согласятся насделку, по условиям которой их родные регионы опять попадут в зону влияния илидаже под контроль все более антизападно настроенной России. Тем самым идеяраскола страны является не только абсурдной, но и опасной. Возможным сценариемразвития Украины в случае ее «размежевания» станет гражданская война по вопросуо границах двух новых государствах – с вероятным участием России инепредсказуемыми последствиями для всего европейского континента.
Несмотря натревожность этого сценария, сегодня, к сожалению, нельзя полностью исключить подобнуюдинамику политического развития в Восточной Европе. Обострение глубокогокризиса в Украине в соединении с продолжающейся неопределенностью ЕС можетпривести к дальнейшей потере доверия среди украинского населения не только кдемократической системе страны. Все большее число украинцев могут поставить подвопрос способность своей изолированной страны в принципе продолжать своесуществование в качестве эффективного государства. Подобное сомнение в будущемУкраины предоставило бы плодотворную почву для сепаратистских тенденций,например, в Крыму, население которого, большей частью русского происхождения, итак неохотно принимает принадлежность полуострова к украинскому государству. Эскалациянапряжения в результате таких сепаратистских устремлений, при участии в немэтнических русских, не говоря уже о гражданах России, могла бы привести кактивизации Кремля по схеме его вмешательства во внутригрузинский конфликт августа2008г. (автор не вполне корректно определяет суть событий августа 2008 г. – «Полит.ру»).
Этот сценарий-катастрофа,конечно же, не предопределен. Представители российского политическогомейнстрима, правда, иногда действительно играют с идеей, что Крым или, по крайнеймере, Севастополь «по сути, принадлежат России». Но пока Кремль не проявляетсерьезного интереса к проведению «воссоединения» Крыма с РФ – не в последнююочередь, потому что цена подобного «аншлюса» может быть настолько велика, чтодостижение этой цели принесет больше вреда, чем пользы российскому государству.Сегодняшнее руководство России содержит мало демократов, но все же может бытьклассифицировано как более или менее рационально действующая корпорация.
С другой стороны, нельзязабывать и о том, что в российском политическом спектре существуютультранационалистические группировки, имеющие связи в Госдуме, Правительстве иПрезидентской администрации. Две самые значительные из них, но далеко неединственные – это т.н. Либерально-демократическая партия России ВладимираЖириновского и Международное «Евразийское движение» Александра Дугина. Можнопредположить, что даже эти русские ультранационалисты осознают бессмысленностьвоенной конфронтации своего государства с Украиной, например, за Крым. Но они иим подобные политические силы могли бы извлечь внутриполитическую выгоду изэскалации напряжения в восточной или южной Украине, из последующей российской военнойинтервенции и результирующей масштабной конфронтации с Западом. Логика политическойконкуренции между до сих пор существующими в Москве идеологическими лагерямиможет побудить российских правых экстремистов способствовать разжиганию вУкраине национальной розни с помощью своих дружественных организаций и политическихсоюзников в Крыму или в Донбассе.
Вышесказанноеиллюстрирует, что для ЕС вопрос о будущем Украины является не только внешнеполитическим,но и пока недостаточно осознанной угрозой своей собственной безопасности. Продолжениенеопределенности европейской политики в отношении Украины, проводимой поддевизом «дверь не открыта, но и не заперта», противоречит не только желаниямКиева. Вытекающие из подобной стратегии перечисленные риски идут вразрез такжеи с коренными интересами самого Союза и его государств-членов. Упрощение вопросаоб открытии ЕС Украине до взвешивания позиций европейских украинофилов и мнимых«реалистов» базируется на недопонимании общеевропейского значения этой страны.
Перед лицом вышеописанныхнеутешительных альтернатив предоставлению Украине перспективы членства в ЕС,сегодняшнюю политику Союза можно назвать близорукой. Ни нейтралитет, ни новая связкас Россией ни, конечно же, раскол страны не являются приемлемыми перспективамидля второго по величине европейского государства. Дезинтегрирующие тенденции в Украине навернякаподстегнут российский ирредентизм и в худшем случае приведут к предрекаемому Бжезинскимвозрождению Российской Империи – с далеко идущими последствиями дляевропейской, если не мировой безопасности.
Ввиду этого для ЕС неостается ничего другого, как (чем раньше, тем лучше) официально «взять Украинупод свое крыло». Однозначная перспектива вступления в ЕС в не слишкомотдаленном будущем могла бы объединить противоборствующие лагери украинскойэлиты и сплотить культурно расколотый народ Украины под одним знаменем. Пряникперспективы членства также позволил бы ЕС в большей мере применять кнуттребований о более активном проведении конституционных, административных,экономических и образовательных реформ. Так, например, ЕС мог бы поставитьусловием рассмотрения Украины как кандидата в члены упразднение существующейсегодня президентской должности и учреждение в стране парламентской республики.Таким образом, ЕС своим открытием навстречу Украине оказал бы хорошую услугу каксвоим государствам-членам, так и распространению своей системы ценностей.
Перевод с немецкого Елены Сивуды
АндреасУмланд - главный редактор книжной серии «Советские и постсоветские политика иобщество» (www.ibidem-verlag.de/spps.html)
