Ещё одна, последняя табличка –
И клинопись окончена моя...
Из древневавилонского текста
Эти продолжающиеся причитания по "вавилонской библиотеке" можно считать вполне платоническими: книг тех в природе уже давно не существовало, актами же на списание лишь примиряли отчетность с реальностью. Остались прах, глина черепки - но тем более возрастал мой интерес к людям, это собрание посещавшим. Если верить перечням списываемых книг, люди эти весьма отличались от моих соотечественников и современников.
Об их специфическом интересе к литературе художественной я уже писал и подробнее напишу ниже, но ведь и книги сугубо утилитарные, направления бытового, технического и учебного, были здесь подобраны как-то странно.
Чем мы тогда жили? Обратитесь к скучнейшему толстому журналу "Наука и жизнь", подшивки которого когда-то при возможности изгонялись из городских квартир и населяли дачные чердаки. Ведь не ради одних лишь рассуждений о прогрессе в формах больших и малых (помню рубрику ЗСНТ - "заметки о советской науке и технике") народ подписывался на это издание! Разумеется, было там немало и "жвачки для глаз и мозгов", но не только...
"Склеивая детали эпоксидным клеем, не выбрасывайте сразу его остаток...", "Отремонтировать неразборную вилку с обрывом провода можно простым способом...", "Вы открыли нижний кран, а из душевой сетки капает вода - можно ли устранить эту неприятность без покупки нового смесителя?", "Краска и клей, а также кисть, которой работают, не засохнут..." - это из другой рубрики: "Маленькие хитрости". Вся жизнь состояла из этих "маленьких хитростей", которые делали "великую эпоху" пригодной для обитания.
Если судить по настенным росписям того времени, то чем они, советские люди, занимались? Вот романтическая сцена из ставшего избирательным участком школьного вестибюля, где автору довелось дежурить год назад: "Советские ученые проникают вглубь тайн атомного ядра": три похмельно-стеклянные физиономии, уставившиеся в кружево перфоленты - "в понедельник утром жизнь тяжела"... Три главных орнамента фресок: резерфордовская модель атома с ядром и электронами на орбитах; на другой, уже околоземной орбите - остроносая ракета со стабилизаторами; где-то сбоку - шкафы с лампочками, "электронно-вычислительная машина"...
Атом, космос, электроника...
А где же люди? Они в промежутках, в стыках, в щелях между этими глыбами. Как-то живут - не выбрасывая клей, кисть, вилку с обрывом провода, не покупая смеситель... То, что теперь наши соотечественники живут натуральным хозяйством - отнюдь не новость, а продолжение советской традиции (например, в Ивановской области; по-прежнему настоятельно рекомендую книгу Олега Куратова "Хроники русского быта (1950-1990). Неофициальная фактография". М.: ДеЛи принт, 2004. - этой книги в "вавилонской библиотеке", разумеется, не было!).
"Квартира, дача, машина" - вот что делало человека хоть немного независимым и позволяло превратить выживание в подобие жизни.
У кого были "шесть соток", тем были интересны книги: О.Ганичкина, "Советы огородникам" (1985, 45 коп., 1988, 65 коп.), Крестникова, "Декоративные многолетники" (1987, 30 коп.), А. Головков, "Разносолы деревенской кухни" (1989, 3 руб.), Лебедева, "Тыква, кабачок, патиссон" (1989, 30 коп.), и даже "Жилой дом для индивидуального застройщика" (1990, 3 руб. 50 коп.).
Необходимым и желанным дополнением к этим "соткам" была машина: К. Шестопалов, "Легковые автомобили" (1984, 65 коп.), Клименко, Лейн, Юмашев, "Пособие по правилам дорожного движения" (1985, 60 коп.) - и это всё?
Из прочих увлечений читателям библиотеки была доступна фотография: Крупнов, "Для вас, фотолюбители" (1988, 90 коп.).
Ещё население было озабочено здоровьем - на то были полезные брошюры - вот две, автор - некто С.Блинкин - "В борьбе с инфекциями" (1972, 33 коп.) и "Вакцины защищают" (1983, 15 коп.). Маловато. Больше было книг не практических, а специальных: Томилин, Гладких, "Судебно-медицинские исследования крови" (1981, 1 руб. 50 коп.), - и научно-популярных: В. Скулачев, "Рассказы о биоэнергетике" (1982, 50 коп.), А. Смородинцев, "Беседы о вирусах" (1982, 50 коп.). Скулачёв и Смородинцев: конечно, специалисты серьёзные, но были в этом собрании издания, притягательные своей загадочностью: Мыш и Непомнящих, "Ишемия миокарда". Или живо интересующие народ: "Гонококк Нейссера и гонококковые инфекции" (1980, 55 коп.)...
Да, последнее издание просто необходимо, чтобы во вполне советском стиле осудить "вещизм" и страсть к материальному накопительству. В самом деле – куда ж это вы? На машине, на дачу? И - вот злонравия достойные плоды! - подцепили, батенька.
*****
Но человек не мог уйти в "маленькие мир", приспособленный специально под себя, не мог покинуть мир большой, к которому приходилось приспосабливаться, "делать самому себя". Образование - если не дневное, то вечернее, или хотя бы заочное, на худой конец профессиональное - было необходимой частью этого "делания".
Но следов этот учебный процесс почему-то почти не оставил.
Есть несколько книг, пригодных для профессионального образования: П. Лернер, "Токарное и фрезерное дело" (1986, 30 коп.), С. Френкель, "Справочник молодого фрезеровщика" (1978, 57 коп.).
Есть и пара книг, с первого курса знакомые любому горе-студенту: Курош, "Курс высшей алгебры" (1988, 84 коп.), и Ильин-Поздняк, "Линейная алгебра" (1978, 85 коп.). И ещё пара, "для продвинутых пользователей": один том Ландау-Лившица, и Юрий Иванович Манин, "Доказуемое и недоказуемое" (1979, 60 коп.) - последнего взял бы почитать!
Но, например, химия просто-таки отсутствует. Есть пара школьных учебников: Ходаков, "Химия. 7-8 класс" (1984, 35 коп.), Цветков, "Органическая химия" (1985, 35 коп.); есть пара книг дорогих и специальных: "Общая органическая химия", т. 5 (1983, 4 руб. 30 коп.), и некий труд по петрохимии; есть пара изданий популярных: Поллер, "Химия на пути в третье тысячелетие" (1982, 1 руб. 50 коп.) и Войцеховская, "Химия для вас" (1988, 1 руб. 70 коп.) - и всё! Одна десятая процента от фонда! И нету ни одного экземпляра бессменного "кирпича" Глинки - основного учебника химии для тех из технических вузов, где химия не была профилирующим предметом. А ведь именно это и могли спрашивать в районной библиотеке - школьные-то учебники в школах выдавали исправно. Наверное, спрашивали и выдавали - как недостающие тома "Общей органической химии": вряд ли при комплектовании библиотеки ограничилось пятым томом!
Объяснение этих отличий те же, что и в предыдущей статье - разумеется, не в той её части, где речь шла о "партийной литературе": было никаких массовых списаний идеологически вредных и устаревших трудов по садоводству, правилам уличного движения, математике и химии. Эти книги были, но расточились, их растрепали и растащили, как литературу художественную, о скудости которой я сожалел выше.
Это была, если угодно, политика читателей. А была ещё политика издательская: по каким-то темам книг издавалось больше, а по другим, о которых только что шла речь - меньше. "Меньше", но всё-таки в соответствии с читательским интересом - если понимать под читателями не вундеркиндов и “ботаников”, и не скучающую публику, а задолбанных студентов ординарных советских вузов и техникумов. Но об этом - о том, чего "меньше", - по тому, что мы видим, судить не приходится.
*****
А вот чего-то другого издавалось "больше", это "больше" задержалось в фондах библиотеки на многие годы, и предстало в скорбном списке. Теперь мы можем судить по этому списку об издательской политике того времени. В самом деле, зачем издавать чего-то "больше"? Чтобы привлечь интерес к чему-то важному для государства.
И что же мы видим на полках? То же, что и на стене, масляной краской: атом, ракету, шкаф с лампочками.
Вот "художественная литература": целая череда книг М. Колесникова - "Атомоград" (1966, 62 коп.), "Все ураганы в лицо" (1974, 76 коп.), "Опора для радуги" (1974, 85 коп.), "Ищу свою высоту" (1975, 85 коп.), "Алтунин принимает решение" (1977, 1 руб. 25 коп.), "Сотворение атома" (1980, 2 руб.), и так далее... Судя по названиям, автор был верен "атомной" теме - заглавный персонаж Алтунин ею был озабочен всю дорогу, судя по прогрессивному названию отсутствующей в библиотеке книги "Изотопы для Алтунина"... Правда, чуть позднее, в 1986-м, изотопов хватило не только этому самому Алтунину, но и всем нашим соотечественникам. Не знаю, сохранил ли Колесников верность избранной теме в последней книге из представленных в скорбном списке - "Великая мелодия" (1988, 1 руб. 20 коп.)...
А вот нечто "научно-популярное", как вам: Е. Журбин, "Мирные профессии нейтронов" (1980, 25 коп.)? Или А. Маслов, "В поле мирный атом" (1982 г., 10 коп.)? Или оптимистичное: А. Проценко, "Энергетика будущего" (1980, 55 коп.)?
Замечу, что всё вышеперечисленное светящееся благолепие не было зачитано до дыр или же украдено любознательными горожанами...
Сменим тему.
Вот вам "ракета": Г. Нагаев, "Новый век" (1964, 1 руб., и 1975, 1 руб. 56 коп.) и "Пионеры вселенной" (1973, 1 руб. 56 коп.); Г. Ветров, "С. П. Королёв в авиации" (1988, 55 коп.); россыпь брошюр "Загадки звёздных островов", "Звёздный путь", "Звезды подвига", "Земля людей" (ау, Сент-Экзюпери!); Алексимов, "4 октября 1957 г." (1972, 55 коп.); две книги Георгия Берегового - "Угол атаки" (1971, 71 коп.) и "Космос - землянам" (1981, 50 коп. и 1983, 55 коп.); Т. Асташенков, "Академик С. Королев" (1969, 61 коп.) и "Орбита главного конструктора (1973, 49 коп.); М. Борисов, "Кратеры Бабакина" (1982, 35 коп.) и "На космической верфи" (1983, 30 коп.); И. Борисенко, "В открытом космосе" (1974, 27 коп, и 1984, 30 коп.); Бурдаков и Данилов, "Ракеты будущего" (1980, 30 коп.). Есть много чего другого: "Покорители космоса", "Международные экипажи в космосе", "На орбите - космический корабль", "Космопроходцы", "Испытатель космических кораблей", "Кто зажигает звезды", "Космос - дорога без конца", "Готовность - одна минута!", "Москва - Космос", "Адмирал вселенной", "Знайте, каким он парнем был", "Космодром". "Голубая моя планета", "О космонавтах", "Космонавты СССР"...
В общем, перечислять можно долго.
Были в СССР с позднесталинского времени три главные темы, три научно-технических направления, благодаря которым страна стала сверхдержавой. Это - создание ядерного оружия, средств его доставки, и обеспечение противовоздушной и противоракетной обороны. Занимались этим три промышленных министерства - Среднего и Общего машиностроения, и Приборостроения.
Под них создавалась система привлечения талантливой молодёжи, среди прочего - развертывалась широкая пропагандистская кампания, частью которой было книгоиздание.
На мой взгляд, в меру - в меру совкового времени - честные книги о космосе и космонавтах всё-таки лучше, чем якобы "художественная" халтура о прелестях атома. С другой стороны, с ракетами ведь всё проще и наглядней...
*****
Повторю - если верить бумагам, если судить о читателях "вавилонской библиотеки" по волею случая ставшему мне доступным списку из шести тысяч томов, то пристрастиями своими в области литературы учебной и технической эти читатели разительно отличались от людей, которых я знал.
Да, многие из них всю жизнь проработали в “атомных” и “ракетных” отраслях, в “почтовых ящиках” - в институтах и на заводах. И успешные испытания очередного “изделия” были для них праздником. Одни из них со школьной скамьи пошли в престижные вузы, преодолев немалый конкурс, защитили дипломы по диковинным темам, стали инженерами и научными сотрудниками. Другие шли рабочими. Кто-то из них шел “повышать квалификацию” на вечерние или заочные отделения. Учиться, впрочем, можно было нехотя, через пень-колоду, “зависая” там на годы, раз за разом уходя в “академ”. А кому-то учиться было незачем – находясь на “рабочих” должностях, они могли дать фору многим “итээрам”. Учебная, научная, популярная литература потреблялась всеми ими в разной степени.
Коллективы состояли из очень разных людей – но все вместе выпивали после работы, играли в домино, ездили на рыбалку. Все вместе, когда посылали, ходили дежурить в “добровольную народную дружину”, на овощную базу, в подшефные колхозы-совхозы. Все – по крайней мере те, у кого руки росли из правильного места - в рабочее и в нерабочее время делали разные мелочи: слесарили “хозяйственные сумки-тележки”, варили коловороты и всё прочее для подлёдного лова, паяли автоматические определители номера для телефонов, штамповали крышки для консервирования… Разумеется, автолюбители вечно ремонтировали своих “коней” а дачники повышали отдачу “шести соток”. Меломаны делали немыслимую механику и электронику, с помощью космических технологий заставляя “винил” звучать по-настоящему. Любое направление человеческой деятельности требовало каких-то мелочей или же совсем не мелочей, в продаже отсутствовавших. Этот дефицит восполнялся повсеместным “крастингом”, а то, чего не делали в промышленных масштабах, было по силам изготовить нашим “левшам”. Нужда заставит… И увлеченный чем-то неземным доктор наук спускался в преисподнюю, в подвал, где пьяненький механик, только что загибавший за ста граммами денатурата нечто антисемитское, радостно кричал ему: “Минька! Давидыч!” - и не за плату, из чистой дружбы, исполнив немыслимую симфонию на металлорежущих, вскорости выдавал тёплую ещё деталь: для дома, для семьи… Идиллия! Но для такой “идиллии” прочитывались и “зачитывались” самые разные книги и журналы, нередко – со штампами библиотек. Как, впрочем, для улучшения других сторон русской жизни.
Коллектив укреплялся крепкими и креплёными напитками – настоечки, наливочки, а то и самогончик… Эти сорта домашних заготовок уважались всеми возрастами. Если нельзя изменить окружающую действительность, то уж внутренний мир куда как легче поддаётся улучшению. Разумеется, сотрудники и тем более сотрудницы постарше столь же внимательно относились к закускам и всему прочему собственного приготовления. Для многих советских людей это не улучшало, а составляло рацион: в книге у поминавшегося уже Олега Куратова приведены средние объёмы заготовок семьи сотрудника одного из сибирских военных заводов (это вам не “продовольственная программа”!). Соответствующие сорта литературы также заготавливали в полупромышленных масштабах…
Или поветрие туристическое: альпинисты и байдарочники вдруг с осени кинулись заготавливать к сезону запас сублимированных продуктов, чтобы легче было нести. Соорудили даже специальную вакуумную камеру… И это всё в бумажные, докомпьютерные времена – когда с усушкой что-то не ладилось, книжки они искали по библиотекам…
То же относилось и к здоровью – для лечения всего того, с чем ал-лопата медицины официальной не справлялась, заготавливали травы, коренья, чагу… А поверите ли, было поветрие – готовили “живую воду”! Но иногда вполне прозаическую оснастку для сращивания костей делали в тех же опытных производствах – поскольку в больнице шаром покати. А книги где искать? Знамо где… Причём для копирования пары страниц на ксероксе требовалась подпись какого-то из замов директора, свой подход к ксероксу был не у каждого, да и боязно – безопаснее было спионерить приглянувшийся журнал или книгу.
При всей бессмысленности общеобязательных обрядов – парт-, проф-, комсомольские собрания, дружина, база, колхоз – совершивший эти жертвоприношения мог, не очень высовываясь, потихоньку улучшать себя (бесплатно учиться, предаваться профессиональному и должностному росту) и окружающий мир (быт – обиход – самогон). Главное – не очень высовываться… Оказалось, что в этом прошедшем времени вполне можно было подготовить себя ко времени настоящему. Именно этим и занимались мои соотечественники – по крайней мере, те, кто заглядывал в библиотеку.
*****
Неожиданно многочисленными оказались в "вавилонской библиотеке" книги содержания, казалось бы, подрывного: Р.Варламов, "Мастерская радиолюбителя (1983, 35 коп., 1984, 40 коп.); В. Борисов, "Юный радиолюбитель" (1985, 3 руб. 50 коп.); В. Кокачев, "Многодиапазонные любительские радиоприемники" (1979, 65 коп.); В. Горбатый, "Любительские УКВ радиокомплексы" (1984, 40 коп.); С. Жутяев, "Любительская УКВ радиостанция" (1981, 45 коп.); А. Белевцев, Монтаж радиоаппаратуры и приборов (1982, 45 коп.); К. Павлов, "Радиоприёмные устройства" (1982, 30 коп.); "Радиоежегодники" и десятки копеечных выпусков "В помощь радиолюбителю"...
А вот - почти по Галичу: М. Ганзбург, "Магнитофоны "Яуза"" (1981, 40 коп.)!
Откуда бы сия крамола? Подобное направление в книгопечатании создаёт соблазн, порождая и поощряя в народе способности, могущие быть использованы как ко благу, так и во вред... Короче, с такими книгами вся страна будет слушать "вражьи голоса", даже если в продаже останутся радиоприёмники, настроенные на одну-единственную правильную волну: вмиг перепаяют! И песни на магнитофоне "Яуза" будут крутить отнюдь не благонадёжные, а какие захочут - упадочнические и "запрещённые к распеванию". Зачем разрешили?
А вот зачем: М. Вамберский, "Передающие устройства СВЧ" (1984, 1 руб. 20 коп.) - это ведь не для микроволновых печей, верно? Создание радиолокационных систем, систем связи и управления для противоракетной и противокосмической обороны требовало кадров не менее квалифицированных, чем "среднее" и "общее" машиностроение. Там, кстати, тоже приветствовалось умение обращаться с осциллографом и паяльником...
Вот она, "издательская политика": государство для своих военных нужд создавало "техническую интеллигенцию", людей, обязанных мыслить по долгу службы. А голова - это такая штука, которую, уходя с работы, не сдашь в Первый отдел. И человек думающий продолжает это занятие во внеслужебное время. И даже если мысли эти благонамеренные и патриотические - в СССР, если задумаешься по-настоящему и додумываешь до конца, усомнишься. Сначала в малом, потом - в основах. Слово "отщепенец" - оно ведь не бессмысленно: начав думать, становишься иным, отделяешься, силою мысли отщепляешься от целого.
И было это, в общем, неизбежно.
Вот в начале сороковых, когда "железный маршал" Лаврентий Павлович Берия принялся решать "урановую проблему", оказалось, что искать этот самый уран на "одной шестой части суши" некому. То есть были несколько пескоструйных корифеев, но тех "в поле" не направишь. И создаётся направление в высшей школе, кафедры и факультеты, всё это пропагандируется, кто-то пишет песни, кто-то другой - книги, создается романтический и привлекательный для молодёжи образ геолога. Так раньше писали и пели о лётчиках, а потом - о космонавтах. И среда, созданная для целей вполне утилитарных, живёт своей жизнью. Люди заражаются этой романтикой. "Люди идут по свету" и поют песни у костров, немало способствуют "песне авторской" - одному из "мест обретения свободы". А если я вам скажу, сколько было среди геологов авторов и распространителей Самиздата, вы сильно удивитесь (вот навскидку: Георгий Давыдов, Мальва Ланда, Мария Петренко-Подъяпольская, или троица - Максудов, Ростин и Стрельцов). Следствие в этом сюжете оторвалось от причины и зажило своей собственной жизнью...
Так что, хоть и неудачей закончилась наша попытка выяснить: чем занимались читатели ушедшего из жизни собрания текстов? - кое-что мы всё же узнали. Мы узнали, что от них хотели - делать оружие. Они ковали меч - и одновременно выковывали свою свободу. Иначе никак. Об этом можно напомнить тем, кто хотел бы вернуть людей в рабство - раб не сможет изготовить победоносный клинок, это по силам только вольному кузнецу.
См. первую часть библиотечных заметок.
Окончание следует
