В ноябре 1978 г. 18 китайских крестьян из деревни Сяоган(провинция Аньхой) тайно разделили общую землю на частные хозяйства. Это былопротивозаконно и рискованно, но крестьяне понимали, что так им выгоднее. «Каксказал один фермер, если в деревне заболеет курица, заболеет и вся деревня.Если заболеет одна деревня, заболеет и вся волость». Так в Китае подспудноначалась самопроизвольная экономическая реформа.
Спустя 10 лет, в августе 1988 г., Михаил Горбачев разрешилкрестьянам выходить из колхозов и предложил вместо этого работать нагосударство на контрактной основе. Мало кто принял это предложение, потому чтороссийские крестьяне привыкли к тяжелой, но стабильной жизни в колхозах. Такначалась сельскохозяйственная реформа в России.
В результате сельское хозяйство в Китае начало процветать, ина продовольственном рынке создалась здоровая конкуренция. Асоветское/российское сельское хозяйство продолжало деградировать, несмотря на щедроесубсидирование со стороны государства.
Авторы приводят этот пример, чтобы проиллюстрировать своюконцепцию реформ в России и Китае, противопоставляя ее общепринятой точкезрения. Согласно распространенной версии, успех Китая объясняется разумной политикойпартии, которая осталась у власти и противостояла радикальным переменам, а всереформы проводила очень осторожно и медленно. В отличие от китайскогоправительства, Горбачев в России действовал слишком поспешно и радикально и несохранил партийную монополию, что было ошибкой.
По мнению Грегори и Чжоу, этот традиционный подходпринципиально неверен. Дэн Сяопин не хотел проводить эту реформу, она не былавключена в повестку дня и не упоминалась в отчетах о проделанной работе. Всереформаторские инициативы поступали снизу, в основном от сельского населения, аКоммунистическая партия Китая просто благоразумно не сопротивлялась этомупроцессу.
Пришедший в 1985 г. Михаил Горбачев знал об успешныхреформах в Китае. «Вопреки распространенному мнению, его реформы были оченьпохожи на то, что было в Китае. Он предлагал сдавать крестьянам земли в аренду,создать зоны свободной торговли, способствовать малому кооперативному бизнесу иорганизовывать совместные предприятия. Разница была только в том, что Горбачев насаждалэти изменения сверху, в рамках урбанистической экономики, в которой всеграждане работали на государство. Горбачевские реформы либо игнорировали, либо воплощалив извращенной форме. Реформы снизу вверх оказались действенными в Китае;реформы сверху вниз в России потерпели неудачу».
В обеих странах реформаторами стали те, кто пришел на сменужесткому режиму: Дэн Сяопин сменил Мао, Горбачев отталкивался от сталинскогонаследия. Разница в том, что Сталин физически уничтожал своих противников,поэтому из них никто не мог прийти к власти. Горбачев был «типичнымаппаратчиком», который сделал партийную карьеру; для него сталинизм был давнейисторией. Ни Политбюро, ни ЦК в сущности не хотели никаких реформ.
А противники Мао выжили. Для Дэн Сяопина эпоха Мао былазнакомой и актуальной действительностью. Как и у Горбачева, у него не былосущественных реформаторских проектов, но он старался не мешать естественнымпроцессам, следуя принципу: «Мне всё равно, какая кошка — белая или рыжая —ловит мышей: главное - чтобы ловила».
С другой стороны, для граждан Китая последствия Большогоскачка и Культурной революции тоже были актуальной действительностью, инеобходимость борьбы с ними была очевидна. В России в тот момент былаотносительная стабильность (то есть не было голода и массовых репрессий), и,следовательно, не было импульса что-либо менять. Таким образом, в Китаезначительная часть населения была заинтересована в переменах (что этонеобходимо для проведения любых реформ), а в России этого не было.
И в Китае, и в России сельское хозяйство прошло через стадиюпринудительной коллективизации. Крестьяне должны были работать на государство, частнаяторговля преследовалась, но в городах всё равно появлялись торгующие крестьяне.В обеих странах к началу реформ сельское хозяйство находилось в плачевномсостоянии.
В СССР к тому времени как Горбачев пришел к власти существенносократился процент крестьянства – оно стало меньшинством населения, а зерно давностали закупать за границей. Молодежь из деревень уезжала в города, в деревняхоставались старики, которые получали социальные пособия и жили бедно, ноотносительно стабильно. В Китае ситуация была иная: в деревнях жило около 80%населения, в том числе молодежь. Никаких социальных гарантий со стороныгосударства у них не было. Зато была многовековая традиция частной торговли,которая сохранилась вопреки коллективизации. В России у крестьян практически небыло опыта частного предпринимательства.
Таким образом, когда Горбачев предложил свою программу сарендой, оказалось, что никто в ней не заинтересован. Китайцам никто ничего непредлагал, они действовали самостоятельно и спонтанно. «Даже после того, какДэн Сяопин официально поддержал идущую снизу сельскохозяйственную реформу, онне давал фермерам никаких долгосрочных гарантий, как это делал Горбачев. В 1982г. фермеры заключали контракты сроком от одного года до трех лет». Только в2003 г. государство стало предлагать долгосрочную аренду земли.
Смена аграрной системы предполагала необходимость созданиянового рынка, то есть торговую реформу, которая в России и в Китае тожепроходила по-разному. Когда к власти пришли Дэн Сяопин и Горбачев, внутренняяторговля в обеих странах жестко контролировалась государством. В Россиисуществовала развитая теневая экономика, в Китае не было и этого. Горбачевпытался расширить рынок и развить частную торговлю. В Китае частная торговлясформировалась самостоятельно и постепенно, так что Дэн Сяопину оставалось толькодать официальное разрешение.
Горбачев опирался на теневую экономику, пытался дать ейлегальный статус и давал государственную поддержку. В итоге получилось так, что«кооперативы образовывались в рамках государственных предприятий под личиной “малогобизнеса”. Они закупали материалы у госпредприятий по низким ценам, а продавалипо высоким, “кооперативным”. Они покупали и перепродавали редкие заграничныетовары, пользуясь своим влиянием и подкупая чиновников». Во главе такихкооперативов зачастую стояли бывшие сотрудники КГБ, которые нарушаликооперативное законодательство и тем самым «привили россиянам отвращение к “капитализму”,который у них и по сей день ассоциируется с незаконной прибылью». Кроме того,предпринимателями становились горожане; крестьяне, которые не хотели реформ,вообще в этом не участвовали.
«В Китае частная торговля развивалась снизу, импульс исходилот деревень, и эта тенденция успешно развивалась, потому что в ней былажизненная необходимость». Первоначальноэто делалось нелегально и, конечно, без какой-либо государственной поддержки.Государственные банки до 1988 г. тоже не поддерживали частные предприятия. Китайскиепредприниматели должны были действовать очень осторожно, чтобы обезопасить себяи при этом получать прибыль. Параллельно развивалась система транспортировкитоваров. Первой задачей китайских предпринимателей было преодолеть дистанциюмежду производителем и потребителем. На государственном уровне это считалосьспекуляцией и капиталистической деятельностью и каралось по закону.
Создание рынка сельскохозяйственной продукции послужилоимпульсом к возникновению новых институтов. Например, частные торговцы,приезжая в город, не могли останавливаться в государственных гостиницах,поэтому появились сети частных гостиниц. Государственные институты быликоррумпированными, и это послужило на пользу начинающим предпринимателям.Благодаря коррупции они могли зарегистрировать свой частный бизнес как частьгосударственного предприятия.
Авторы приводят статистику, которая показывает, какиеизменения произошли в китайской экономике начиная с 1978 г. «В 1978 г. 80% ВВПприходилось на долю государственных предприятий, а 20% производили деревенскиеобщины. Тогда там не было частного бизнеса. К 1997 г. было уже 961 000 частныхпредприятий и 28,5 млн. небольших семейных частных фирм. К 2002 г. негосударственныйсектор производил более двух третей ВВП... К 2004 г. было уже более 3 млн.частных компаний, которые нанимали более 47 млн. работников... Сейчас в Китае40 млн. предпринимателей, которые предоставляют более 200 млн. рабочих мест ина долю которых приходятся две трети объема промышленного производства».
Что касается внешней торговли, обе страны начинали с одной итой же точки: внешняя торговля была государственной монополией. Обе страныстремились свести к минимуму зависимость от внешнего мира.
«В 1978 г. китайская внешняя торговля составляла 1% отмировой экономики». В 1980 г. появились первые зоны свободной торговли, асейчас на долю Китая приходится 6% мировой торговли; экономика Китая зависит отвнешней торговли даже сильнее, чем экономика Японии или в Южной Кореи. Успехомв привлечении иностранного капитала, - отмечают авторы, - Китай во многомобязан политике Дэн Сяопина.
Горбачев, вдохновленный успехами Китая, тоже захотел интегрироватьРоссию в мировую экономику и сделал это центральным пунктом своейреформаторской программы. Репутация России на Западе была даже лучше, чем уКитая благодаря развитому уровню науки. Горбачев ожидал, что как толькопоявится возможность, иностранный капитал польется в Россию. В своих действияхон опять же ориентировался на Китай. Но в отличие от Китая, Россия не оказаласьпривлекательной для иностранных инвесторов.
Россия вызывала у инвесторов естественные подозрения: «малокто из россиян имел опыт работы на международном рынке, и все они хотя бы впрошлом работали на монополию. Не было никого, кто мог бы убедительно разъяснитьзарубежным инвесторам, что будет в случае нарушения контрактов; как обезопаситьсвои инвестиции в отсутствие законодательства о частной собственности; какимобразом эти инвестиции интегрируются во всё еще плановую экономику». Отсутствиетакого посредничества авторы объясняют тем, что российская диаспора за рубежомбыла очень невелика.
А у Китая, в отличие от России, был «Большой Китай»: миллионыкитайцев, сохраняющих связь с исторической родиной, жили в Гонконге, Тайване,Макао, Юго-Восточной Азии, Северной Америке. Первые зоны свободной торговлиКитай открывал именно в этих районах, и местные китайцы служили естественнымипосредниками между КНР и зарубежным бизнесом. Кроме того, у них уже был опытвнешней торговли. Наконец, немаловажно, что Китай представлял собой богатыйресурс дешевой рабочей силы.
И в Китае, и в СССР плановая экономика держалась на государственныхпредприятиях, в ведении которых находилась тяжелая и оборонная промышленность,транспорт и финансы. В Советском Союзе государство поддерживало своипредприятия, защищая их от банкротств при помощи «гибкой бюджетной политики». ВКитае ситуация была принципиально иной, так как предприятия, получая отгосударства задание, не имели при этом с его стороны никаких гарантий на случайбанкротства.
Когда Горбачев приступил к реформам, ему пришлось первымделом разбираться с государственными предприятиями, так как они представлялисобой существенное препятствие на пути к изменениям. Госпредприятия находилисьпод защитой влиятельных чиновников; их многочисленные служащие могли работатьвполсилы, получая при этом гарантированную зарплату. Заменить госпредприятиячастными производителями было невозможно, так как это разрушило бы плановуюэкономику, а альтернатива ей еще не сформировалась. В Китае госпредприятия,которым большей частью приходилось рассчитывать на себя, а не на государство,не представляли собой большой помехи реформам.
В 1987 г.Горбачев, ввел закон о предприятиях, попытавшись таким образом снять сгосударства ответственность за госпредприятия, чтобы оно больше не спасало их вслучае банкротства. На деле ничего не изменилось: при падении ключевых госпредприятийгосударство лишилось бы важных сфер производства, а множество людей осталось быбез работы. Поэтому в случае крайней нужды госпредприятия всё равно могли рассчитывать нагосударство. В Китае госпредприятия быстро включились в конкуренцию с частнымикомпаниями и сельскохозяйственным бизнесом, что обусловило более плавныйпереход в экономике.
«В России неудача с законодательством о предприятиях привелак катастрофическим последствиям. Плановое производство рухнуло, госпредприятияне стали поддерживать друг друга ресурсами, а плановая экономика, на которойдержалось всё, перестала функционировать».
Опыт России и Китая, по мнению авторов, позволяет проследить,как в одних случаях реформы бывают успешными, а в других нет. В однопартийномСоветском Союзе реформы пытались провести сверху, но этот проект оказалсянеудачным, так как широкие массы не видели в них необходимости. В однопартийномКитае импульс к реформам шел снизу, а правительство этому противодействовало дотех пор, пока благотворность этого процесса не становилась очевидной.«Реформам, идущим снизу вверх, невозможно противостоять, потому что они нетребуют переговоров, избегают конфронтаций и распространяются как эпидемия...Если бы китайское руководство оказалось на месте Горбачева, реформы бы точнотак же провалились».
«Пути Китая и России продолжают расходиться... Китайскиепредприниматели, вопреки всем препятствиям, создали частное производство.Крупные государственные компании не могут конкурировать с частными производителями.Они продолжают существовать за счет государственных субсидий, но вероятно, вкакой-то момент их не спасет и это. Российские корпоративные гиганты — прямыепотомки советских предприятий». При Ельцине их приватизировали свои люди, апозднее, при Путине, их вновь фактически национализировали.
«Обе страны извлекли из опыта друг друга неверный урок.Китай пришел к выводу, что политические реформы приводят к уничтожениюкоммунистической партии; в России решили, что только сильный авторитарный лидерспособен провести реформы успешно. Правящая партия Китая продолжаетсопротивляться политическим изменениям. Путин и Медведев продолжают усиливатьавторитарную власть».
Как показывает опыт этих двух стран, госпредприятиянеконкурентоспособны. «Есть вероятность, что российские гиганты - «Газпром», «ЛУКОЙЛ»(компания без прямого участия государства – «Полит.ру»), «Роснефть» ит. п. - станут еще менее эффективными в экономическом плане и еще болееполитизированными».
Сейчас Китаю предстоит решить проблему частнойсобственности. Законопроект о частной собственности был одобрен еще в 2007 г., и всё зависит от того, как егобудут претворять в жизнь. Китайским предпринимателям предстоит выбрать, станутли они честными, подчиняющимися закону конкурентами, или партийными«аппаратчиками». «Если они выберут последнее, они в лице конкуренции убьюткурицу, которая несет золотые яйца. В результате Китай рискует впасть всостояние олигархической стагнации, как это было с Россией».
ПолГрегори (Paul Gregory)– профессор экономики в Хьюстонском университете; научный сотрудник в Гуверовскоминституте Стэндфордского университета.
Кейт Чжоу (Kate Zhou) –профессор китайской политической экономии и сравнительной политологии вГавайском университете. Автор книг: “How the Farmers Changed China” («Как фермеры изменили Китай», Westview, 1996) и “China’s Long March to Freedom,Grassroots Modernization” («Китай: великий поход к свободе. Модернизацияот низов», Transaction,2009).
