В рамках нашего совместного проекта с openDemocrcy мы публикуем статью доцента кафедры ближневосточной политики и руководитель дипломных исследований на политологическом факультете Атлантического университета Флориды Роберта Рабиля о ситуации в Ливане, сложившейся после достижения соглашения в Дохе между правящей коалицией и радикальной оппозицией Ливана. Статья была написана до реализации договоренностей (избрания президента и формирования правительства), но это нисколько не снижает ценность проведенного автором анализа. Роберт Рабиль - автор книг «Война соседей: Сирия, Израиль и Ливан» (Lynne Rienner, 2003) и «Сирия, Соединенные Штаты и война с террором на Ближнем Востоке» (Praeger, 2006).
Военная кампания, развернутая в мае 2008 года шиитской исламистской партией «Хизбалла» с целью завоевания контроля над Бейрутом, подняла фундаментальные вопросы самого существования Ливана как национального государства. Но последовавшие за этим десять дней вооруженной конфронтации, которые унесли жизни более чем шестидесяти человек, также пролили новый свет на мифы, окружающие саму «Хизбаллу» (и не в последнюю очередь – на её статус «движения сопротивления»).
Пакт между правительством и оппозицией, заключенный при посредничестве Катара 21 мая 2008 года после пяти дней переговоров, давший оппозиции право вето на предложения правительства национального единства, согласовавший изменения в ливанском законе о выборах и открывший дорогу выборам нового президента, - возможно, служит заключением текущей фазы конфликта. Но для того, чтобы твёрдо встать на политический путь вперёд, от Ливана потребуется гораздо больше, даже если за безрадостными событиями этих недель не последует еще более крупного столкновения.
Вывод сирийских войск из Ливана в апреле 2005 года выдвинул на передний план глубокие религиозные и идеологические расхождения как между различными конфессиональными группировками в стране, так и внутри них. Еще до вывода войск страна фактически раскололась на два лагеря, из которых один выступал в защиту верховенства закона и за сближение с Западом и некоторыми умеренными арабскими государствами, в то время как другой был сторонником изменения политического устройства и выступал за исламистскую, проиранскую ориентацию. Этот раскол всё больше углублялся вследствие борьбы между Вашингтоном, с одной стороны, и Тегераном и Дамаском, с другой, за новый порядок в регионе после ликвидации режима партии «Баас» в Ираке.
Первый лагерь, представленный так называемым «Движением 14 марта», включает в себя христианское, суннитское и друзское большинство. Он сыграл ключевую роль в вытеснении Сирии из Ливана; в том, чтобы позволить международному трибуналу расследовать убийство бывшего премьер-министра Рафика Харири, произошедшее 14 февраля 2005 года, за которым последовали убийства других политических активистов (совершенные, как утверждают, сирийской разведкой и её агентами в Ливане); а также в поддержке резолюции 1559 Совета Безопасности ООН, выдвигавшей требование вывода сирийских войск из Ливана и разоружения «Хизбаллы».
Благожелательно расположенное к «Движению 14 марта» правительство Фуада Синьоры совершило попытку устранить последние крупицы сирийской власти в Ливане, сохранявшиеся внутри официальных и неофициальных государственных секторов. За годы сирийской гегемонии в Ливане Дамаск заполонил все органы официального государственного сектора своими приверженцами. Что не менее важно, Дамаск играл роль, благоприятствующую созданию неофициального государственного сектора, который превзошёл государственный как патронатная система и военная сила. Благодаря неослабной поддержке со стороны Ирана, шиитская исламистская партия «Хизбалла» смогла построить государство в государстве.
Возглавляемая «Хизбаллой» оппозиция, включающая просирийские группировки и секулярный «Блок Реформ и Перемен» во главе с Мишелем Ауном, попыталась помешать правительству Синьоры предпринять односторонние политические шаги, так же как и любые шаги, которые, как они сочли, были бы нежелательны для партии и «сопротивления». Точнее говоря, партия бдительно защищала свою социо-политическую и военную инфраструктуру. Сначала «Хизбалла» была против международного трибунала на тех основаниях, что к нему подстрекал патрон и союзник Израиля, Соединенные Штаты. Более того, она не позволила правительству назначить антисирийских должностных лиц на стратегические позиции.
Между тем, Дамаск продолжал обеспечивать «Хизбаллу» и другие просирийские палестинские группировки оружием. Именно в таком контексте летом 2006 года началась война между «Хизбаллой» и Израилем. Прекращение военных действий произошло на основе плана из семи пунктов, введенного Синьорой и согласующегося с резолюцией 1701 Совбеза ООН, увеличившей количество Временных войск ООН на территории южного Ливана и потребовавшей расформирования и разоружения всех милиционных армий. Несмотря на разрушения, нанесенные как ливанской инфраструктуре, так и «Хизбалле», лидер и генеральный секретарь группировки Хасан Насралла объявил о «священной» победе. Иран и Сирию подхватили волну пирровой победы «Хизбаллы».
В результате, какую бы видимость национального единства Ливан не демонстрировал, она рассеялась во время летнего кризиса. Контробвинения и контрконтробвинения стали коронным блюдом ливанской политики. Борьба за контроль над государством переместилась в самое сердце этого накаленного политического климата. Правительство и его союзники попытались привести в действие резолюции Совета безопасности ООН и избрать президента, который не был бы просирийски настроен. С другой стороны, в качестве программы-минимум, «Хизбалла» добивалась права вето на решения правительства под предлогом национального единства; в качестве программы-максимум, «Хизбалла» стремилась изменить политическое устройство в Ливане, чтобы привести его в соответствие с требованиями шиитского большинства.
Вскоре прооппозиционные шиитские министры подали в отставку, пребывая в убеждении, что правительство более не будет легитимным, если в нём не будут представлены шииты. Однако правительство в отставку не подало. Скорее можно сказать, что волна убийств антисирийски настроенных лиц, включая убийство в ноябре 2006 года министра Пьера Жмайеля – сына бывшего президента и главы партии "Фаланга" Амина Жмайеля – поспособствовало тому, чтобы правительство направило официальный запрос в ООН о продолжении действий по формированию международного трибунала.
Оппозиция потребовала учредить правительство национального единства и пригрозила выйти на улицы. Получив от правительства резкий отпор, Хасан Насралла призвал к сидячей забастовке перед Великим Сералем, официальной резиденцией премьера в центре Бейрута. Это обострило борьбу за Ливан и поединок воль между Насраллой и Ауном, с одной стороны, и Синьорой и Саадом Харири (главой крупнейшего парламентского блока и сыном Рафика Харири), с другой.
В январе 2007 года возглавляемая «Хизбаллой» оппозиция попыталась захватить власть над государством, вынуждая правительство к отставке. Она заблокировала большую часть важнейших маршрутов, ведущих в столицу и из неё. Тем не менее, Синьора в своём Великом Состался непреклонен. Однако за фасадом этой непреклонности в стене солидарности «Движения 14 марта» начали появляться трещины. Правительство и его союзники, руководствуясь региональными, международными и конфессиональными соображениями, постепенно теряли рычаги управления президентскими выборами, которые должны были состояться в ноябре 2007 года; раунды парламентского голосования, которые часто бывали запланированы и затем отложены, свели выборы к подобию фарса.
Между тем, волнения по поводу гражданской войны (которая могла вылиться в общерегиональную схватку между шиитами и суннитами) нарастали, и вместе с тем нарастало беспокойство по поводу политического влияния ключевых фигур в «Движении 14 марта» (то есть Саада Харири и главного лидера друзов Валида Джумблата). Это привело правительство и его союзников к тому, чтобы отказаться от конституционной формулы выбора президента простым (50% плюс один человек) парламентским большинством – что нейтрализовало бы «Хизбаллу» и Сирию – и вместо этого поддержать компромиссного кандидата.
Всеобщий кандидат в президенты в лице командующего ливанской армией Мишеля Сулеймана был согласован обоими лагерями. Но оппозиция под предводительством «Хизбаллы» воспользовалась этой мерой, внеся несколько предложений, вращающихся вокруг того, что это движение обозначило как «корзина требований для примирения». Эти требования, разделяемые всей оппозицией, пусть даже они были озвучены Мишелем Ауном и спикером парламента Наби Берри в несколько различных версиях, состояли по сути в приобретении права вето в правительстве национального единства, учреждении нового закона о выборах и выборе президентом Мишеля Сулеймана. Правительство и его союзники категорически отвергли это многостороннее предложение оппозиции.
В то же время, Дамаск и Тегеран привозили «Хизбалле» оружие и пополняли её арсенал – в нарушение резолюции 1701 Совета безопасности ООН. Вдобавок, отчёт миссии по расследованию обстоятельств, направленный в соответствии с резолюцией 1559 Международным ливанским комитетом Совбеза ООН (имеет консультативный статус при ООН), выявил, что Сирия всё еще занимает приблизительно 458 кв. км ливанской территории в различных соседних с границей областях, и что она изменила топографию территории, с тем чтобы упростить контрабанду оружия в Ливан. Сирийский режим, будучи весьма далёк от вывода войск из Ливана (даже в техническом смысле) создал новое «фактическое положение вещей», которое за счет нарушения множества резолюций Совета Безопасности ООН – особенно резолюции 1680 (май 2006 года) и резолюции 1559 (сентябрь 2004) – представляет собой издевательство над требованиями мирового сообщества.
Что не менее важно, ливанские власти перешли в конфронтацию с радикальными исламистскими движениями, которые воспринимались ими как сирийские ставленники. Новая джихадистская организация под названием «Фатх аль-Ислам» стала очагом мятежа в палестинском лагере беженцев Нахр аль-Баред в мае-июне 2007 года. Одновременно с этим, правительство углубилось в расследование убийства в Ливане антисирийски настроенных лиц и представителей политических движений. Не случайно высшие чины в разведке и армейские офицеры стали мишенью убийств, в свете новой тенденции, когда жертвами более ранних убийств становились критически относившиеся к Сирии политические фигуры и активисты. Примером отступления от модели, созданной в феврале 2005 года убийством Рафика аль-Харири, может служить убийство главы оперативного управления армии генерала Франсуа Хаджа при помощи взрывного устройства, заложенного в автомобиле, в восточном Бейруте в декабре 2007 года. В том же месяце Самир Шехаде – глава отдела разведки, тесно связанного с проводимым ООН расследованием – был ранен при взрыве придорожной бомбы, заложенной к югу от Бейрута. Его сменил Виссам Эйд, которого убили в январе 2008 года.
На этом фоне насилия и ненадёжности Ливан всё глубже погружался в политический вакуум и непрекращающиеся социополитические изменения. Президента всё еще предстояло избрать, хотя срок полномочий Эмиля Лахуда истёк еще в ноябре 2007. Значительным и вызывающим беспокойство фактором является то, что обвинения в «измене», которыми обменивались противоборствующие партии, нарастали, как снежный ком, что само по себе еще более усугубило политическую поляризацию.
Объявление войны
Мгновенная вспышка междоусобицы, однако же, вспыхнула вслед за двумя решениями, принятыми правительством 5 мая 2008 года: сместить начальника службы безопасности аэропорта бригадного генерала Вафика Шукера из-за обвинения в связях с «Хизбаллой», а также счесть сеть частных коммуникаций, созданную «Хизбаллой», незаконной и неконституционной, что означало криминализацию исламистсткой партии и поставило под удар ей высший кадровый состав.
Насралла отреагировал немедленно, квалифицировав решения правительства как «объявление войны» и заверив в своей готовности использовать силу для защиты «оружия» «Хизбаллы». Затем он отдал приказ о стремительной военной атаке на западный Бейрут. Проправительственным группировкам было далеко до хорошо вооруженных и подготовленных боевиков. Саад Харири и Валид Джумблат были фактически помещены под домашний арест. Телевизионная станция Харири и штаб-квартира газеты «Аль-Мустакбаль» были, соответственно, сняты с эфира и разрушены. После этого борьба распространилась на некоторые друзские районы в Чоуф и в Ливанских горах, а также на северный город Триполи. «Хизбалла», хоть и понесла некоторые потери, но недвусмысленно подтвердила своё военное мастерство. Ветеран друзского движения Валид Джумблат призвал своих сторонников сложить оружие в Ливанских горах, а сановникам в Триполи удалось добиться прекращения огня.
Арабская дипломатическая делегация, возглавляемая министром иностранных дел Катара шейхом Хамадом бен Джасем аль-Тани прибыла в Бейрут и провела напряженные встречи с ливанскими лидерами для нейтрализации кризиса. Было достигнуто соглашение между двумя лагерями, и поздно вечером 15 мая правительство отменило свои два решения «в высших национальных интересах». В результате этого борьба прекратилась.
Соглашение, заключенное при посредничестве арабской делегации, было достигнуто после принятия следующих положений:
· формирование правительства национального единства;
· составление проекта нового закона о выборах;
· по выполнении этих двух пунктов, прекращение сидячей забастовки в центре Бейрута – на следующий день после которого Мишель Сулейман должен был быть избран президентом. В то же время, должно было быть положено начало национальному диалогу в Дохе (который завершился 21 мая 2008 года подтверждением того, что президентские выборы действительно произойдут 25 мая).
Невозможно переоценить значение того, что произошло, для будущего Ливана. Вне всякого сомнения, «Хизбалла» одержала политическую победу – ныне воплощенную в подписанном в Катаре документе, который положил конец текущему кризису, - единственно благодаря тому, что правительство отменило свои решения. Но если приглядеться поближе к динамике этих катаклизмов, станет ясно, что победа эта недолговечна и может послужить сигналом двух важных итогов: начала конца «Хизбаллы» как «движения сопротивления» в мусульманском мире и конца ливанского политического устройства как конфессионального национального государства.
Ливанский вакуум
Логика этого вывода связана с самим фактом и выбором времени важных решений ливанского правительства по этим двум вопросам. Для всех политических лидеров не секрет, что «Хизбалла» поддерживала сеть коммуникаций как часть своего аппарата безопасности. Более того, правительство, несмотря на свои усилия укрепить собственную безопасность, не закрыло оперативный пункт, совместно управляемый ливанской армией и «Хизбаллой». Невзирая на поставки оружия для «Хизбаллы» из Ирана и Сирии, вывод сирийских войск (вопреки многочисленным прогнозам) так и не оказал сильного влияния на проникновение «Хизбаллы» в государственный сектор. Помимо уныния, охватившего оба лагеря, причиной, по которой правительство приняло это судьбоносное решение, стала невозможность далее игнорировать тот факт, что «Хизбалла» расширяла своё собственное государство за счёт государства Ливан.
Действительно, решение счесть коммуникационную сеть «Хизбаллы» незаконной было в той же степени связано с потенциалом, имевшимся у исламистской партии в конкуренции с государством за частные сотовые линии, сколь и с соображениями безопасности. Исламистская партия заключила с частной компанией сотовой связи «Wimax» контракт о проведении более чем 100000 сотовых линий по всему Ливану; это представляло собой действенную угрозу способности правительства (получающего приблизительно треть своих доходов из налогов на сотовую связь) получать доходы от налогов.
Для многих ливанцев эта сеть стала несомненным подтверждением того, что цель «Хизбаллы» состоит в укреплении и расширении своего «государства внутри ливанского государства» до такой степени, чтобы оно превратилось в фасад законности, прикрывающий существование иранского сателлита. И теперь исламистская партия использовала свои вооружения против ливанских группировок, тем самым, развенчав собственный миф о себе как о движении сопротивления вне полной коварства и интриг политики Ливана. Не менее значим тот факт – противоречащий взгляду многих экспертов, объявивших о «победе» «Хизбаллы» и её способности навязывать свою волю Ливану, что эта борьба выявила имеющиеся у этой партии ограничения.
Продвижение «Хизбаллы» в Чоуф и Ливанские горы было сдержано сторонниками Джумблата, устремившимися на защиту своих городов. Принятое Джумблатом решение призвать своих сторонников сложить оружие возникло из осознания того, что его бойцы не имели достаточно боеприпасов, чтобы протянуть до окончания нападения «Хизбаллы», но также отражало его заботу о том, чтобы предотвратить междоусобную распрю. Приблизительно в том же ключе, продвижение «Хизбаллы» в Триполи было сдержано созданием всеобъемлющего блока крупнейших движений города, активно участвующих в обеспечении безопасности на этой территории. В то время как христианские территории в большой степени были свободны от боевых действий, сотни вооруженных христиан заняли наблюдательные позиции на оборонительном рубеже вдоль подступов к восточному Бейруту. В дополнение к этому и несмотря на недовольство некоторых союзников «Хизбаллы», партия подверглась суровой критике со стороны духовных лидеров как суннитской, так и друзской общин.
Последовавшее за этими событиями признание «Хизбаллой» необходимости (сформулированной заместителем генерального секретаря) вернуться к тому, чтобы «заниматься политикой открыто, без предварительных условий», - это признание как вскрывшихся ограничений этого движения, так и непомерно высокой цены захвата власти в Ливане тем способом, каким это сделал ХАМАС в Газе. Теперь, даже после заключенного при посредничестве Катара соглашения от 21 марта 2008 года, вооружения «Хизбаллы» больше не могут не быть ключевым вопросом на повестке национального диалога. В конце концов, суть сделки состоит в том, что «Движение 14 марта» и арабские государства косвенным образом узаконили – невзирая на все радостные заявления – государство «Хизбалла» внутри государства Ливан. Это породило сценарий, напоминающий Каирское соглашение 1969 года, когда арабские государства помогли создать еще одно государство внутри Ливана – в те времена это была Палестина.
Кризис опасно расширил разрыв между важнейшими ливанскими группировками. Он создал бесперспективную и нездоровую ситуацию, когда цена спасения Ливана стала ему не по карману, а цена сосуществования с «Хизбаллой» - и вовсе непомерной. Это и есть настоящее национальное бедствие.
