«Тут воюют не хорошие с плохими,тут бьются за власть, а такие войны, однажды начавшись, долго не кончаются, ибоАллах и за тех, и за других», - Пауло Коэльо, «Алхимик» (пер. с португальскогоА. Богдановского).
Вполне может случиться так, что 8августа 2008 года будет знаменовать не открытие Олимпиады в Пекине, а решающуювеху в эволюции международного сообщества, не уступающую по значению распадуСоветского Союза и падению Берлинской стены – и даже затмевающую 11 сентября.То, что сейчас зарождается, вряд ли будет новой холодной войной, но кажетсябесспорным, что новые разделительные линии ныне проходят по наиболее насущнымвопросам безопасности и что впоследствии роль различных международныхорганизаций неизбежно изменится. Пока «дракон» по-прежнему спокойно и мудрокопит силы и упивается триумфом 8.08.08, «медведь», загнанный охотниками и ихгончими, показал клыки и когти.
Для того, чтобы понять события наКавказе в свете российско-грузинской войны 8-12 августа и её спорных ипо-прежнему кровопролитных последствий, необходимо выйти за пределы истории этогорегиона (хотя и она полезна) и рассмотреть её и сопровождающие её постоянныеконфликты в более широком контексте. А именно - в контексте новой геополитическойвойны за будущий миропорядок, включая доступ к энергоресурсам.
Такой подход также может выявить,существуют ли более или менее долговременные и более или менееудовлетворительные методы разрешения конфликтов на самом Кавказе. Одно можносказать уверенно – быстрых решений здесь нет, и даже в маловероятном случае,если все внешние силы (включаяВашингтон, Брюссель и Москву) придут к искреннему согласию по поводу дальнейшихдействий, обиды, истинные и ложные представления тех, кто глубоко, лично и эмоциональнововлечен в эту ситуацию, в обозримом будущем не допустят равно приемлемого длявсех исхода.
Непосредственные причиныгрузинско-российского конфликта лежат – как показывают исследования такихавторов openDemocracy,как НилАшерсон, Джордж Хьюит, Дональд Рэйфилд – в новой истории региона. Онивключают политику таких лидеров, как Иосиф Сталин (создавший политическийконтекст, в котором Южная Осетия и Абхазия стали в принципе «проблематичны») иЗвиад Гамсахурдия (первый президент постсоветской Грузии, чьянационалистическая политика способствовала выходу этих территорий из-подгрузинского контроля). Но важнейший фактор в сегодняшней ситуации состоит втом, что у внешних игроков (прежде всего, Вашингтона и Москвы) есть своипротиворечащие друг другу глобальные и региональные интересы и что они, еслиприбегнуть к юридической терминологии, действуют как принципалы; в то время какгрузинских, абхазских и осетинских лидеров следует рассматривать как ихагентов, даже несмотря на то, что у них зачастую есть свои собственные тайныепланы и они даже совершают попытки манипулировать своими принципалами. Ивправду, иногда – что касается идеи, высказанной Фредом Халлидеем, - хвостможет махать собакой – но только во второстепенных вопросах и, как правило,когда сама собака не особенно возражает против того, чтобы ею махали.
В одном из своих телевизионныхвыступлений президент Грузии Михаил Саакашвили продемонстрировал – возможно,непреднамеренно, – что на кону была не Грузия с её территориальнойцелостностью. Россия воюет не с Грузией, а с Западом, заявил он. В каком-тосмысле, это так. Однако это также означало бы, что на Кавказе Запад воюет сРоссией.
Когда разворачивались последствия11 сентября, многие американские и другие западные лидеры искренне считали, чтоименно исламистский экстремизм и терроризм представляют собой наибольшую угрозубезопасности как Запада, так и остального мира. Сегодня такие представления вбольшой степени остаются в прошлом.
Один авторитетный отчёт,опубликованный в 1998 году, предлагал четыре сценария: «большая игра»,«столкновение цивилизаций», «грядущая анархия» и «конец истории». Авторы сочли,что два последних сценария менее вероятны, чем два первых; они, какпредставляется, склонялись к теории «большой игры», которая бы столкнула Запад(и прежде всего Вашингтон) с Китаем и Россией в новой игре великих держав.Исламская угроза не рассматривалась как самый серьезный вызов СоединеннымШтатам. 11 сентября могло изменить эти приоритеты, но – как выясняется –ненадолго.
В этом аспекте убедительно звучитидея, выдвинутая Робертом Кейганом в сентябре 2007 года: «война исламистовпротив могущественных и часто безличных сил модернизации, капитализма иглобализации – значительная часть жизни современного мира, но странным образомэта борьба между модернизацией и традиционализмом – в значительной степени неболее чем интермедия на мировой сцене. Преобладающее влияние на будущее сбольшей вероятностью окажет идеологическая война между великими державами, а непопытки радикальных исламистов реставрировать грезящееся им благочестивоепрошлое». В этом сценарии встает ключевая дилемма: вступят ли народы, имеющиеразличное социальное и политическое устройство и культуру, в тесноесотрудничество перед лицом общих угроз, таких как глобальное потепление,нехватка энергетических ресурсов, распространение оружия массового поражения(ОМП) и терроризма; или же они позволят различиям в своем внутреннем устройствеиграть главную роль в своих взаимоотношениях.
Кейган рекомендует США«объединиться с другими демократиями для строительства новых международныхинститутов, которые будут как отражать, так и развивать их общие принципы ицели – возможно, новой лиги демократических государств, которая бы проводиларегулярные встречи и совещания по злободневным вопросам». Кейган вполне можетбыть прав в том, что такое устройство мировой политики маячит на горизонте; всамом деле, это новое разделение мира на враждующие лагеря, если оно и вправдупроисходит сейчас, осуществляется в большой степени за счёт политики тех, ктопоследовал рецептам Кейгана.
В своей проницательной статье,главным образом посвященной роли западных неправительственных организаций (НПО)в Центральной Азии, Лоуренс Джарвик комментирует два наиболее вероятныхсценария, очерченных Залмаем Халилзадом и Яном Лессером. Он считает, что сточки зрения интересов Соединенных Штатов и мирового сообщества в целом было былучше, если бы Вашингтон, вместо того чтобы поощрять силы (включая некоторыеНПО), подрывающие стабильность в «недостаточно демократических» государствах,наоборот, способствовал наращиванию потенциала этих государств.
Расшатывание стабильности вгосударствах в надежде сделать их своими союзниками в новой Игре Великих Державпротив стран, подобных Китаю и России, создало бы новые «горячие точки» нестабильностии терроризма. Майкл Шейер утверждает, что «характерная для холодной войныособенность администрации Буша, заставляющая её предпочитать войну и поражениенациональных государств, безмерно усугубила наиболее опасную межнациональнуюугрозу, выдвинутую суннитскими исламистами».
Проблема не в том, что в Китае иРоссии господствует авторитаризм и поэтому они ведут себя не как западныедемократии. Чили эпохи Аугусто Пиночета в точности следовало рекомендациямВашингтона. Проблема в том, что Китай и Россия, также как возрождающаяся Индия,а в перспективе Бразилия и некоторые другие вновь возникающие центры силы,отказываются быть ассимилированными существующими международными системамивласти на условиях, по которым им не дается (или дается очень ограниченное)право голоса. Они могут стать «ответственными участниками проекта» вмеждународном сообществе – говоря словами бывшего заместителя госсекретаря РобертаЗеллика, если не на их собственных условиях (миссия невыполнима), то тогда, покрайней мере, на условиях, которые были бы выработаны более или менее наравных.
Ричард Саква пишет, что «появилсявариант своего рода ограниченной адаптации <России> к международнойсистеме, стратегическое направление которой было очевидно – интеграция безвступления в сообщество (хотя в долгосрочной перспективе вступление неисключено), – но выбор темпа и форм интеграции оставался за Россией». Вместотермина «вступление» я бы использовал понятие «ассимиляция». Россия, как иКитай - в противоположность небольшим восточно- и центрально-европейскимстранам, которые действительно стараются стать более похожими на западныелиберальные демократии, – отказывается быть ассимилированной существующейсистемой. Следуя подсказкам западных консультантов, Россия времен БорисаЕльцина пыталась проводить ассимилятивную политику, но это привело кдовольно-таки пагубным последствиям для её народа. Проблема состоит в том, чтонечто, срабатывающее в случае, скажем, с маленькими государствами Восточной и ЦентральнойЕвропы, может быть совершенно чуждо стране большего размера и с бóльшимипроблемами.
Кроме того, по наблюдению РичардаСаквы, «сегодня международная система не имеет механизма интеграциивозрождающихся великих держав», чьи условия интеграции должны быть выработаныпутем переговоров, а не продиктованы Вашингтоном или Брюсселем. В этойзарождающейся новой реальности Россия поднимала слишком много шума как вважных, так и в не столь уж важных вопросах, в то время как Китай прибег кгораздо более мудрой и эффективной стратегии тихого сопротивления попыткамассимиляции (будь то вопросы, связанные с Тибетом, Дарфуром, обменным курсом юаняили свободы слова). Это позволило ему, как было показано ПоломРоджерсом, расширить своё коммерческое - а в будущем, возможно, иполитическое – влияние в других частях света, не платя цену, навязаннуюостальным.
Столь различные реакции на внешниймир могут иметь одной из причин разнящиеся национально-политическиеособенности. Но они также могут быть отражением того факта, что интересы Россиии Запада пришли к более острому столкновению, нежели китайские и западныеинтересы, хотя нет никакого сомнения в том, кто станет (или уже стал) главнымсоперником Запада. Также существует возможность, как указывает Джефф Дайер, чтодействия одной из «возрождающихся сверхдержав» (по терминологии Саквы) будутиметь влияние на другую, причем таким образом, что это может оказать сильноевоздействие на общемировую систему в целом.
Вашингтон и его ближайшие союзники, которым не удалосьинтегрировать Россию путем ассимиляции – то есть превратив её влиберально-демократическое рыночное государство, подчиненное Вашингтонскому консенсусуи присоединенное к возглавляемомуАмерикой либеральному миропорядку, – теперь пытаются обуздать Россию с помощьюрасширения НАТО на территории Грузии и Украины. Пытаются разместитьпротиворакетное оборудование возле границ России; и соперничают с Россией вотношении маршрута энергетических трубопроводов.
В этих больших (или, скорее, низких) играх в геополитикуабхазы, грузины, осетины и некоторые другие маленькие народы (а также болеемногочисленные украинцы) – большей частью пешки, чьими жизнями и благополучиемможно пожертвовать ради будущего политического миропорядка. Эти игры ведутся невокруг демократии на Кавказе, суверенности или территориальной целостностиГрузии, как утверждают американские лидеры; ни также вокруг «ответственности защищать»жителей Южной Осетии, как декларируют русские, хотя многие из тех, кто делаеттакие заявления, могут быть вполне искренни, поскольку грань между обманом исамообманом часто бывает весьма тонка.
Я понимаю, почему один из лучших музыкантов века ВалерийГергиев дал концерт посреди руин Цхинвали, разрушенного грузинами. Не потому,что он друг Владимира Путина, – а потому, что он осетин. Я понимаю, почемупопулярный (и в России, и в Грузии) актёр и певец Вахтанг Кикабидзе замечаетнедостатки только российской политики, – это потому, что он грузин.
Эрнест Геллнер писал, что«политической эффективности национального чувства сильно повредило бы, если бынационалисты имели такую же обостренную чувствительность ко злу, совершенномуих нацией, каковая у них есть ко злу, причиненному ей. Прискорбно, что людей,способных освободиться от такой племенной ментальности, так мало; частотребуется большое интеллектуальное усилие, мужество и эмоциональная зрелость,чтобы увидеть и другую сторону истории. Однако тем, кто не имеет такойэмоциональной и личной заинтересованности, необходимо выслушать обе стороны,включая таких людей, как Гергиев и Шеварднадзе (так в тексте – «Полит.ру»), непринимая за чистую монету, что они пытаются рассказать или продать вам.
Принципы демократии и правчеловека и даже суверенности и территориальной целостности имеют большоезначение; но необязательно оказывать им содействие и защиту, повторяя их какмантры и обвиняя своих оппонентов или противников в попрании этих ценностей. Всегодняшнем мире в большей степени, чем в более спокойные и стабильные времена,эти ценности можно поддерживать, выявляя противоречия в словах и действияхполитических игроков.
Кремль не ринулся на помощькосовским албанцам, когда их угнетали сербы. Белый дом не беспокоилатерриториальная целостность Сербии. Напротив, Вашингтон поддержал руководствопровинции, которое привело её к де-факто независимости. Москва не проявила бытакого понимания независимых устремлений жителей Абхазии и Южной Осетии, еслибы Тбилиси дружило с ней и не надеялось стать членом НАТО. Вашингтонбеспокоился бы о демократии в Грузии не более, чем о таковой в Папуа-НовойГвинее, если бы та не занимала такое стратегически близкое к возрождающейсяРоссии место. Кроме того, нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД), идущий вобход России, змеится по грузинской территории.
Заинтересованность Кремля восетинах и абхазах имеет главнымобразом прикладной характер. Была близорукая и опрометчивая политикапервого постсоветского президента Грузии Звиада Гамсихурдии, которыйиспользовал лозунг «Грузия для грузин»; был и третий президент, МихаилСаакашвили, чей жесткий курс в отношении этих территорий дал Россиивозможность, которую серьезные участники геополитических игр редко упускают.Нет сомнений, что маленькие народы и в самом деле просто используются вглобальных силовых играх.
Очевидно, что ни российские, нинатовские лидеры не приемлют анализ такого рода. Первые преисполняютсясвященного негодования, когда в их мотивах видят хотя бы отдаленное сходство смотивами коварных англосаксов; последние же возмущаются, когда их сравнивают свероломными наследниками Иосифа Сталина (и в России, и в Грузии действительнонемало людей, преклоняющихся перед этим диктатором).
Однако альтернативой такомумакиавеллиевскому подходу может выступать функционирование в гоббсовском мире –но как если бы он был локковским. Роберт Кейган признает, что народы мира всёеще живут и будут жить дальше в мире (столь хорошо проанализированном ГансомМоргентау), где «нации последовательно преследуют интересы, определяемые втерминах власти»; хотя Кейган затем делает восхитительное интеллектуальноесальто, утверждая (в противоположность Моргентау), что западные демократии иособенно Соединенные Штаты привносят мораль в международную политику и чтоидеология и тип режима значимы.
Да, они значимы, особенно вконтексте западноевропейских так называемых «постмодернистских» илипоствестфальских международных отношений; но здесь нужна осторожность.Кристофер Мейер более точно следует реалистической традиции, когда он пишет,что он «держит пари на целую кучу рублей, что внешняя политика России неизменилась бы ни на йоту, если бы там была полнофункциональная демократиятакого типа, которую мы, как представляется, стремимся распространить по всейпланете».
Зрелые либеральные демократии ниразу – до сих пор – не воевали друг с другом, но они (и в особенностиВашингтон) применяли силу против остального мира чаще, чем кто-либо еще. Такоеприменение силы не всегда согласовывалось с международным правом и моралью. КарлШмитт писал в конце 1920-х годов: «Когда государство воюет со своимполитическим врагом во имя человечества, это не война во благо человечества, авойна, в которой одно государство стремится узурпировать универсальное понятие,чтобы оно не досталось его политическому противнику… Понятие человечности – этоособенно полезный идеологический инструмент империалистической экспансии, и егоэтнически-гуманистическая форма является особым орудием экономическогоимпериализма. Здесь можно вспомнить несколько перефразированное выражениеПрудона: всякий взывающий к человечеству хочет сплутовать».
Это наблюдение так же верносегодня, как и в 1920-х, и его следует адресовать всем крупным игрокам,вовлеченным в кавказские конфликты.
Ответ на вопрос, какого родашагов можно ожидать на Кавказе, в большой степени зависит от того, какимкрупнейшие державы (особенно Вашингтон) предпочли бы видеть мир. Если Вашингтонсчитает, что Россия не может стать надежным партнером Запада и, следовательно,её следует сдерживать, то тогда Грузия, также как и Украина, должны получитьчленство в НАТО настолько быстро, насколько это вообще реально. Может оказатьсяполезным исключить России из «Большой восьмерки» и (или) перекрыть ейперспективу членства во Всемирной торговой организации (а также предпринятьдругие меры). Зависимость Европы от российской нефти и газа слишком велика длятого, чтобы сколько-нибудь значительные экономические санкции могли принестипрактическую пользу.
В таком случае Россия, вероятно,де-юре включит отколовшиеся грузинские территории в свой состав и постараетсяразжечь беспорядки в пророссийски настроенных частях Украины. Будущее Крымскогополуострова станет предметом серьезной полемики, и едва ли Россия будет готовавывести свой флот из Севастополя, когда двадцатилетний срок аренды истечет в2017 году. Вступление Украины в НАТО непременно ускорит кризис на Крымскомполуострове и особенно в Севастополе.
Россия по-прежнему не склоннаследовать выработанному Вашингтоном консенсусу и настойчиво защищает своиинтересы в области экономики и безопасности. Но если Запад (включая СоединенныеШтаты) считает, что, Россия всё же может быть полезным (а иногда даженезаменимым) партнером в решении глобальных проблем – таких, как терроризм нарелигиозной почве, распространение оружия массового поражения, глобальноепотепление и нехватка энергии и продовольствия, – тогда ему следует применитьдругой подход. Действительно, политики никогда не признают, что ониразворачиваются на 180 градусов, даже когда они поворачивают прочь от пропасти.Однако именно это необходимо сделать для того, чтобы избегнуть дальнейшейнепредсказуемой эскалации конфликта на Кавказе, равно как и напряженности вовсём мире.
Официально признав независимостьАбхазии и Южной Осетии, Россия поступила так же опрометчиво, как и западныегосударства, которые признали Косово; обе стороны тем самым еще шире раскрылиящик Пандоры в сфере территориальных споров. Решение Кремля привело к двумбольшим ошибкам. Во-первых, теперь Москве не приходится ожидать поддержки отмногих государств, которые в противном случае отнеслись бы с пониманием илидаже приветствовали бы эффектное противостояние России и НАТО. Китай, Индию имножество других государств чрезвычайно беспокоит любое поощрение, которое их«собственные» меньшинства могут получить в своих требованиях независимости.
В свете этого пустые заявлениянекоторых политиков, что признание новых государств – к примеру, Косово,Абхазии и Южной Осетии – одновременно полностью отличается в каждом случае и несоздает прецедентов, равным образом ложны в отношении и Кавказа, и Балкан.Различия или параллели в этом вопросе, как говорится, «в глазах смотрящего».Прохладная поддержка, выраженная в адрес России на саммите Шанхайскойорганизации сотрудничества (ШОС) в Бишкеке, доказывает это, если вообще нужныдоказательства.
Во-вторых, признав эти субъекты,Кремль разыграл свои козыри. В интересах России было бы придерживать эти карты,угрожая воспользоваться ими, но никогда в действительности не выкладывать их настол. Это может прозвучать по-макиавеллиевски, но это и лучшая, и более честнаяоценка ситуации, чем выказывание доверия крокодильим слезам, которые Кремльпроливает над тягостным положением осетин и абхазов или Вашингтон – над судьбойгрузин или украинцев.
Приглушить риторику – вот чтосейчас требуется от обеих сторон. После этого можно будет извлечь пользу изнебольших практических шагов. На действия России Запад должен предпринятьответные шаги. Ясно, что НАТО не может мгновенно повернуть свою политикурасширения на территории Грузии и Украины вспять. Однако было бы мудропритормозить этот процесс, вместо того чтобы его ускорять. Россия понимает, чтоей не нужны эти отколовшиеся республики; на самом деле ей нужна дружескинастроенная Грузия. Однако Грузия может стать такой, только если Вашингтонпрекратит использовать эту страну для того, чтобы окружать и сдерживать Россию.
При столкновении с глобальнымивызовами Россия – даже преследующая свои собственные интересы, которые иногданеизбежно отличаются от западных предпочтений, - гораздо более важный дляЗапада партнёр, нежели Грузия. Это особенно верно, если действительно считатьглобальную «войну с терроризмом» одной из ключевых проблем. В этом отношенииГрузия и Украина оказываются более важными партнерами, чем Россия, только еслиРоссию считать врагом (хотя бы потенциальным), а не партнером (хотя быпотенциальным).
Это ни в коем случае не означает,что Запад должен пожертвовать этими или какими-нибудь другими маленькимигосударствами ради партнерства с Россией. Эти народы только выиграли бы отсотрудничества и с Россией, и с Западом. Вынуждать или поощрять соседей Россиипринимать чью-либо сторону – вы либо с нами, либо против нас – это в высшейстепени пагубная для таких государств политика. Более того, не имеет значения,кто виновник – Россия, чересчур активно поддерживающая так называемыхпророссийских политиков, или Запад, спонсирующий прозападных лидеров. В любомслучае, люди страдают, даже если их лидеры процветают.
В качестве одной из неотложныхмер, Грузию следует убедить подписать соглашения о «неприменении силы» стерриториями, желающими отделения. После этого откроется возможность длядальнейших совместных шагов. Если Грузия когда-нибудь и вернет себе этитерритории, это будет возможно только путем установления длительных дружескихотношений с Россией. Ни то, ни другое не может произойти в короткие сроки.Следовательно, нужно терпение. И вновь, здесь большему можно научиться укитайцев, нежели у грузин, русских и американцев.
Как от профессора международногоправа, от меня можно было бы ожидать оценки ситуации в свете международногоправа. Я мог бы это сделать, но это было бы пустой тратой моего и читательскогодрагоценного времени. Почему? Из-за манеры, в которой те, кто напрямую вовлеченв кавказские конфликты, – а также те, кто поддерживает или глубоко сочувствуетодной из сторон – используют терминологию международного права (агрессия,оккупация, геноцид, расовая дискриминация, территориальная целостность,принуждение к миру, гуманитарная миссия, нерушимость договоров), без всякогостеснения, с таким смаком, с таким праведным негодованием, с такойсамоуверенностью, что позавидовали бы не только журналисты, но даже и поэты.
В этой ситуации – по моемускромному разумению эксперта – одна из задач ученого, специалиста помеждународному праву, состоит в том, чтобы приподнять вводящий в заблуждениепокров юридической терминологии, с тем, чтобы бросить беглый взгляд наинтересы, которые он скрывает. Только разоблачение обмана и самообмана позволитсовершить переворот в опасной тенденции, ведущей к столкновению сверхдержав,которое (в отличие от более раннего столкновения), имеет под собой недостаточноидеологических оснований, и при котором общие угрозы и вызовы могут перевеситьрасхождения в прагматических интересах.
Рейн Мюллерсон – профессор изаведующий кафедрой международного права в King's College в Лондоне.Он был приглашённым профессором в Лондонской школе экономики, членом Комитетапо правам человека ООН и (в 1991-1992) первым заместителем министра иностранныхдел Эстонии. Рейн Мюллерсон – автор семи книг по международному праву иполитике и более чем 200 статей и обзоров. В число его книг входят «Дипломатияправ человека» (Routledge,1996) и «Центральнуя Азия: шахматная доска и игрок в новой Великой Игре» (KeganPaul,2007).
