Нужен ли России Радован Караджич? Нужна ли Россия Радовану Караджичу? На первый вопрос значительной частью российских политиков, политических комментаторов, журналистов дается однозначно положительный ответ. Второй вопрос даже не ставится, поскольку изначально предполагается все тот же ответ. Сербские националисты всегда были союзниками России - это для многих аксиома. Однако так могут считать люди, не знающие и не понимающие природу национализма в принципе и сербского в особенности, люди, отрицающие наличие у Сербии собственных национально-государственных интересов и закономерность их возникновения, полагающие, что Сербия была и должна остаться верным союзником и младшим славянским и православным братом России. Братом, которым можно пожертвовать в геополитической игре с «Западом».
Со своей стороны, концепция национальных интересов Сербии, которая начала формироваться еще в середине XIX века вовсе не предполагала и не предполагает собственную жертвенность ни ради России, ни ради общеславянского дела. Она исходит из иной, противоположной посылки: Россия должна помочь Сербии добиться своих целей. А потом с учетом своего географического и геополитического положения Сербия сделает выбор в пользу того или иного союзника. Известно, что сербская национальная идеология всегда исходила из принадлежности Сербии к Европе. И в этом нет ничего злонамеренного. Такова логика той самой геополитики, которую ныне пытаются представить как некую вне- или надидеологичную, а также вневременную «науку всех наук». Однако достаточно обратиться к истории геополитики, которая начала активно формироваться в конце все того же XIX в., чтобы увидеть ее теснейшую связь с имперской идеологией, с одной стороны, и этнонационалистической идеологией - с другой.
Некоторым отечественным СМИ свойственно резко негативное, граничащее с оскорблением отношение к нынешним руководителям Сербии, которых обвиняют в том, что они-де «прозападные». Этот ярлык похож на ярлык «национализма» и «троцкизма», который Сталин с Молотовым наклеивали на Тито и его товарищам во время знаменитого, но забытого в современной России конфликта Сталин-Тито 1948-1953 гг. Между тем, когда ныне действующий президент Борис Тадич был избран в феврале 2008 г. на свой пост, официальная Россия не имела ничего против его кандидатуры. Сформированное по итогам парламентских выборов 11 мая этого же года правительство отражает волю большинства избирателей. Кроме того, коалиция «За европейскую Сербию» сама по себе одержала внушительную победу. Так что ни в политической, ни в юридической легитимности президенту Тадичу и правительству Мирко Цветковича отказать невозможно. Сам способ его формирования может вызвать неудовольствие у сторонников «чистой демократии», однако не будем забывать, каким наследием обременено и на какой стадии своего политического развития находятся сербские общество, государство и политическая система. Не говоря о том, что его оппоненты из националистического лагеря пользуются сходными (если не более вызывающими) приемами.
Если же взять внешнеполитический аспект проблемы российско-сербских отношений, то проведенный относительно недавно опрос о союзниках и противниках России показал, что общественное мнение России «не видит» Сербию: из стран Юго-Восточной Европы лишь три процента назвали союзником России Болгарию. Сербия же, вероятно, набрала гораздо меньше. И это после многолетних пропагандистских усилий, имеющих своей целью доказать что именно сербские националисты являются самыми близкими и верными союзниками России!
Почему нас пытаются убедить, что именно националисты в Сербии являются нашими союзниками? Почему именно Милошевич, Караджич и им подобные воспринимаются как лицо народа и страны, и более того, почему они связываются с именем России? Почему Россия должна защищать людей, которых обвиняют в чудовищных преступлениях? Вероятно, это связано в том числе и с особенностями нашего историко-политического сознания. Нас до сих пор больше волнует судьба и репутация диктаторов, чем судьба и страдания их жертв. Нам расписывают, как страдали, страдают или будут страдать в «ужасной» тюрьме «ужасного трибунала» в Гааге. Но почему никто не пишет о жертвах, о том, что тысячи людей до сих пор, спустя тринадцать лет, постоянно приходят на ужасающие процедуры опознания своих близких, и многие до сих пор не могут просто поклониться их праху? Речь здесь вовсе не идет об ответственности народа. Речь идет об ответственности конкретных людей, переступивших известную заповедь: «не убий».
А те, кто приравнивает интересы и поступки Милошевича, Караджича, Туджмана и Изетбеговича к интересам и поступкам сербов, хорватов и боснийских мусульман исходят именно из отрицаемого ими на словах принципа «коллективной вины» народа в целом. Расследования, которые ведет трибунал в Гааге, равно как и суды в Сербии, Хорватии и Боснии и Герцеговине, направлены именно на то, чтобы показать и доказать вину каждого отдельного человека, преступившего закон и снять ее со всего народа. Сказанное вовсе не отрицает крупных недостатков в работе Гаагского трибунала. Они неизбежны. Однако давайте вспомним слова постепенно забываемого сейчас В.И. Ленина о том, что одни говорят о недостатках революции для того, чтобы ее не делать. А другие говорят о них, чтобы делать ее лучше (естественно, данную фигуру речи ни в коем случае нельзя воспринимать как одобрение нами революции).
Трибунал в Гааге разбирается как раз в последствиях «национальной революции», произошедшей в 1990-е–2000-е годы на территории распавшейся Югославии. Он пытается вернуться от «революционной законности», которая находилась в прямом противоречии с принципами не только национального, но и международного права (геноцид, преступления против человечности и т.д.), к законности юридической, которая стоит на пути преступлений даже в военное время. Не говоря уже о том, что и Республика Сербская (не в рамках Дейтонского договора, а в момент своего создания в 1992 г.), также как и Республика Сербская Крайна на территории Хорватии были самопровозглашенными образованиями, направленными на отделение территорий по этническому признаку от, соответственно, Боснии и Герцеговины и Хорватии. Поэтому призыв к скорейшему окончанию работы трибунала вряд ли можно считать продуктивным: проблема справедливости и наказания за преступления останется и может сдетонировать в недалеком или более отделенном будущем. Как незаконное и антиправовое отмщение, т.е. в форме новой войны.
Призыв к деполитизации работы трибунала в Гааге, прозвучавший в заявлении МИД РФ совершенно обоснован, однако следует избегать такой его трактовки: оправдательный приговор Караджичу будет рассматриваться как доказательство свободы от политической ангажированности, а обвинительный – как доказательство политической пристрастности.
В последние дни в России много говорилось о том, что розыск и выдача Караджича Гаагскому трибуналу якобы нарушает суверенитет Сербии. Но почему в России никто не говорил о том, что требование выдачи хорватских или боснийско-мусульманских военных нарушает суверенитет Хорватии или Боснии и Герцеговины? А разве нелегальное пребывание на территории другой страны не является нарушением ее суверенитета? Не является нарушением закона? Да и суд в Сербии или в Республике Сербской не является гарантией оправдательного приговора. Кстати, если суд в Сербии или суд РС также вынесет Караджичу обвинительный приговор, будет ли это свидетельством «политизации»? Мы не говорим уже о том, что Р. Караджич не может быть судим в Сербии, поскольку он не является гражданином этой страны.
Ориентация современной российской политики (по крайней мере на уровне внешнеполитической информации и пропаганды) на людей типа Милошевича или Караджича не принесет России никаких политических дивидендов. Имя России окажется скомпрометированным не только в глазах соседей Сербии, но и в глазах самих сербов. Россия, увы, предстанет государством, которое стремится «не пустить» Сербию в Европу, законсервировать многочисленные застарелые социальные, экономические и политические недуги, поссорить ее с соседями. Дорого это может обойтись и самой России: по телевидению мы смотрим передачи, в которых защищают и оправдывают человека, обвиняемого в убийствах тысяч людей только за то, что они были иной национальности и принадлежали к иной конфессии. После этого мы выходим на улицы наших многонациональных и многоконфессиональных городов...
