В магазине «Атлас» на Кузнецком Мосту продавец, потупивглаза, сообщила, что карт Грузии у них больше нет. Раньше были, а теперь нет: «Выже понимаете, ситуация теперь такая. События все эти…» На уточняющий вопрос, значит ли это, что и самой Грузиина карте просто больше нет, девушка улыбнулась: «Можете считать и так».
В реальности же все не так плохо. Грузия на карте остается,но ее придется перекрасить. Заместитель руководителя Федерального агентствагеодезии и картографии Радмил Шаяпов недавно сообщил, что на издаваемых вРоссии политических картах мира территории Абхазии и Южной Осетии теперь будутобозначаться цветами, отличными от цвета Грузии.
Однако если быть последовательными, надо признать, что послеавгустовской войны на карте появились места, которые можно закрасить толькоодним цветом – серым. Новые «серые зоны» - территории, de-facto не контролируемые никем. Одна из них –Ахалгорский район Грузии, или иначе - Ленингорский Южной Осетии. Территорияодна и та же, а вот название зависит от того, с какой стороны конфликта туда заезжаешь.Употребив однажды неосторожно название «Ленингори», я получила раздраженныйкомментарий грузинского дипломата: «Нет такого места - «Ленингори». Ленина ужесколько нет!»
В 20-х годах прошлого века, когда Грузия стала одной из союзныхреспублик, эта территория вошла в состав Югоосетинской автономной области, арайцентр получил название Ленингори. К Южной Осетии этот ее восточный районотносился лишь формально – из-за горного хребта, отделяющего его от Цхинвали. Единственнаядорога шла на юг, в сторону Тбилиси, и чтобы проехать в Цхинвали, нужно было вырулитьна центральную грузинскую трассу. Население на восемьдесят процентов состоялоиз этнических грузин, а осетины жили в основном в смешанных семьях. Потому вначале 90-х против переименования города в Ахалгори и передачи почти всей территориив административное подчинение Мцхетскому району Грузии не возражал никто: ни в Тбилиси,ни в провозгласившем независимость Цхинвали.
В 2006 году власти Грузии попытались разрешить югоосетинскийконфликт, создав на территории отделившейся республики альтернативноепротбилисское правительство, во главе которого встал бывший премьер-министрсепаратистов Дмитрий Санакоев. Указом Саакашвили была восстановлена бывшаяЮго-Осетинская автономная область. А для увеличения численности избирателей наальтернативных выборах в ее состав был включен и Ахалгорский район. Временнаяадминистрация автономной области располагалась в подконтрольном Грузии селеКурта, в шести километрах к северу от Цхинвали. После августовского конфликта прогрузинскиечиновники были вынуждены перебазироваться в центр Тбилиси, во «Дворец шахмат».
А в Ахалгорский район, признанный самим Тбилиси в рамкахвнутриполитической игры частью Южной Осетии, 16 августа вошли российскиевоенные. Одновременно оттуда начали уезжать местные жители. Сначала немногие, ак концу августа – когда по телевизору показали села Горийского района, выжженныеи разграбленные идущими вслед за российскими военными осетинскими ополченцами –число беженцев из Ахалгори перевалило уже за две тысячи. Сейчас район, вкотором всего жило не больше девяти тысяч человек, покинули почти две третинаселения.
После ввода российских войск регион оказался фактическиотрезанным от остальной части Грузии. На дороге, идущей со стороны Тбилиси,было выставлено три блок-поста – один российский и два осетинских, - проверявшихдокументы и досматривавших все проезжающие машины. С начала октября стараниямивоенного коменданта Южной Осетии полковника Анатолия Тарасова проезд дляжителей был облегчен – число постов сократилось до двух, и прекратилисьмассовые проверки. Но в район по-прежнему не допускают ни международныхнаблюдателей, ни представителей гуманитарных организаций. Все грузинскиечиновниками, с которыми довелось пообщаться накануне поездки в Ахалгори, уверяли,что попасть туда не удастся.
…Через пару километров после грузинского полицейского постанас встретила свежеустановленная табличка «Осетия». В Алхагори над зданиемрайонной администрации развевался осетинский флаг. Правда, выяснилось, что вкачестве основной валюты сейчас здесь ходят все-таки не рубли, а лари. Норавновесие восстановили сотовые операторы: карточку грузинского «Билайна» втелефоне пришлось менять на российский «Мегафон».
Директор Ахалгорского детского дома Манана Махарашвили навопрос, кому они сейчас подчиняются, растерялась: «Кажется, министерствупросвещения Грузии – никто не говорил еще, что нас переподчинили». В детском доме до августа было 73 ребенка изразных районов Грузии, к концу октября осталось 56 – всех, у кого были хотькакие-то близкие, забрали. С 15 октября начали работать школы, но отпускатьдетей туда страшно – вооруженные осетинские ополченцы и российские военные не вызываютдоверия ни у кого. В три работающие школы райцентра сейчас ходят не больше 150детей.
Педагоги детского дома боятся даже думать, что будет дальше.Недавно российские и осетинские посты отказались пропустить машину сгуманитарной помощью, а имевшихся запасов должно было хватить не больше, чем намесяц. Газ, поступавший ранее со стороны Грузии, теперь отрезан – значит, детдомостался без отопления. Еще не знают что делать, если осетинские власти все-такирешат перевести районные школы на российские учебники, как в остальной Осетии –здесь по-русски не говорит почти никто.
Кроме школ, детского дома и почты в городе больше неработает ничего. Остановился совместный грузино-осетинский пивной завод,продукция которого продавалась по всей Грузии. Хотя остановился – это еще мягкосказано: еще в августе оборудование с него вывозили осетинские ополченцы ироссийские военные. Тоже своего рода международное сотрудничество.
Вообще, Ахалгорский район – единственное место, где намародерство со стороны российских военных жалуются многие. Федеральные военные выносятиз брошенных домов продукты и вещи. Местные жители рассказывают, что опустевшеепосле августа село Канчавети почти полностью занято военными: стоит техника, асами бойцы живут в покинутых домах. Техника прошла сюда напрямую из Цхинвали –еще до войны российские специалисты начали строить дорогу, проходящую по территорииЮжной Осетии. Но к августу закончить не успели – и тогда-то последние тридцатькилометров можно было преодолеть только на внедорожнике. А сейчас военнаятехника угробила дорогу окончательно. И жители всерьез опасаются: если путь,соединяющий с Грузией, перекроют, как это случилось в других частях ЮжнойОсетии, то район останется вообще без связи с внешним миром.
Здесь, в отличие ото всей остальной территории Южной Осетии,российских военных не воспринимают как освободителей – они, скорее,оккупационные войска. Но, как и в остальной Грузии, люди в своем сознании оченьчетко разделяют принимающих решения политиков и обычных людей. Местный житель Мураз,услышав по телефону, что мы из Москвы, примчался на машине из другого села:
- Как же это хорошо, что вы из самой Москвы приехали! Уменя здесь недавно уже были гости из Москвы – геологи.
Выясняется, что «недавно» - это еще пока Союз был. Его соседрассказывает, что сюда и из Тбилиси нечасто доезжали, пока не случились выборыСанакоева. Сам сосед, хотя и осетин, говорит, что в Цхинвали никогда не был –родственники все в Грузии.
- В 90-е годы про наш Ленингори даже в Грузии почти никтоне слышал, а теперь каждый день по телевизору говорят, – замечает Мураз. – Наш город теперь,наверное, переименуют в Путингори. Я недавно слышал, как один военный потелефону его так назвал. Здесь военных теперь много очень, вчера вот опятьвертолеты летали, новая техника пришла. В августе русские стояли прямо в нашем селе, Икоти называется.Ну, я пошел на пост познакомиться с ними, спросить, может, нужно что-нибудьэтим мальчикам. Там был Дима из Волгограда. Ничего, говорит, не надо, кромесигарет. И домой бы еще позвонить, маме сказать, где находится. Ну, купил емублок сигарет и карточку, счет пополнить. Но оказалось, у него грузинскойсим-карты нет. Ее я уже побоялся на себя оформлять – что обо мне подумают. Намведь сейчас говорят, что лучше бы получить российские паспорта, а то сложно будет здесь жить.
Выдача паспортов здесь пока не происходит, но люди боятся,что она начнется весной. Боятся, что молодых людей будут призывать в армию – восетинскую или российскую – пока не понимают, но бежать готовы от любой.Полковник Тарасов рассказывал российским правозащитникам из «Мемориала» ицентра «Демос», что в Ахалгорском районе действительно есть случаи, когда пришедшиесюда осетинские ополченцы начинали угрозами вытеснять местное грузинскоенаселение. И хотя в районе не было случаев поджогов домов или убийств, людипродолжают покидать свои жилища – сначала пробовали выручить хоть какие-тоденьги за дома и имущество, теперь уже все просто бросают все и переезжают. Ктокуда: одни к родственникам, другие в пункты временного размещения для беженцев.
От беженцев разговор плавно переходит к большой политике:что не исполняются положения плана Медведева-Саркози, согласно которомуроссийские войска должны вернуться на позиции до 6 августа. И что теперьроссийские военные стоят в 60 километрах от Тбилиси – какой-то час езды. Местоэто стратегически выгодно для военных – горный район, протянувшийся вдольВоенно-Грузинской дороги.
Сидя за столом, мы поднимаем очередной, традиционный и дляосетин и для грузин тост – «За павших» - за всех, кто не дожил до этого дня.Наш хозяин со слезами вспоминает, что волгоградский Дима несколько дней назадумер – выпивши упал с БТРа, в больнице спасти его не смогли…
Мураз с женой долго уговаривали нас остаться ночевать –соседей больше нет, а хочется с кем-то поговорить. Или, в крайнем случае, –непременно приезжать еще. Приехать действительно очень хочется: удивительнокрасивые места, невероятно гостеприимные люди. Вот только невозможнопредугадать, с какой стороны можно будет сюда въехать в следующий раз, какиепри этом будут встречать тебя флаги, карточку какого оператора вставлять втелефон и какую валюту пытаться всучить водителю за проезд.
И вообще, неизвестно, будут ли в следующий раз здесь ещежить люди. Люди, главная проблема которых заключается в том, что то одна, тодругая сторона берется перепечатывать карты.
