Школьному учителю из Узбекистана Шухрату Бердыеву 48 лет. Он родился в пригороде провинциального Шахрисабза, расположенного в 400 километрах от столицы - Ташкента. До распада СССР его жизнь шла по предсказуемому сценарию: счастливое пионерское детство в колхозе имени Ленина, учеба в ташкентском пединституте, работа в сельской школе, женитьба, рождение троих детей, вступление в КПСС и будущая карьера партработника. Но все изменилось после 1991 года: исчез Советский Союз, и бывшая мусульманская колония Узбекистан стала независимым государством. Если в первые годы самостоятельности жизнь в узбекской глуши была терпимой, то к середине 90-х в стране рухнуло все - от промышленности до сельского хозяйства. Тотальная нищета выдавила миллионы крестьян за пределы республики, большая часть рванула в Россию. Среди них был и наш герой Шухрат Бердыев. Свои дневники учитель физики начал писать в августе 1998 года, когда впервые после распада СССР приехал в Россию. Нам он предоставил наиболее интересные эпизоды.
18 августа 1998 года. Москва. Рынок на Теплом стане.
Прошло почти 20 лет, и я опять в Москве. Уже третий день сплю под огромным грязным КАМАЗом. Кровать я сделал из деревянных ящиков, постель из картонных прокладок. Запах машинного масла бьет прямо в нос, голова упирается в вонючий глушитель, вокруг лужи и мусор, но мне крупно повезло, есть место, где можно перевести дух и набраться сил. Многие чернорабочие спят под открытым небом и бегут в укрытие, когда идет дождь. Мои земляки из Шахрисабза приняли меня хорошо: устроили грузчиком, дали немного денег и теплые вещи. До шести утра можно поспать, затем машина обычно едет за картофелем в Подмосковье, а мне приходится разгружать контейнеры с бананами. Регистрации у меня нет, но на территории рынка она не нужна, "менты" нас не замечают, за это они получают деньги от директора. Днем милиция слоняется без дела, ближе к вечеру шерстят торговцев, а ночью пьют водку и таскают женщин. Первые две ночи не мог заснуть под КАМАЗом из-за холода, но на третьи сутки я спал как убитый, несмотря на проливной дождь и ветер, и мне приснилась моя первая поездка в Москву летом 1980 года после Олимпиады. Нас было трое студентов ташкентского пединститута, мы накопили стипендии и поехали в Москву туристами. Жили на ВДНХ в гостинице «Золотой колос», гуляли по городу, ездили в метро, посмотрели Красную площадь, Кремль и Ленина в Мавзолее. Самое сильное впечатление на меня произвели кремлевские стены. Таких красных кирпичей, как в Москве, я нигде не видел. Проснулся я от грохота мотора КАМАЗа, водитель даже не заметил меня, лежащего под кузовом. Пришлось срочно вскакивать и вытаскивать ящики, чтобы машина могла тронуться с места. Рынок уже оживал, и начинался новый рабочий день. Я почти неделю не мылся, вонял как собака, но сказал себе: «Терпи, Шухрат, в доме голодные дети и жена!». Десять долларов в день тогда решали мою судьбу и спасли в те дни от голода мою семью.
25 –26 августа 1998 года.
В полдень меня позвал к себе директор рынка, узбек по национальности. Он узнал, что я хороший плотник, и предложил поехать с бригадой из трех человек в Ленинградскую область строить дом. Надо было помочь его другу, за работу пообещали хорошие деньги и человеческие условия. Я сразу дал согласие, чтобы больше не видеть этот грязный и вонючий рынок, где мы все были на положении рабов. Платили копейки, а горбатиться приходилось с утра до позднего вечера в жутких антисанитарных условиях. Ночью я и мои земляки из Шахрисабза - Сафар и Хакдод - сели в поезд, а утром нас встретил в Питере парень по имени Олег. Он повез нас в область, в поселок Есинос. Там шла стройка большого загородного дома, где требовались подсобные рабочие. Хозяин особняка Виктор Петрович, интеллигентный человек в очках и с бородкой, встретил нас с улыбкой: накормил с дороги, дал отдохнуть и поселил в кирпичном доме, где жили остальные мастера. С Петровичем постоянно находились молодые крепкие ребята, немногословные и хмурые, которые четко выполняли все его команды. Было понятно, что хозяин дома не простой человек. Он сразу поставил условия: работать пять дней в неделю, два выходных дня, питание за счет фирмы, оплата в долларах и категорически нельзя покидать территорию стройки. Мы с радостью согласились, после рынка на Теплом стане Есинос для нас был, как санаторий.
18-19 ноября 1998 года
Мы покидаем поселок Есинос. Хозяин доволен нашей работой, дом сдали под ключ за три месяца. Виктор Петрович организовал прощальный ужин, мы сделали плов, немного выпили, и он одарил всех рабочих щедрыми подарками, досталось всем: женам, матерям и детям. Расплатился за работу и дал деньги на проезд до Ташкента. Все были очень довольны. Но перед тем как ехать на вокзал, Петрович отозвал меня в сторону и сообщил неприятную новость: директора рынка на Теплом стане, который нас отправил в Питер, - убили. Кто и зачем это сделал, я не стал спрашивать, не мое это дело. Но было неприятно, человек, тем более мой земляк-узбек помог с работой, а теперь его нет в живых. Вечером нас отвезли на вокзал и посадили на московский поезд, утром мы были в Москве, где нас на перроне встречал специальный человек, который посадил нас на поезд Москва-Ташкент. Все указания Петровича эти люди выполняли четко и пунктуально. И тогда я понял, что хозяин дома в поселке Есинос был крупный мафиози и очень влиятельный человек. Когда мы с ним прощались, он пообещал нас еще раз позвать на работу.
20 мая 1999 года Кемеровская область. Беловский район. Село Вишневка.
Учебный год в колхозе пролетел быстро, школьники рванули на каникулы, а я снова в Россию. В Москву я не поехал, там одни жулики и мошенники. Земляки позвали в Сибирь, сказали, что есть работа в частном секторе и достойное жилье. Так я оказался в Кемеровской области в поселке Вишневка. Сибирь мне всегда нравилась, помню, как студентом ездил в стройотряды, зарабатывали мы тогда на БАМе по 600-700 рублей в месяц, столько профессор в Ташкенте не получал. Прокладывали в Читинской области теплотрассу и кабель. Теперь строю дом и баню для председателя поселкового совета Тимофея Спиридонова. Вчера к нам в район приезжал сам губернатор области Тулеев. Здоровый такой мужик! Я метрах в двадцати от него стоял и слушал каждое его слово. Сразу было видно, что он настоящий хозяин, и его люди боятся. У него такие маленькие хитрые глазки и подвижное лицо, кажется, что людей он видит насквозь. Неделю назад познакомился с красивой женщиной, прачкой из больницы, Аллой Петровной. Ей нужны были стройматериалы, а в поселке разбирали старый клуб, и мы с моим помощником Махмудом завезли ей старые кирпичи и доски. Денег она не дала, сказала, что рассчитается, как получит зарплату. Взамен мы попросили постирать наши вещи, она согласилась. Так мы с ней подружились. Алла Петровна запала мне в душу сразу, такая высокая, голубоглазая, дородная женщина. У нее две маленькие дочки и нет мужа. Я начал помогать ей по хозяйству, то гвоздь прибью, то стену отштукатурю, и она стала приглашать меня на чай. В Сибири люди помягче, чем в Москве, уважают тех, кто работает. Если в Москве нас называли "чурками" и "черножопыми", то в Вишневке только по именам. Меня все звали Шуриком, а не Шухратом, моего друга Махмуда – Матвеем. С тех пор в России я Шурик.
1 июня 2000 года Кемеровская область. Беловский район. Село Вишневка.
Я опять в Сибири. Живу у Аллы Петровны. Как только приехал в Вишневку, у меня случился сердечный приступ. Выяснилось, что у меня ишемическая болезнь сердца. Алла Петровна позвала врачей и выходила меня, через неделю я стоял на ногах. С того момента я остался у нее жить, в России это называется гражданский брак. В Вишневке местные к этому отнеслись спокойно, мужиков и так не хватает, одни пьяницы и алкоголики. В Беловском районе, где я работаю, трудятся только шахтеры, узбеки и таджики. Отсюда к нам, гастарбайтерам из Средней Азии, хорошее отношение. Вчера был день рождения у старшей дочки Аллы Петровны - Маруси. Подарил ей большого плюшевого медведя и коробку конфет. Об Алле Петровне я сразу рассказал своей жене Гульсаре. Зачем скрывать и прятаться, если она звонит чуть ли не каждую неделю и спрашивает, как дела. Я объяснил жене, что тяжело болел, и меня спасла Алла Петровна, Гульсара понимающе отнеслась к ситуации. Удивительно, но женщины стали общаться по телефону и даже подружились. Знают по именам всех детей и дни их рождения. Вот как неожиданно складывается жизнь. Теперь я мужик в доме Аллы, днем работаю на стройке, вечерами занимаюсь хозяйством, выращиваю огурчики, зелень и даже дою коров. Часто с Аллой Петровной говорим о жизни, рассматриваем ее семейные альбомы, я ей рассказываю про Узбекистан, а она про свою непростую жизнь матери-одиночки. Мой русский язык стал гораздо лучше. Не так, конечно, как 15 лет назад в Советской армии, когда я проходил службу в ракетных войсках на Украине, но все же я стал понимать почти все, только говорю медленно и с ошибками.
23 июня 2002 года. Подмосковье.
Казанский вокзал. До отправления поезда Москва-Ташкент осталось полчаса. У меня до сих пор дрожат руки и дергается левый глаз. Я понял, что три дня назад заново родился. Если бы не старик из соседнего дома, мы бы все погибли, сгорели заживо, вся бригада полностью. Сколько я говорил своим ребятам, не надо общаться с незнакомыми людьми, тем более распивать с ними алкоголь. Не послушались и расплатились сполна. А как все хорошо начиналось! Первые два месяца мы работали на строительстве многоквартирного дома, и с нами вовремя рассчитались. За десять дней до отъезда в Ташкент через одного знакомого прораба мне удалось получить хороший заказ. Каждый из нас мог заработать по 500 долларов за неделю. Надо было прорыть километровую траншею для прокладки газовых труб в Подмосковье. Мы трудились, как кроты, с утра до поздней ночи, чтобы сдать работу в срок. Маршрут проходил по садовым участкам, где жили богатые люди. Шли метр за метром, и к нам на объект стал приходить какой-то странный русский парень с напитками и закусками. Он представился как местный житель и стал угощать рабочих пивом. Через неделю этот русский втерся в доверие и уже про нас знал все: имена, откуда мы родом, когда закончим подряд и т. д. Я упустил этот момент, в это время контролировал работу на другом объекте. И мои земляки потеряли бдительность, стали хвастаться и рассказали этому парню самое главное, когда и сколько денег мы получим за эту работу. Когда я увидел впервые этого русского, он мне вначале тоже понравился, очень открытый и доброжелательный, стал предлагать работу. Но я стал себе задавать вопрос, почему он ходит каждый день и угощает ребят пивом? Но ответа не находил. Все раскрылось за день до нашего отъезда из этого поселка. Мы паковали вещи в своем сарайчике, где жили и питались. И ровно в полночь этот парень появился на пороге с пистолетом в руках. Он наставил его на нас и приказал выложить все деньги. Все перепугались, но никто не шелохнулся. Тогда он надел глушитель на пистолет и начал палить по лампочкам с криком: «Всех перестреляю!». Стало темно, и мы поняли, что он будет убивать нас - и вокруг никто не услышит ни выстрелы, ни наши крики. Наш домик находился на окраине поселка, прямо в лесу. Все молча выложили деньги, он, забрав несколько тысяч долларов, закрыл дверь снаружи и подпер ее лопатой. Мы думали, что он уйдет, но вдруг почувствовали запах бензина, и слышим, как это парень бегает с канистрой вокруг сарая. Потом все вспыхнуло, и мы поняли что горим. Ребята орали как резаные, били ногами в дверь, но она не подавалась. Окно в сарае было очень узким, и никто не мог через него пролезть. Мы думали: «Все! Конец! Сгорим как спичка!» Но нам неожиданно повезло. Пожар случайно заметил старик из дальнего дома. Он прибежал на помощь и открыл дверь, мы выскочили - и через минуту сарай горел, как факел. Приехала пожарная, милиция, скорая помощь, двоих рабочих увезли в больницу, они чуть не задохнулись от дыма, остальных вызвали на допрос. Утром нас отпустили, милиция пообещала найти этого бандита, но никто из нас в это не верил. Мы собрали последние деньги и купили билеты на поезд Москва-Ташкент. Все! Клянусь, я себе сказал, больше в Россию не поеду.
13 сентября 2004 года. Москва. Куркино.
Нам уже третий месяц не платят зарплату. Только выдают суточные, да и то не регулярно. Если в первые дни выдавали по 100 рублей в день на еду, то теперь 300 рублей на всю неделю. Этих денег хватает только на хлеб. Два раза бастовали, но бесполезно. Хозяин запугивал и возвращал нас на стройку. Мы отштукатурили все стены в двенадцатиэтажном доме в срок. Когда закончили последний этаж, прораб Виталик объявил, что работа прекращается, и надо срочно покинуть объект. На вопрос, а где деньги, Виталик заявил, что фирма, с которой мы договорились, разорвала контракт с заказчиком. В бригаде начались волнения, мои земляки из Шахрисабза во всех бедах винили меня, так как я нашел этот объект в Куркино через агентство по трудоустройству. Я стал объяснять им, что я такой же потерпевший, как и они. Мы провели собрание и решили пойти в офис этой строительной компании, которая нас привезла в Куркино. С трудом нашли начальника Семенова, который даже не стал с нами разговаривать и просто послал. Двое ребят из нашей бригады пытались с ними говорить жестко, но Семенов вызвал охрану, и нас вытолкнули из офиса. Было обидно до слез, три месяца каторжного труда - и ни копейки денег. Я переживал больше всех и решил поискать правду в агентстве по трудоустройству, где и получил этот «несчастный» заказ. Но там меня не стали даже слушать. Женщина, которая буквально отдала нас в руки Семенову, сделала вид, что меня видит впервые. Потом уже я выяснил, что нас просто продали, как рабов, и она с самого начала знала, что нам не заплатят ни копейки. Сейчас просто живем в подсобке, откуда пока нас не выгнали, и доедаем последние продукты.
21 сентября 2004 года. Москва. Куркино.
Наконец мы получили деньги за свою работу, но для этого пришлось обратиться за помощью к Виктору Петровичу, нашему бывшему работодателю из Ленинградской области. Он очень обрадовался, когда я позвонил ему, и развеселился, когда узнал, что нас кинули как мальчишек. Я уже подумал, что зря позвонил ему. До этого Виктор Петрович пару раз звал меня на работу, но я не смог к нему поехать, так как у меня умер отец, и я два года не видел Россию. Я хотел уже закончить разговор, но его голос вдруг стал серьезным и он попросил подробнее рассказать про начальника Семенова, который не заплатил нам денег за работу в Куркино. Виктор Петрович тотчас позвонил своему другу в Москву и дал нам его адрес. Мы поехали на Таганку и встретились с человеком по имени Алексей. Он нас выслушал и пообещал решить проблему. Я предложил ему вычесть из той суммы, которую он вытащит у Семенова, половину как вознаграждение. Ударили по рукам, и к нашему удивлению через три дня Алексей пришел с деньгами. Так русская мафия помогла нам вернуть заработок. Чтобы избежать лишних приключений, мы в тот же день всей бригадой поехали на вокзал и сели на поезд Москва-Ташкент. Мы не разбогатели, но были довольны. Каждый вез домой по тысяче долларов и благодарил в сердцах меня, Аллаха и Виктора Петровича.
02 августа 2006 года. Москва. Северный округ. Район «Аэропорт».
Сегодня работу закончили пораньше. Все дворники уже в 12 часов дня закрылись в общежитии. В «День десантника» после обеда никто из нас не выходит на улицу. Опасность грозит не только «азиатам» и «кавказцам», но и самим русским. Пьяный десантник, он страшнее, чем "скинхед", энергии больше, мозгов меньше и нет боязни перед милицией. Но все равно без потерь не бывает, кому-то из наших земляков в этот день достается, то глаз выбьют, то голову чем-нибудь проломят. А еще мы не выходим на улицу 21 апреля, в день рождения Гитлера. В нашем районе «Аэропорт» "скинхедов" почти нет, но бригадир дворников Миша, хоть и ненавидит нас, узбеков, все же советует не высовываться из общежития. В такие дни сидим перед телевизором и смотрим, где и кто пострадал от вылазок "скинхедов". Я живу в небольшой комнате на шесть человек, где стоят три двухъярусные кровати, умывальник и стол. В коридоре душ, кухня и туалет, и даже есть горячая вода. Те узбеки, которые работают на стройках и живут в вагончиках, завидуют нам. «У вас настоящий отель», - шутят они, когда приходят в гости. Да и работа не сложная, подъем в пять утра, уборка тротуаров и дворов, подрезка деревьев, женщины моют подъезды и окна. К обеду смена заканчивается, а в два часа перекличка в ЖЭКе и мелкие работы на территории. Кто пошустрей, тот находит халтуру на стороне, кому-то из жильцов мусор надо вынести, кому-то стройматериалы разгрузить для ремонта, по выходным наших ребят забирают на дачные участки грядки копать. Где-то по 400-500 долларов в месяц выходит на каждого. Крупные деньги никто с собой не носит, это опасно, могут «менты» отобрать. Мелкими купюрами иногда подкармливаем пьяных студентов из соседнего автомобильного техникума, чтобы не оскорбляли и не придирались.
25 февраля 2009 года. Москва. Северный округ. Район «Аэропорт».
Ура! Прошел трехдневное обучение в местном учебном комбинате и получил удостоверение кровельщика. Теперь я специалист по ремонту крыш и чердаков. Это уже другие деньги. У меня сложились неплохие отношения с начальником местного ЖЭКа. Он пообещал мне отдельную комнату на территории насосной станции, на улице Красноармейской. Там одни голые стены и щели в окнах, но я знаю, где взять мебель, сантехнику и стройматериалы. То, что москвичи выбрасывают на улицы, у нас в Шахрисабзе продают в магазинах. Это моя мечта, жить вместе с женой, чтобы она могла тоже что-то зарабатывать в Москве и ухаживать за мной. Здоровье уже не то, а работа тяжелая. Иногда сердце прихватывает, давление прыгает. А мне пахать и пахать, чтобы женить сына и выдать замуж дочь. Они студенты и учатся в Ташкенте. Ужасно по ним скучаю. Неделю назад пытался открыть ларек напротив автодорожного техникума, чтобы студенты могли покупать сигареты и пиво у меня, а не в соседнем доме. Ничего не вышло, хотя начальник ЖЭКа поддержал меня. Надо платить милиции, санэпидемстанции, пожарникам, экологам, а также налоги, лицензии и т.д. и плюс отдельные деньги мафии за «крышу». Когда мы все это подсчитали, получилось, что в месяц я должен платить на взятки, откаты, подарки и по разным квитанциям почти 2 тысячи долларов. Мне почти ничего не остается. Зашел к завхозу техникума и предложил ему открыть торговую точку на территории учебного заведения и предложил ему стать моей «крышей», но он испугался. Надо искать другие варианты. Нас, гастарбайтеров, бригадир Миша, как напивается, пугает кризисом и грозит уволить всех и взять на работу москвичей, но русские не идут в дворники, только узбеки и таджики. Вчера к нам в общежитие поселили молдаванина, он теперь чистит по утрам снег вместе с нами, по вечерам пьет вино, но к нам относится хорошо. И мы его не обижаем.
