Больше месяца прошло с момента вывода российских войск из так называемой «буферной зоны» — полосы шириной в пару десятков километров, отделяющей территорию Южной Осетии от остальной части Грузии.
Точную границу этой зоны, наверное, не сможет начертить ни один человек - ни в Грузии, ни в Осетии, ни в России. Но определить ее можно и так, на глаз, — сожженные дома, руины, воронки от снарядов. И непривычная в деревнях тишина — нет коров, кур, а те немногие собаки, что остались, не решаются издавать ни звука. Когда российская армия покинула регион и туда вошла грузинская полиция, люди начали возвращаться. Неравномерно, само собой: чем дальше от границы с сепаратистской республикой — тем безопаснее, тем больше людей вернулось. Есть и те, кто никуда не уезжал — в основном старики. Многие уехать хотели бы, да не успели.
Тквиави
Еще это место называли «зоной безопасности». Уже через несколько часов после отступления грузинской армии сюда вошли российские войска — и формально ответственность за порядок в полусотне сел, включенных в «зону», легла именно на них. Но на деле следующие за этим два месяца не то что безопасность, но и жизнь любого оказавшегося в «зоне» не гарантировал, пожалуй, никто.
Итог этих неполных двух месяцев — с 12 августа по 9 октября — десятки убитых, несколько сотен сожженных домов, тысячи разграбленных. И происходило все это уже после окончания войны: именно 12 августа, в день ввода российских войск в Горийский район, российским президентом были подписаны принципы Медведева — Саркози.
Тквиави
Самыми страшными стали первые дни, когда почти все российские военные сразу прошли в сторону Гори и Тбилиси. Села остались во власти «победителей» — осетинских и северокавказских ополченцев, а то и просто вооруженных бандитов. Из домов уносили любые понравившиеся вещи, угоняли машины. Тех, кто пытался сопротивляться, нередко убивали.
В качестве заложников забирали десятки людей, в том числе тех, кого невозможно причислить к военным, — женщин, стариков, детей. Некоторым «повезло»: их захватывали для последующего обмена на осетинских ополченцев и содержали централизованно в цхинвальском изоляторе — их количество хотя бы известно. Заложников использовали для уборки и захоронения тел грузинских солдат, пролежавших больше недели на августовской жаре.
Тквиави
А вот узнать, сколько человек были похищены и содержались в чьих-то домах или в лесу, пока близкие не платили за них выкуп, почти невозможно. В маленьком грузинском селе Гогети, которое обошли стороной и грузинские и российские военные, 14 августа прямо из собственного дома бандиты увели целую семью — престарелых родителей с двумя детьми (см. подробнее о ситуации -доклад правозащитного центра «Мемориал» и центра «Демос» "Гуманитарныепоследствия вооруженного конфликта на Южном Кавказе: «Буфернаязона» после вывода оттуда российских войск"). Добравшись до одного из осетинских сел, мать с детьми отпустили, сказав, что назавтра они должны принести выкуп за отца. Испуганные люди не решались днем идти по осетинской территории, передвигались ночью и лесами — и заблудились. А на третий день, попав, наконец, в родное село, обнаружили свой дом сожженным. Соседи рассказали, что бандиты, не дождавшись выкупа, пришли вновь — вывезли из дома все вещи, а после подожгли. Последнее, что осталось — припрятанные в саду золотые украшения, — женщина и передала посреднику. Только после этого глава семейства был освобожден.
Первое время поджоги, ограбления и похищения людей происходили часто прямо на глазах российских военных — они просто предпочитали не замечать всего. Но с середины августа ситуация все-таки стала меняться — армия попыталась установить контроль за происходящим. Ситуация не намного, но улучшилась, а в нескольких селах мародерство прекратилось почти полностью.
Никози
Пытались военные бороться и с практикой заложничества. Священник из села Никози, находящегося от Цхинвали на расстоянии выстрела, архиепископ Исай, остававшийся все время в своем селе, сейчас уже со смехом рассказывает почти анекдотическую историю:
— Через несколько дней после того, как русские выставили здесь свой пост, к нам опять пришли осетины. Кто-то был в форме, кто-то так просто, но почти все с оружием. Они ходили по селу и говорили оставшимся старикам собираться на перекрестке. Обещали, что ничего страшного с ними не произойдет — их просто уведут в Цхинвали, чтобы потом обменять на пленных осетин.
Наша Замира, которая осталась в селе, чтобы смотреть за брошенными коровами, сказала, что не пойдет никуда — это было очень смело, но она уже просто устала бояться. И ей ничего не сделали.
Каралети
На перекрестке собралось одиннадцать человек. А русские, которые стояли тут же рядом, стали убеждать осетин не уводить стариков. Говорят: что вы с ними там делать будете? Еды в городе мало, вам же их кормить нечем. Осетины тогда подумали еще, но все-таки людей оставили. И ушли только с награбленными вещами.
А старики уже боятся расходиться — так и стоят на перекрестке. Военные им тогда предложили оставаться ночевать в здании полиции. Так старики провели еще несколько ночей под охраной.
Эргнети
Но далеко не для всех все заканчивалось так хорошо. Работник администрации Дмитрия Санакоева — протбилисской, существовавшей в Южной Осетии параллельно с сепаратистской — был взят в заложники вместе со своей матерью, когда был дома в селе Тамарашени. Он сумел избавиться от своих документов и назвался девичьей фамилией матери — это, возможно, спасло ему жизнь. Тем не менее, мать и сын, как и многие другие захваченные грузины, содержались в ИВС города Цхинвали. Парня били. А ногой в лицо, по словам парня, его ударил лично глава МВД Южной Осетии Михаил Миндзаев. Теперь молодой человек лежит в больнице и ожидает операции. Его матери повезло больше — женщин и стариков не били и даже не выводили на уборку улиц.
Всего в августе через этот изолятор прошло больше ста семидесяти человек, не считая двух десятков пленных грузинских военных. Людей содержали в нескольких маленьких комнатах — спать приходилось по очереди. Впрочем, как объясняли представители осетинских властей, в любом другом месте они не смогли бы гарантировать жизнь заложников, а в тюрьму, по крайней мере, не так просто попасть любому желающему отомстить грузинам.
Эргнети
В конце августа всех их обменяли на захваченных в ходе боевых действий осетин. По словам главы парламентской комиссии Грузии по вопросам погибших и без вести пропавших Гиви Таргамадзе, грузинские военные уводили с собой «боевиков и тех, кто был заподозрен в шпионаже». Каким образом спешно отступающие военные подразделения могли на месте вычислять шпионов, остается непонятным. Особенно учитывая, что, по заявлению осетинской стороны, среди задержанных были и старики. Все тридцать с лишним задержанных осетин и пятеро пленных российских военных содержались на военной базе в Вазиани в тюрьмах Грузии, а нескольких раненых поместили в больницы.
Кроме них, по требованию Цхинвали были выданы еще и несколько осетин, осужденных ранее в Грузии за уголовные преступления. Также по личному требованию участвовавшего в переговорах заместителя командующего воздушно-десантными войсками России генерал-майора Вячеслава Борисова в обмен на 12 грузинских военнослужащих, захваченных российскими военными 18 августа в Поти, Грузия заодно передала грузинского генерала Романа Думбадзе. Генерал отказался в 2004 году выступать на стороне Михаила Саакашвили в ходе разрешения конфликта в Аджарии и в 2006 году был осужден на 17 лет лишения свободы за измену родине.
Мегврикиси
Тогда, в августе, обе стороны, казалось, шли друг другу навстречу и стремились скорее разрешить проблему. К задержанным людям в Цхинвали допустили Красный Крест, доставили гуманитарную помощь, их, наконец, осмотрели врачи. Обмен заложниками происходил при посредничестве грузинской церкви и Комиссара Совета Европы по правам человека Томаса Хаммарберга. Российские военные сами участвовали в переговорах, обеспечивали безопасность при проезде через «буферную зону». Грузинской стороне были переданы также почти 50 тел погибших военнослужащих. Казалось, что проблема заложников разрешится хотя бы на какое-то время.
Но уже в сентябре стало известно, что у осетинской стороны есть новые заложники. Захватить людей тогда было очень легко — села «буферной зоны» продолжали «контролироваться» российской армией, а, следовательно, быть доступными со стороны Южной Осетии. Заложников, а также обнаружившиеся в Цхинвали тела еще десяти грузинских военных предлагали обменять на четверых осетин, осужденных ранее по обвинениям в убийствах и терроризме. В частности, трое — за теракт в Гори в 2005 году (это был первый теракт в Грузии, повлекший человеческие жертвы). В Осетии многие считают, что все они осуждены несправедливо, и требуют освобождения. Обмена тогда не состоялось — Тбилиси категорически отказался создавать прецедент. Да и сами заложники каким-то образом исхитрились сбежать из осетинского плена. Они рассказали потом, что содержались дома у родственников одного из осужденных осетин. После этого случая переговорный процесс был заморожен – стороны, если и обменивались информацией, то только при помощи посредников.
Мегврикиси
Казалось, что конец продолжающемуся безумию может положить вывод войск из «буфера». Но именно в последние дни перед уходом российских подразделений произошел очередной всплеск насилия и грабежей — бандиты старались успеть вывезти последнее. К тому же, как рассказывают местные жители, в эти дни грабили даже российские военные. Их обвиняют, например, в вывозе оборудования с одного из консервных заводов, на территории которого они стояли.
Грузинские полицейские начали действовать с первых же дней после вывода войск — в приграничных селах задержали одиннадцать жителей Южной Осетии. Российский военный комендант в Южной Осетии полковник Анатолий Тарасов в беседе с правозащитниками рассказал, что часть из них могла быть задержана за мародерство, а кто-то даже взят с оружием. Но борьба с преступностью обернулась новым обострением ситуации.
Давид Санакоев, уполномоченный по правам человека Южной Осетии, отметил, что среди задержанных есть трое несовершеннолетних, один из которых болен бронхиальной астмой. На все запросы, сделанные правозащитниками еще в 20-х числах октября в различные госструктуры Грузии относительно судьбы этих людей, а также попытки объяснить, что из-за молчания Тбилиси осетинская сторона может начать брать новых заложников, реакции не поступало. Даже несмотря на то, что в предоставленной информации значилось, что люди предположительно содержатся в тбилисской тюрьме «Глдани», - каким-то образом это удалось выяснить родственникам задержанных.
В Осетии поползли слухи, что грузины держат людей для последующего обмена или выкупа. Продолжавшаяся неизвестность усиливала панику — все произошедшее действительно начинало напоминать похищение. И после очередного задержания 25 октября двоих человек произошло неизбежное — были захвачены шесть жителей грузинского села Зерти. Людей содержали в яме, где-то недалеко от Цхинвали. Когда один из них смог дозвониться родственникам, сказал, что их предлагают обменять на двоих осетин. Однако и на этот раз люди смогли сбежать уже через пять дней. На следующий день — шесть новых заложников, теперь уже из села Кирбала. Новая волна захвата заложников набирала силу, и останавливать ее, казалось, не стремился никто.
Кицниси
Совместные российско-осетинские посты продолжали свободно пропускать в остающиеся почти пустыми приграничные села «буферной зоны» грабителей из Южной Осетии, при этом не пропуская никого с грузинской стороны. Грузинские полицейские посты, опасаясь провокаций, старались уже не вмешиваться в происходящее — не обращали внимания на машины осетинских мародеров, порой стоявшие от них всего в паре сотен метров. Так 15 октября из приграничного грузинского села Земо-Хвити вооруженные люди угнали стадо скота, забрав с собой двух пастухов и хозяина стада с машиной. Людей привезли в Цхинвали, но к вечеру, решив, видимо, не связываться со стариками, подвезли их к границе — и отпустили. Стадо и машину оставили, естественно, себе.
Только спустя месяц после задержания — 11 ноября — начальник информационно-аналитического департамента МВД Грузии Шота Утиашвили в интервью журналисту «Коммерсанта» сказал, что пятеро жителей Южной Осетии содержатся в тбилисском СИЗО. С родственниками шестнадцатилетнего больного астмой Алана Келехсаева и его отца Автандила Келехсаева связался назначенный государством адвокат.
Дици
Одновлеменно с этим 11 ноября родственники уже грузинских заложников перекрыли центральную трассу Грузии в районе города Гори, и к вечеру шестерых человек с завязанными глазами похитители передали российским военным, которые вывезли их из Осетии на территорию, контролируемую Грузией. А 12 ноября прибывший в Грузию Комиссар по правам человека Томас Хаммарберг привез в Цхинвали переданных в качестве «жеста доброй воли» грузинской стороной Келехсаевых.
Тогда же на границе Южной Осетии при посредничестве Хаммарберга прошли переговоры, в которых участвовала грузинская и югоосетинская стороны. Представлявший Грузию Гиви Таргамадзе прояснил судьбу еще восьми из тринадцати задержанных жителей Южной Осетии — они содержатся в тбилисских тюрьмах, и им предъявлены обвинения.
Стараниями обеих сторон прерванный больше месяца назад переговорный процесс, кажется, возобновился.
Уже через три дня, 15 ноября, Тбилиси передал Цхинвали еще двух человек из числа задержанных в октябре — жителей села Гром Эрика Маргиева и Мурата Кусраева. После задержания 25 октября им были предъявлены обвинения в транспортировке наркотиков. Однако задержанные говорят, что наркотики положили на стол перед ними уже потом, заявив, что они принадлежат им. Оставшихся шестерых ожидает суд: власти Грузии заявляют, что люди были взяты с оружием, хотя сами обвиняемые это отрицают. А обвиняемые, как выяснили только теперь грузинские чиновники, содержатся в тбилисской тюрьме «Глдани»…
Дици
На следующий день, 16 ноября, были эксгумированы и переданы тела грузинских военных. Десять тел – это еще десять судеб. По словам осетинского омбудсмена Давида Санакоева, о том, кому принадлежат восемь из десяти тел можно будет говорить только после экспертизы ДНК. Тогда только станет понятно, кого можно исключить из списка пропавших без вести и чьи родственники могут оплакать своих мертвых. Личности почти всех переданных из Осетии погибших грузинских военных можно определить только при помощи сложных и долгих экспертиз: опознать тела уже невозможно — они разложились до неузнаваемости, а из одежды не осталось ничего. До сих пор еще не опознаны двадцать из переданных в августе тел.
Ни одна из сторон не хочет впрямую называть происходящее обменом — все это проявление доброй воли. По взаимной договоренности, разумеется. Пусть это будет «доброй волей». Главное, что становится известной судьба людей, которая сейчас практически полностью зависит от желания политиков разговаривать друг с другом. Но многие вопросы до сих пор продолжают оставаться неразрешенными.
Село Кошки
Жены и матери пропавших без вести грузинских солдат до сих пор надеются, что кто-то из них найдется в российских тюрьмах, — вероятность этого в Грузии обсуждается на самом высоком политическом уровне. В течение августа постоянно поступали сообщения о том, что в госпиталях Цхинвали и Владикавказа есть раненые военные из Грузии. Информацию подтвердить не удалось — ответы на запросы не приходили, но надеждой, что люди находятся где-то в России, живут теперь многие.
До сих пор продолжаются переговоры о сидящих в грузинских тюрьмах осетинах. До сих пор остается неизвестной судьба еще трех пропавших недавно – Алана Хачирова, Алана Хугаева и Солтана Плиева. Двоим из них еще нет и восемнадцати лет. Неизвестно также, что произошло с шестью осетинскими ополченцами, – их не могут найти еще со времени августовских боев. Осетинская сторона заявляет, что у нее есть доказательство того, что один из них – Икаев Рафик Джамбулович – был на военной базе в Вазиани: показания осетинского старика, вместе с которым они содержались, и видеозапись с сотового телефона, на которой видно, что Икаев находится в окружение людей в военной форме и говорящих по-грузински.
Но главное – приграничная полоса Грузии и Южной Осетии остается зоной повышенной опасности, где сохраняется вероятность захвата новых заложников. Зоной, где из-за молчания одной стороны и нежелания другой замечать преступления конфликт все больше из политической плоскости переходит во взаимоотношения людей. Где осетины и грузины, жившие когда-то на соседних улицах, боятся попадаться друг другу на глаза.
