Сегодня, 26октября 2010 года, в десять утра в Москве на Дубровке состоится митинг.
Туда придут, какприходили все эти годы, родственники заложников "Норд-Оста", погибшихвосемь лет назад. Будут там и выжившие заложники – те, кто найдет в себе силы.Придут и просто неравнодушные люди, – москвичи и не только.
*****
В субботу, 23октября, на Пушкинской площади в той же Москве прошел другой митинг, с"пятью требованиями", первое и важнейшее из которых – отставкаВладимира Путина.
На субботниймитинг пришло немало по московским меркам народа, – человек тысяча, если небольше. Оценивать на взгляд не берусь. Хотя площадь была окружена ОМОНовскимиавтобусами, но с площадки грузовичка, служившего трибуной, толпа была видна, ивыглядела внушительно.
Ораторы былиоптимистичны: "Погода хорошая, и вот соберется нас в десять раз больше, – такужо мы супостата сметем!.."
На трибуну япопал примерно двенадцатым, чтобы сказать несколько слов, не очень приятных длясобравшихся, – о чём перво-наперво их всех и предупредил.
"Требования"ведь, может, и замечательные, – только вот два вопроса: "за что спрашиваемс власти?", и – "от чьего имени"?
*****
Потому что 23октября не то что главной, – единственной темой митинга в Москве мог и долженбыл быть "Норд-Ост".
Трагедиявосьмилетней давности: около тысячи заложников, сто тридцать погибших, из нихпятеро – от огнестрельных ранений, и сто двадцать пять – после того, какпустили газ при штурме. Многие сотни из числа выживших потеряли здоровье.
Так что есть,есть за что спросить, – с власти вообще, и с тогдашнего президента, одиннадцатьлет назад шедшего и пришедшего к власти на "контртеррористической"волне.
Но – неспросили.
Во-первых, неспросили: как и почему могли сорок террористов оказаться в центре Москвы? Какэто стало возможным – через три года после сентябрьских взрывов 1999-го, когда"борьба с терроризмом" стала национальной идеей фикс.
Не спросили и зато, что командир отряда террористов Мовсар Бараев, по отчётам, трижды (!)числился уничтоженным, последний раз – за несколько недель до захвататеатрального центра.
Не спросили – иполучили новые взрывы, – в Тушино летом 2003-го, и в метро, на Автозаводскойзимой 2004-го и совсем недавно, полгода назад, 29 марта на Лубянке и на Паркекультуры.
Во-вторых, неспросили о главном, – о том, что первоочередной целью власти в целом и"силовиков" в частности было уничтожение террористов, а не спасениезаложников.
Не спросили, – иполучили Беслан, где в ходе контртеррористической операции погибли в разыбольше людей, больше половины из которых – дети.
Теракты смассовым захватом заложников после этого прекратились, поскольку ихорганизаторы поняли: власть готова пойти на любые жертвы, но не вступит с нимив диалог, и не будет обсуждать их требования.
«Целое» былоготово поступиться едва ли не любой своей частью, – и тем самым оказалосьнеуязвимо.
Теперь мы имеемтеррор без требований...
Наконец,в-третьих, не спросили за нерасследование тех событий, – и самого теракта, идействий спецслужб.
В итоге во всемоказались виноваты террористы, – уже убитые, все сорок, так что судить былонекого, и дело можно было закрыть.
Конфликтинтересов: Федеральная служба безопасности и проводила контртеррористическуюоперацию, и расследовала свои же действия.
Так что в итогебыло объявлено, что отнюдь не газ стал причиной гибели заложников...
Есть, есть ского и за что спросить...
Такое уже было встране, где террор и контртеррор как-то спустились из далеких диких гор встолицу. Столица ужаснулась, и в итоге правящий полковник был вынужденотправиться сперва куда подальше, а потом – на нары. "Хоть похоже наРоссию, только всё же не Россия" – страна называется Перу, полковниказвали Альберто Фухимори...
*****
И тут самоевремя задать второй вопрос: а от чьего имени выставлять счёт и предъявлятьтребования?
Ответ, боюсь,будет неутешительным.
Тогда, восемьлет назад, помощь жертвам теракта и общественное расследование событий не сталиединственной или хотя бы главной задачей партий, движений, организаций,называющих себя демократическими.
Это я отнюдь несвысока, – ту же претензию я могу предъявить и себе, и своей организации,"Мемориалу".
Не былополноценного общественного расследования этого и других терактов в Москве, авчерашние заложники и их близкие оказались едва ли не предоставлены сами себе.
Их боль не сталаболью всей Москвы, – хотя, кажется, каждый горожанин знал кого-то из заложников,выживших или погибших, если не лично, то "через одного знакомого".
Совсем недавно,3-4 октября, в очередную годовщину событий 1993 года, коммунисты и иже с ниминесли полторы сотни портретов погибших в нашей "малой гражданской".
Погибшихзаложников "Норд-Оста" поименно помнят и поминают разве что ихблизкие, да выжившие заложники.
А спросикакого-нибудь вполне прогрессивного и демократического журналиста, – он,глядишь, опять начнет говорить, что число погибших неизвестно, и что властискрывают десятки жертв! Хотя есть списки, составленные отнюдь не властями...
Повторю вопрос:так от чьего имени собираются предъявлять счёт властям?
Ведьбольшинство, целое состоит из частей, из меньшинств, из отдельных людей.
От имени какойчасти общества, – российского или хотя бы московского, – оппозиционеры могутзадавать вопросы и выставлять счета?
Да, среди них, –и прежде всего среди них! – было немало людей, помогавших жертвам"Норд-Оста". Были такие люди и среди пришедших на Пушкинскую площадьв прошлую субботу. Но могут ли их лидеры теперь, восемь лет спустя, говорить отимени жертв теракта и всех москвичей, обращаясь к властям?
Общенародноедвижение складывается и строится, среди прочего, из памяти о КАЖДОМ погибшем.
В концесубботнего митинга оппозиции таки была объявлена минута молчания – "повсем жертвам путинского режима".
*****
Я не знаю,пойдут ли участники того субботнего митинга на Дубровку сегодня, во вторник.
Там сегодня тожебудет минута молчания. То есть, семнадцать минут. И не "молчания" – будутназывать имена всех ста тридцати погибших восемь лет назад. А потом отпустят внебо сто тридцать белых воздушных шаров.
