Тихий, интеллигентный мужчина в очках. Несмотря на внешнее спокойствие было видно, что он сильно подавлен. Выступал последним.
У меня погибла дочь Лена. 22 октября ей исполнилось 22 года. В связи с праздником она с двумя подругами отправились в Москву, чтобы посмотреть мюзикл. Лене очень нравился “Норд-Ост”, она уже ходила на него летом, ей захотелось увидеть представление во второй раз. Мы дочь оттуда не ждали – легли спать. Она сказала, что останется на ночь у знакомой.
В пол одиннадцатого зазвонил телефон – мы ложимся спать рано и уже спали. Звонил знакомый. Он рассказал, что произошло. Утром я поехал на улицу Мельникова. В ПТУ, где собрались все родственники заложников, я провел два дня – 24 и 25 октября. 25-го к нам присоединилась жена.
25-го вечером в списках освобожденных заложников появились фамилии дочери и двух ее подруг. Нас все окружили и начали поздравлять с освобождением. Мы начали звонить в штаб, сотрудница сказала, что, по ее сведениям, три девочки, в том числе Лена, освобождены. До утра не было никаких известий. В 8:00 26-го замруководителя МВД Васильев заявил о том, что заложники освобождены, но есть жертвы. Нам было очень жалко погибших, но мы и предположить не могли, что наша дочь находится среди них. Однако уже через полчаса мы узнали в штабе, что корреспондент ОРТ позвонил в штаб из одной из машин скорой помощи. Девушка-заложница очнулась и назвала свое имя – это была одна из “освобожденных” подруг. Еще она сказала, что наша дочь была в момент штурма в зале ДК. Я поехал в “Первую Градскую”, куда отвезли подругу Лены. В списках пострадавших я нашел ее фамилию, но моей дочери там не было. Не было ее и в списках приходивших на Мельникова. Из этих списков мы узнали, что уцелела и вторая подруга, Ася. Мы сообщили об этом ее родителям.
27-го вечером начали зачитывать списки погибших. Они были составлены не по алфавиту. Поэтому все понимали, что фамилия их родственника может быть следующей. Нашей дочери не было ни в этом списке, ни в следующем. В ночь с 27-го на 28-е привезли фотографии погибших, где мы и нашли свою дочь. Нам сказали, что она в 23-м морге. В справке она была обозначена как неопознанная молодая женщина. В морг она поступила из 13-й больницы.
Я убежден, что моя дочь погибла не от рук террористов, а в результате газовой атаки. Первая часть операции по уничтожению террористов была проведена на должном уровне. Вторая часть по эвакуации была проведена халатно. Все время, пока мы искали нашу дочь, в кармане ее куртки лежал паспорт и предсмертная записка.
После произошедшей трагедии у жены резко ухудшилось здоровье. У младшей дочери были истерики во время похорон. Сейчас она чувствует себя более или менее нормально, но стала заикаться. Она боится спать в комнате, которую делила со старшей сестрой. Это событие разделило нашу жизнь на две половины – “до” и “после”.