25 мая 2012 года в Москве завершила работу VIII Международная научно-техническая конференция «Безопасность, эффективность и экономика атомной энергетики» (МНТК-2012), организованная концерном «Росэнергоатом».
Владимир Асмолов, первый заместитель генерального директора ОАО «Концерн Росэнергоатом», доктор технических наук, профессор, президент ВАО АЭС:
Конференция шла три дня, около 700 участников из 17 стран, 80 иностранных коллег ее посетили. Выводы конференции - это консолидированный взгляд мирового ядерного сообщества на то, что произошло в Японии. Сообщество состоит из эксплуатирующих организаций, надзорных органов.
Несмотря на Фукусиму, в этот год было рекордное производство электроэнергии на АЭС за время существования Российской Федерации – 173 млрд киловатт-часов. Показатель безопасности работы наших АЭС – это события, о которых мы рапортуем регулирующему органу. Сейчас мы вышли на показатель – чуть больше одного события на один энергоблок в год. Причем событие в данном значении – это не авария и не accident, они все, как правило, нулевого уровня, то есть не влияют на безопасность.
Еще одна цифра говорит о надежности нашего сегодняшнего оборудования - это максимальная мощность в 25,2 гигаватт, которую мы имели весь декабрь и январь. Это практически вся наша мощность. Она здорово помогла пережить зимний период. На следующий год цифры у нас не менее амбициозные – коэффициент использования установленной мощности составит 81%. Интересно, что у наших французских коллег такие же подходы к КИУМ.
Чтобы пояснить, что Концерн «Росэнергоатом» серьезно относится к безопасности, назову суммы, которые тратятся на нее. За последние 4 года больше 1 млрд. долларов ежегодно было потрачено на модернизацию, направленную на повышение безопасности. На это надо тратить деньги, а не подходить к вопросу, как японцы, считавшие, что проектные свойства не должны меняться, как это было например на первом блоке АЭС «Фукусима-Дайичи» 1963-65 годов создания с двухканальной системой безопасности, - что сейчас уже никто не делает, так как должно быть три независимых канала безопасности, то есть три дизеля должны стоять, разные системы теплообмена.
Естественно, после фукусимских событий мы провели еще раз оценку безопасности по разработанной нами методологии. Конкурирующие компании тоже ее делали, но наша методология была жестче. Мы постулировали такую аварию, при которой полностью прекращена подача электроэнергии, и рассматривали, сколько времени блок сможет «выжить» без вмешательства оператора. Определив это время, мы постарались понять, что надо сделать за эти 5-6 часов. Все наши блоки были оценены таким образом. Отчеты о безопасности мы получили от каждой станции, которые отдали надзорным органам для их дальнейшей деятельности. В рамках технологической безопасности были потрачены еще 0,5 млрд долларов и закуплены дизель-генераторы, передвижные помпы и т.д. на все наши станции. Но и до этого у нас все хорошо было с пожарными соединениями, с подачей воды именно во второй контур в парогенератор, а не куда придется.
До Фукусимы у нас была в концерне партнерская проверка, были сделаны рекомендации, закончилась она уже после Фукусимы. ВАО тогда высоко оценила объемы средств, направленных на выполнение действий по аварийному реагированию. Мы постарались уйти от понятия «стресс-тесты», так как это банковское определение, и станции мы никуда не роняли и не трясли, но работу по оценке эффективности глубокоэшелонированной защиты наших станций провели по специально для этого разработанной методике. Вывод можно сделать такой: то, что было сделано на российских станциях после Фукусимы - это адекватные сложившейся ситуации меры.
Что касается развития российской атомной энергетики, то после Фукусимы она, бесспорно, испытала воздействие и вздрогнула, но пошла дальше тем же шагом.
