конец эпохи смертельной стабильности
Американская администрация уведомила Россию о том, что в соответствии в пунктом 15 соглашения 1972го года она намерена выйти из договора по противоракетной обороне через полгода после данного заявления. Президент Джордж Буш-младший, таким образом, выполнил одно из основных своих предвыборных обещаний. Российские власти были готовы к этому событию и знали о его неизбежности, а со дня последнего визита Колина Пауэлла в Москву на прошлой неделе начали открыто готовить к нему общественное мнение. Официальная реакция v заявление Путина - было сделано в удивительном, обескураживающе сдержанном тоне. Россия осуждает действия США, была готова к ним, но не намерена резко менять формат диалога с Америкой и отказываться от того режима сотрудничества, который сложился в последние месяцы. Холодной войны не будет. Явно обескуражены российские СМИ: а где же ответ? А что же мы?
На самом деле v дело не в нас. И в этом допущении, в этой смене фокуса, как можно предположить, и таится смысл разворачивающейся коллизии. В России - привыкшей в своем историческом опыте жить категориями имперского полумира, пережившей и еще переживающей кризис идентичности в связи с распадом этого полумира - наши собственные отношения с Америкой все еще представляются осью мировой политики, стратегической стабильности и текущего момента всемирной истории в целом. А потому аргументация американцев относительно направленности НПРО против "третьих стран" выглядит для нас принципиально неубедительной. Сохранение стратегического паритета между Россией и США - основание мировой стабильности. Эта концепция пронизывала весь долгий период "гуманизации коммунизма" в последней четверти прошлого века. Именно поэтому практически все без исключения комментарии к демаршу американской дипломатии в России рассматривают его исключительно с точки зрения нарушения этого паритета и отказа от его концептуальной основы. Но, повторимся, несколько иная картина может возникнуть, если на секунду предположить, что дело действительно не в нас.
Окончательный отказ от договора по ПРО v это не просто дипломатический, международный или стратегический ход, это v реальный конец эпохи, конец целой системы представлений, которой жило человечество с того момента, когда атомное оружие, которым обладали СССР и США, стало главным и неопровержимым фактором всего мирового политического порядка. В свою очередь, ядерное сдерживание и стратегический паритет опирался на идею гарантированного взаимного уничтожения и - абсолютной эксклюзивности этой обоюдной возможности. В результате земной шар и оказался разделен на два полумира, каждый из которых был прикрыт этим неопровержимым аргументом.
вызов нового ядерного суверенитета
На самом деле концепция эта затрещала не столько под влиянием случившейся в конце века экономической немощи России, сколько под влиянием одного очевидного факта технологического прогресса. А именно, сознания того, что задача гарантированного контроля за нераспространением атомного оружия невыполнима, если говорить о сколько-нибудь значительном отрезке будущего. Весь ход технологического прогресса указывает на неостановимость развития технологий, их неизбежную оптимизацию и удешевление. А следовательно, обладающие тысячами ракет и всосавшие в течение нескольких десятилетий уже в кровь идею самоубийственности взаимной войны сверхдержавы оказываются вдруг перед лицом новой ядерной идеологемы - угрозы недопустимого ущерба. Ибо, в сущности, и трех-четырех атомных бомб, не говоря уже о полутора десятках, достаточно, чтобы заявить о наличии неопровержимого аргумента ядерного суверенитета. Ибо возможность полного уничтожения страны N, подвергшей территорию США локальной ядерной бомбардировке, не является для Америки (да и для России) приемлемым вариантом защиты и достаточной гарантией безопасности.
Нет никакого сомнения, что выход США из ПРО угрожает не столько самой России, сколько - ее международным позициям, ее статусу единственного второго члена клуба Супер. А в отдаленной перспективе достигнутое технологическое и ресурсное преимущество может угрожать и самому стратегическому паритету. Нет никакого сомнения, что еще в большей степени американские инициативы подразумевают Китай, экономический потенциал которого заставляет видеть в нем наиболее вероятного соперника США в качестве доминирующей военно-политической силы в мире. Но, если немного отодвинуться от этих частных перспектив, то все тактические мотивы на самом деле отступают перед неопровержимостью главной мысли.
Весь мир сегодня пропитан сознанием того, что только ядерный суверенитет является единственно истинной и неопровержимой формой суверенитета, и именно он является конечной целью всякого режима, цивилизации или даже секты, стремящихся к достижению абсолютной безопасности или абсолютной цели. Еще более убедительной и выпуклой эту мысль делает другая очевидность последнего десятилетия, проявившая себя и в истории последней палестинской интифады, и в злополучный день 11 сентября 2001 г.: философия камикадзе является сегодня мощнейшим оружием в асимметричной войне Юга против Севера, которому Север не в состоянии практически ничего противопоставить. А значит - даже минимальный ядерный потенциал превращается в гарантию абсолютного суверенитета и рычаг бесконечного шантажа.
Вопрос, угрожает ли России выход Соединенных Штатов из договора по ПРО, вполне закономерен и законен. Но стоит иметь в виду, что это отнюдь не краеугольный камень всей коллизии. Нравится нам это или нет, но человечество вынуждено искать ответы на малоконтролируемое развитие технологического прогресса - искать от него защиту. Это, так сказать, генетический императив.
новые избранные
На самом деле, кажется, ключевыми словами в обращении Путина по поводу американского официального уведомления были следующие: "Россия как и Соединенные Штаты, в отличие от других ядерных держав, обладают уже сегодня надежными средствами преодоления любой ПРО". Эта мысль затем стала одним из главных успокаивающих мотивов кампании, адресованной властями взволнованному нарушением стратегической стабильности общественному мнению. Однако смысл здесь совсем не в обывательском "хрен вы от нас защититесь". А скорее - противоположный.
Смысл в том, что нынешний режим сотрудничества с Америкой на фоне сохраняющихся разногласий и четкого сознания разности интересов, в принципе, позволяет России сохранить свое положение второго единственного участника клуба сверхдержав, на что, собственно, прямо и указал Путин. Соединенные Штаты, потерпев очевидное поражение в политике контроля за нераспространением ядерного оружия (только что членами ядерного клуба стали Пакистан и Индия), сделали ставку на новый технологический прорыв, который бы продлил и гарантировал сохранение качественного военно-стратегического разрыва в обеспечении собственного суверенитета по сравнению со всеми другими. Однако Россия является единственной страной, для которой этот новый курс в течение весьма и весьма долгого времени не будет означать существенных изменений в стратегическом балансе. А потому, по сути дела, как ни парадоксально это звучит, мы являемся естественным союзником США в амбициозном плане прикрыть тот мир, который уже сорок лет обладает значительным ядерным потенциалом, от того, который приобретет его в ближайшие сорок лет.
ПРО нас (сеанс разоблачения)
Президент Путин сказал, что перехватить сто ракет на сегодня - это фантастика. Перехватить две тысячи ракет, да еще с возможностью оснащения их расщепляющимися боеголовками - это уж точно фантастика. А из этого со всей очевидностью следует, что Россия заинтересована не столько в блокировании или провале системы НПРО, сколько в ее успехе и в максимально возможном соучастии в ней.
На чем точно ставит крест эта логика и отказ США от договора по ПРО прежде всего, так это на примаковской доктрине "декораций холодной войны", когда исключительность нашего положения на международной арене предполагалось гарантировать постоянной опасностью возврата к эпохе ядерного и "блокового" противостояния. Реальность холодный войны кончилась в середине 80х, когда окончательно отмер тот ген психологической и организационной мобилизации на защиту своего имперского суверенитета, который лежал в основе витальности советского режима и делал его по-настоящему страшным для европейцев и американцев. И примаковские декорации, попугав пугливых в течение нескольких лет, просто были разоблачены. Этот сеанс разоблачения, кстати, и являлся одним из существенных элементов предвыборной программы Буша, демонстративно едва вспоминавшего, что это за страна такая, Россия, о которой его периодически спрашивают.
Новый технологический вызов, предлагаемый США, выглядящий полуфантастикой-полуавантюрой и подрывающий сами основы доктрины ядерной стабильности, сложившейся в последние тридцать лет, ставит крест еще много на чем. Прежде всего - на возможности сохранения военно-политической машины, унаследованной нами из советского времени. Не слишком эффективная на международной арене, примаковская доктрина была исключительно эффективна во внутреннем употреблении - именно тем, что мотивировала и гарантировала сохранение этой машины. И именно это, а не только медленная застойная речь, обеспечили феерическую популярность пожилого журналиста-международника Примакова в точке апогея национального пораженчества 1998-99 годов. Идея, что наследие ядерного противостояния - эти пять тысяч хреновин, постоянно стоящие на боевом дежурстве - есть главная основа нашего суверенитета и основа нашего цивилизационного самостояния, на самом деле была лишь неврозом этого пораженчества.
Вопрос о том, останется ли Россия в клубе избранных теперь, когда метафизика холодной войны окончательно и драматически рушится, напрямую зависит от того, удастся ли нам быть открытой страной с работающей экономикой и удастся ли нам радикально реформировать весь механизм военно-политической составляющей национальной государственности. Это очевидные и необходимые условия участия в новой гонке ядерного прикрытия. Ибо глупо, в частности, рассчитывать на сохранение какой-либо собственной роли, имея миллион пухнущих от безделия оборванцев под началом столь же несметного количества спивающихся от собственной никчемности офицеров и значительного числа ворующих генералов. Это не просто неэффективный механизм и гиря на ногах, это же - резервация для воспитания общенационального сознания безнадежности. Школа деградации. Которая на сегодня является одной из базовых институций национально-государственного бытия.
