pulp fiction как механизм гражданского общества
Прошедшая кампания в Думу несомненно будет названа кампанией "грязных технологий". Особенно теми, кто не будет удовлетворен итогами волеизъявления. Это, однако, кажется, не очень справедливо. В особенности по сравнению с тем, что предполагалось по опыту "подготовительных" ее этапов. Вы, кстати, заметили, как внезапно на финальной стадии кампании ушли из нашей жизни дела "Мабетекса", "Бэнк оф Нью-Йорк" и фирмы "Бенекс"? Просто, вдруг куда-то растворились, прихватив с собой Скуратова, дель Понте и прочих национальных героев весны-лета.
Компроматы остались какие-то несерьезные. Например, шпионское кино в стилистике гэбэшных докфильмов 70-х годов о том, что в Москве можно при желании оставить учебную бомбу в полиэтиленовом пакете, а некоторые коллекторные решетки без замков. Или вот история: Затулину давали 700 тыс. баксов, а он отказался - впечатляет, конечно, но как-то более гуманистически фокусирует внимание зрителя на моральном феномене Затулина, нежели на "грязных технологах".
Тайным оружием НТВ, напротив, стал некий Мамут. По замыслу технологов, тот факт, что в Кремле есть Мамут, должен был поразить электорат в самое сердце. Оно, конечно, и тонко, особенно дитя пугать хорошо: "смотри, мамутом станешь!", "мамут из Кремля придет - тебя заберет" - но дальше как-то не складывается. Несколько в более брутальном жанре выступал Доренко: тот прямо, чтобы не спадал саспенс, в каждой передаче обвинял кого-нибудь из лидеров ОВР в убийстве. И оказался прав: электорат поглощал Доренку как попкорн, не забывая дружно возмущаться в социологических опросах "грязными технологиями".
В общем, торжество палп фикшн - и боле ничего.
технология "неуловимый Джо"
Кампания была, несомненно, самой технологичной, самой попсовой. Клоунская история Жириновского с двумя блоками выглядела эффективнее, чем все возможные листовки и поездки по стране. А "Союз правых сил" сложил вместе двадцать работ института Гайдара и назвал их своей программой, единственным назначением которой было полежать несколько секунд перед телекамерами в виде немыслимых размеров конволюта на антикварном столике между Кириенко и Путиным.
Но, может быть, не стоит морализировать: если бы "правые" написали действительно читаемую и внятную программу, ее бы прочли четыре-пять сотен человек, три четверти из которых в любом случае собирались голосовать за них, а положить на столик Путину было бы нечего. Более того - читаемая и вразумительная программа немедленно была бы "разобрана" по косточкам оппонентами, а вот читать и полемизировать с восьмисотстраничным собранием работ исследовательского института дело совершенно неблагодарное и бесполезное.
Однако торжеством всего этого праздника информационной эры стало, конечно, триумфальное шествие блока "Единство" к вершинам электоральных рейтингов. Единственной, пожалуй, проблемой блока явилось (как уже сообщалось в "Полит.Ру") то, что российская глубинка не разобралась в том, что "Медведь" и "Единство" - одно и то же, а потому раздираема терзаниями - кого из двух выбрать.
Причем, фантомный характер блока (как и в случае с "правой" программой) только повышал его неуязвимость для конкурентов, ибо нельзя дискредитировать сотню никому неизвестных личностей, составивших его региональные списки, как нельзя раскритиковать программу, которой не существует. Феномен "Единства", как и феномен Путина в значительной мере, построен на том, что в качестве содержательного ядра, аккумулирующего симпатии, предлагается не реальная идеология, а ожидания самого электората, которые он передоверяет предложенному ему образу.
все жанры хороши, кроме скучного
Впервые в таких масштабах и с такой определенностью главным содержанием кампании стала "война в эфирах" - война в информационном пространстве, а главной аудиторией - "электоральное болото". Те миллионы людей (по всем прикидкам не менее 40-45% населения), которых нельзя убедить, а можно лишь пронять. Причем, главным ключом к успеху в этой войне оказался, как ни странно, не компромат, что предполагалось в ее начале, а - информационный повод: в сущности, неважно, что о вас говорят, главное - чтобы много. Этим, кстати, объясняется неудача информационной кампании ОВР-НТВ, которая была ориентирована на "войну компроматов" и казалась в начале осени наиболее продуманной и беспроигрышной. Телезрители оказались почти совершенно равнодушны к "уровню убедительности" (тому, что во французской литературе называлось vraisemblence), с совершенно одинаковым любопытством потребляя бредни Доренко, пафос Сванидзе и конспирологию Киселева.
Телевизионная дуэль трех ведущих телеканалов была дуэлью преимущественно стилистической. И если Доренко работал на аудиторию любителей боевика, то Сванидзе, скорее, окучивал площадку поклонников детектива и мелодрамы, а НТВ, как водится, ориентировалось на "западнические" вкусы массовой аудитории - ток-шоу, американский сериал вроде "Скорой помощи", немного морализма, большой блок рекламы.
герой ток-шоу
Ток-шоу Евгения Киселева - наиболее значительное событие кампании в области образованного вкуса совершенно вписывалось в ту же схему и обозначило наиболее рафинированную модель той же телевизионной эры масс-культуры в российской политике. Главным содержанием шоу - несмотря на то, что героями ее, за редким исключением, становились люди более-менее содержательные (в смысле способности и привычки вкладывать в свои речи хоть какое-то содержание), а потому - почти исключительно из "правой" части спектра - так вот, главным содержанием программы - как это и положено в ток-шоу - являлась, конечно, психологическая дуэль, а не конфликт идей.
И абсолютным героем шоу стал, конечно же Сергей Кириенко - настоящий человек ток-шоу. Секрет этого успеха был, кстати, довольно тонко описан его последним побитым соперником - режиссером Никитой Михалковым, идейным консерватором с коммерческим оттенком, как "эффект мыльницы": "Вы гениально - действительно гениально - умеете оставаться совершенно неуязвимым и в то же время как бы быть совершенно конкретным!" - воскликнул безнадежно проигрывающий консерватор. Но и это его не спасло перед лицом доброжелательно-почтительного кандидата ("я не волшебник, я только учусь"): дело в том, что ток-шоу вообще слабо приспособлено для проповеди национально-консервативной идеологии. Ток-шоу приспособлено для артистичной искренности при оперировании клише и штампами.
правая драма
Впервые кампания "правых", лицом которой стал Сергей Кириенко, а кульминацией ток-шоу Киселева, была проведена как кампания эпохи телевидения, ток- и просто шоу, кампания завоевания электората, максимального расширения поля присутствия, шумных и пустых хлопушек, в которых в роли идейного содержания выступают клише. Все это, несомненно, оттолкнет и оттолкнуло многих "убежденных", тех, кто считает себя "настоящими правыми". Однако результат кампании, содержанием которой стало бы выяснение отношений между просто "правыми" и "настоящими правыми", известен еще по прошлым выборам. - Это ведь не Сергей Кириенко любит ток-шоу, это общество скучает на остальных передачах. Нет бы, посидеть послушать дебаты Ковалева, Гайдара и Найшуля...
Вообще, мотивация "я - правый, но именно поэтому за таких правых я голосовать не буду" весьма распространена в той части электората, которая остается естественной базой того, что сегодня не очень выразительно называется "Союз правых сил". И, кажется, является следствием того стихийного недоверия демократической процедуре, которое странным образом свойственно продвинутой и образованной части населения в не меньшей степени, чем электоральному болоту.
То, что наиболее образованная и устроенная часть общества более электорально пассивна - факт общеизвестный. Однако мотивацией такой пассивности, смыслом неголосования является в данном случае отнюдь не недоверие к итогам выборов или удовлетворенность социальным статус-кво, но выражение недоверия именно той партии, которая в наибольшей степени идейно близка. "После того, как Явлинский сказал то-то, я за него голосовать не буду", "После того, что сказал Чубайс о Явлинском - я за него голосовать не буду", "Если в этой партии Кириенко (Ковалев, Чубайс, Новодворская, Боровой - можно продолжить по вкусу), я за нее голосовать не буду".
кумир и каприз демократии
Именно эту идеологию можно назвать идеологией Кумира, потому что она подразумевает наиболее интимное, почти экзистенциальное переживание собственных политических и идейных убеждений. И именно здесь несоответствие партийного лидера Кумиру Свободы чаще всего переживается именно как предательство. "Я верил в вас как в Бога, а вы мне лгали всю жизнь!"
Однако, странная вещь: вот, вам - по большому счету - не за кого голосовать на думских выборах, вам не за кого голосовать на мэрских, вам, по очень большому счету, не за кого периодически голосовать на президентских выборах. Вот, может быть, не в этом столетии, а где-нибудь в следующем будут одни выборы, на которых... Такое странное представление о механизме представительного правления.
На самом деле легко заметить, что рассуждающие так люди рассматривают свой "голос" не так, как "голос" тети Мани из деревни Пеньково Пеньковской области, ценят его гораздо выше и готовы "отдать" только в очень-очень надежные руки. И в некотором личностном плане, несомненно, имеют резон. Однако парадокс и каприз демократии заключается именно в том, что 19 декабря он абсолютно равен голосу тети Мани. - Я голосую за "правых" не потому, что считаю, что в Думе окажутся в результате десятки людей, каждым свои поступком отстаивающие идеалы свободы и либерализма, как я их понимаю, а для того, чтобы это заведение, заседания которого я терпеть не могу смотреть, было "правее", чем оно будет без моего голоса. 19 числа у меня почти не будет средств к этому, они будут ничтожны - ровно такие же, как и у тети Мани. Это честная история.
И в самом факте этого нашего с тетей Маней (которой при случае выражаю искреннюю симпатию) равенства есть какой-то хороший смысл.
