Публикуем стенограмму заседания Диссовета Института социологии РАН по рассмотрению апелляции Дм. Куракина, состоявшегося 10 марта 2010 г. (расшифровка ИС РАН).
* * *
Стенограмма заседания Диссертационного совета Д 002.011.01
по апелляции соискателя ученой степени кандидата социологических наук по специальности 22.00.01 – теория, методология и история социологии Куракина Дмитрия Юрьевича на решение Диссертационного совета от 20 января 2010 года.
10.03.2010
В.А. Ядов: Уважаемые господа! Из 24 членов Совета присутствуют 21. Ясно, что кворум есть.
В.Д. Шапиро: А у нас закрытое заседание Совета или открытое?
В.А. Ядов: Я все сейчас объясню, и могут быть вопросы.
На это заседание были приглашены Дмитрий Куракин, который защищал диссертацию, его научный руководитель Филиппов. Они предложили еще несколько человек, но эти люди не были приглашены, потому что мы приняли решение пригласить только непосредственно причастных к существу дела. На заседании находится также журналистка Наталья Демина, которая захотела быть на заседании по понятным причинам, вы знаете, много шума. Она журналист «Полит.ру» и отказать журналисту в присутствии, в даче информации, если она не является государственным секретом, мы не имеем права по закону, так что это не обсуждаемо.
В.Д. Шапиро: А оно открытое или закрытое?
В.А. Ядов: Позволь я закончу до конца. Насчет присутствия, верно?
Итак, присутствие Деминой, которую мы изгнать не можем, ибо это дело судебное.
Позвольте объяснить, почему отсутствует диссертант, и почему отсутствует его научный руководитель. Научный руководитель сказал мне вчера, я его видел по другому случаю на одном семинаре, что у него очень сильная мигрень, и он вряд ли сможет быть. Что касается диссертанта, то он написал мне письмо, которое разрешил зачитать.
«Уважаемая администрация! Я учел Ваше решение отклонить приглашение на заседание по рассмотрению апелляции указанных мной лиц и принял решение не присутствовать на заседании. Это допускается положением ВАК и нисколько не усложняет работу Совета, а, напротив, может ее упростить. Поясню это решение. Я изложил в апелляции свою позицию в соответствии с действительным положением дел, в частности, указывая на нарушение пункта 3.8.2 «Положения о Совете», я имел в виду вовсе не кратковременное отсутствие членов Совета, а то, что часть из них отсутствовали значительную часть заседания. Четыре члена Совета отсутствовали в момент голосования, один из членов Совета, фигурирующий в учетном листе, если и был в институте в день защиты, то ушел еще до начала заседания и так далее. Все это сформулировано в тексте апелляции. В отсутствие коллег, которые были на защите и могли бы уточнить и подтвердить детали, лично мне к уже сформулированному в апелляции, добавить нечего. Повторять свои доводы и свидетельства снова и снова, опровергать возможные заявления членов Совета и тому подобное в данном случае было бы контрпродуктивно и обременительно для всех. Воздействовать на Совет и осложнять его работу я не намерен. Я исхожу из того, что Совет правомочен принять любое решение. В случае отрицательного решения я буду подавать апелляцию в ВАК. Прошу известить меня о решении Совета и прислать копию протокола заседания. С уважением. Д. Ю. Куракин Примечание. По вашему усмотрению вы можете зачитать письмо членам Совета, чтобы прояснить мою позицию». Что я и сделал.
Дальше по процедуре следует зачитать апелляцию. Или положение ВАК. Я прошу Светлану Гавриловну прочитать Положение ВАК.
С.Г. Климова: зачитываю пункт 3.11. инструкции ВАК: «При поступлении в диссертационный совет апелляции на решение диссертационного совета диссертационный совет создает комиссию из числа членов диссертационного совета для изучения необходимых материалов и подготовки проекта заключения совета по апелляции. Рассмотрение апелляции в диссертационном совете должно состояться в течение месяца с момента ее поступления с проведением в случае необходимости внепланового заседания. Заседание диссертационного совета проводится, как правило, в присутствии авторов апелляции, соискателя и других лиц, которые, по мнению совета, я подчеркиваю это для тех, кто задавал вопрос, имеет непосредственное отношение к существу поставленных в апелляции вопросов. Диссертационный совет извещает указанных лиц о заседании не позднее, чем за десять дней до его проведения. Совет может принять решение о проведении заседания в отсутствии автора апелляции, соискателя и других лиц, которые, по мнению совета, имеют непосредственное отношение к существу поставленных в апелляции вопросов, если они не явились, обратились с просьбой о проведении заседания без их участия или известить их не представлялось возможным. На заседании диссертационного совета председатель объявляет о рассмотрении поступившей апелляции и предоставляет слово ученому секретарю для ее оглашения. Обсуждение начинается с выступления одного из членов комиссии, которой было поручено изучить необходимые материалы и подготовить проект заключения совета по апелляции. В дальнейшей дискуссии могут принимать участие все присутствующие на заседании совета, после чего заключительное слово предоставляется соискателю в случае его присутствия на заседании. По окончании дискуссии диссертационный совет принимает заключение по апелляции открытым голосованием простым большинством голосов членов совета, участвующих в заседании. Диссертационный совет в десятидневный срок направляет в Рособрнадзор стенограмму, подписанную председателем и ученым секретарем, заверенную печатью организации, при которой создан совет и заключение по апелляции, в котором приводятся результаты открытого голосования, а также рассмотренная апелляция».
В.А. Ядов: Вопросы по поводу положения ВАК есть какие-нибудь? Может быть Галина Галеевна, член Экспертного совета ВАК, что-то пояснит?
Итак, есть вопросы? Спрашиваю: вопросы есть? Нет. Дальше, я прошу Светлану Гавриловну зачитать саму апелляцию.
С.Г. Климова: Апелляция: «Председателю диссертационного Совета при институте социологии РАН доктору философских наук профессору Ядову. Глубокоуважаемый Владимир Александрович! Прошу рассмотреть апелляцию на решение диссертационного Совета при институте социологии РАН по защите диссертации Куракина Дмитрия Юрьевича на соискание ученой степени кандидата социологических наук на тему «Сакральное, как понятие и проблема социологической теории на примере американской «сильной программы» культурсоциологии», принятое на заседании, состоявшемся 20 января 2010-го года в институте социологии РАН.
Основанием апелляции служит как формальное, так и содержательное нарушение правил, установленных ВАК, имевшее место в процессе заседания.
1. В ходе заседания имели место грубые нарушения п. 3.8.2 «Положения о Совете по защите докторских и кандидатских диссертаций», который гласит: «Члены диссертационного совета, опоздавшие к началу защиты диссертации, ушедшие до ее окончания или временно отсутствовавшие на заседании совета, в определении кворума не учитываются и в тайном голосовании не участвуют». Эти нарушения могут быть непосредственно связаны с исходом голосования. Это задокументировано в свидетельстве присутствующих на заседании очевидцев и, частично, отражено в ходе дискуссии.
Д. экон. н. А.В. Островский, фигурирующий в явочном листе и, согласно протоколу, участвующий в определении кворума и голосовании, не присутствовал на заседании.
В момент объявления голосования в зале присутствовало 15 членов диссертационного Совета, из 19 заявленных в протоколе. А именно, в зале заседания присутствовали (в порядке занимаемых мест за круглым столом): д. филос. н. В.А. Мансуров, д. экон. н. В.Д. Шапиро, д. филос. н. С.А. Кравченко, д. социол. н. Г.Г. Татарова, д. социол. н. А.Е. Чирикова, д. социол. н. Д.Л. Константиновский, д. социол. н. В.И. Шамшурин, д. филос. н. Г.А. Ключарев, д. социол. н. И.Ф. Девятко, д. филос. н. Э.А. Орлова, д. филос. н. О.Н. Яницкий, д. социол. н. В.В. Семенова, д. социол. н. Т.З. Адамьянц, д. социол. н. М.Ф. Черныш, к. филос. н. С.Г. Климова. Таким образом, фигурирующие в явочном листе д. филос. н. З.Т. Голенкова, д. филос. н. А.Л. Андреев, д. социол. н. И.В. Журавлева и д. экон. н. А.В. Островский не могли лично принять участия в голосовании в момент его проведения.
Д. филос. н. З.Т. Голенкова, д. филос. н. А.Л. Андреев, д. социол. н. И.В. Журавлева присутствовали на заседании лишь частично, и покинули зал заседаний задолго до его завершения.
Д. филос. н. О.Н. Яницкий пришел на заседание в финальной стадии, когда содержательная дискуссия была завершена, и члены Совета заканчивали оглашать заключительные комментарии. При этом, О.Н. Яницкий сформулировал вопросы и комментарии, как минимум часть из которых была раскрыта ранее.
Непосредственно после объявления результатов голосования д. социол. н. А.Ф. Филиппов попросил дать ему слово, и, после того, как оно было ему предоставлено председателем, прямо указал на тот факт, что в зале находится меньше членов Совета, чем указано в явочном листе. После этого председатель попросил остаться в зале только членов Диссертационного совета. Соответствующие реплики не были отражены в стенограмме заседания.
Перечисленные в пп. 1.1.-1.4 настоящей апелляции нарушения п. 3.8.2 «Положения о совете по защите докторских и кандидатских диссертаций» связаны как с решением Совета, так и с отсутствием обоснования этого решения, поскольку пять членов Совета, согласно протоколу участвовавших в кворуме, фактически не имели возможности ознакомиться с ходом дискуссии в полной мере.
2. Решение Совета не было обосновано. Это является нарушением п. 4 «Положения о порядке присуждения ученых степеней».
Отзывы, полученные от официальных оппонентов и ведущей организации, а также пять отзывов, полученные на автореферат, принадлежат авторитетным ученым, которые являются признанными специалистами в тематике диссертации. Все эти отзывы, без исключения, фиксируют, что диссертация заслуживает присвоения Д.Ю. Куракину степени кандидата социологических наук. Позиции, заявленные в этих документах, не были оспорены никем из членов Совета. Таким образом решение, противоречащее сформулированным в этих документах выводам, не может считаться обоснованным.
Никто из членов Диссертационного совета не указал на то, что тот или иной недостаток работы может быть рассмотрен как основание в отказе присудить искомую степень кандидата социологических наук. В частности никто из членов Совета не заявил, что будет голосовать против. Также, не было указано на возможное несоответствие работы заявленной специальности, несоответствие заглавия диссертации ее содержанию, и прочие возможные нарушения критериев оценки, зафиксированных в «Положении о присуждении ученых степеней». Таким образом, не было сформулировано даже предположение, что диссертация не соответствует требованиям ВАК, предъявляемым к такого рода работам. Это исключает обоснованность решения, вынесенного Советом.
Причина отказа в присуждении степени не была сформулирована в выступлениях и репликах членов Диссертационного совета. На основании дискуссии и решения Совета невозможно построить заключение о том, что именно послужило причиной отказа в присуждении искомой степени. Из этого также следует, что решение Совета не было обосновано.
В связи с этим прошу пересмотреть решение Диссертационного совета Д 002.011.01 по вопросу присуждения Д.Ю. Куракину степени кандидата социологических наук, принятое 20 января 2010 г., и рассмотреть вопрос о присуждении Д.Ю. Куракину искомой степени кандидата социологических наук, на основании анализа материалов дискуссии, диссертации и автореферата. Куракин Дмитрий Юрьевич. 16 февраля 2010 г.». Конец текста.
В.А. Ядов: Согласно правилам ВАК была создана комиссия, которая рассматривала апелляцию, я прошу Светлану Гавриловну огласить состав членов комиссии.
С.Г. Климова: Девятко Инна Феликсовна, Кравченко Сергей Александрович, Семенова Виктория Владимировна, Татарова Галина Галеевна, Черныш Михаил Федорович, Ядов Владимир Александрович.
В.А. Ядов: Спасибо. Ну, тут вопросов нет, конечно? А теперь в качестве председателя комиссии я прошу профессора Черныша зачитать, заключение комиссии. Пожалуйста, Михаил Федорович!
М.Ф. Черныш: «Заключение комиссии по апелляции соискателя ученой степени кандидата социологических наук по специальности 22.00.01 «Теория, методология и истории социологии» Куракина Дмитрия Юрьевича. Комиссия в составе: Д.с.н., профессор Девятко Инна Феликсовна; Д.ф.н., профессор Кравченко Сергей Александрович; Д.с.н., профессор Семенова Виктория Владимировна; Д.с.н., профессор Татарова Галина Галеевна; Д.с.н., профессор Черныш Михаил Федорович; Д.ф.н., профессор Ядов Владимир Александрович внимательно ознакомилась с апелляцией соискателя ученой степени кандидата наук по социологии Куракина Дмитрия Юрьевича по специальности 22.00.01 – теория, методология и история социологии и пришла к следующим заключениям.
Из апелляции: «В ходе заседания имели место грубые нарушения п. 3.8.2 «Положения о совете по защите докторских и кандидатских диссертаций», который гласит: «Члены Диссертационного совета, опоздавшие к началу защиты диссертации, ушедшие до ее окончания или временно отсутствовавшие на заседании Совета, в определении кворума не учитываются и в тайном голосовании не участвуют». Эти нарушения могут быть непосредственно связаны с исходом голосования. Это задокументировано в свидетельстве присутствующих на заседании очевидцев и, частично, отражено в ходе дискуссии».
В апелляции диссертант пишет, что «А.В. Островский, фигурирующий в явочном листе, не присутствовал на заседании», фигурирующие в явочном листе «З.Т. Голенкова, А.Л. Андреев, и И.В. Журавлева присутствовали на заседании лишь частично, и покинули зал заседаний задолго до его завершения», а «О.Н. Яницкий пришел на заседание в финальной стадии, когда содержательная дискуссия была завершена».
Комиссия выяснила, что А.Л. Андреев и О.Н. Яницкий присутствовали на протяжении всего заседания Диссертационного Совета. Член Диссертационного совета З.Т. Голенкова и И.В. Журавлева, проголосовав, по уважительной причине покинули зал заседания Совета и не участвовали в утверждении протокола счетной комиссии. Член Диссертационного совета А.В. Островский покинул зал вскоре после начала обсуждения, вызванный по неотложному делу, но проголосовал.
Заключение комиссии. Апелляционная комиссия считает нарушение, допущенное З.Т. Голенковой и И.В. Журавлевой незначительным. Комиссия признает обоснованным утверждение о том, что А.В. Островский не участвовал в заседании, но отмечает, что его голос «за» или «против» не мог повлиять на результат голосования.
3. В апелляции (п.1.4.) говорится, что «Непосредственно после объявления результатов голосования д. социол. н. А.Ф. Филиппов попросил дать ему слово, и, после того, как оно было ему предоставлено председателем, прямо указал на тот факт, что в зале находится меньше членов Совета, чем указано в явочном листе. После этого председатель попросил остаться в зале только членов Диссертационного совета. Соответствующие реплики не были отражены в стенограмме заседания».
Заключение комиссии. В действительности проф. А.Ф.Филиппов подал свою реплику после того, как председательствующий проф. В.А.Мансуров объявил заседание закрытым. Поэтому в стенограмме реплика А.Ф.Филиппова отсутствует.
4. В п.2 апелляции говорится: «Решение Совета не было обосновано. Это является нарушением п. 4 «Положения о порядке присуждения ученых степеней».
Заключение комиссии. В действительности, Инструкция ВАК предусматривает после утвердительного голосования о присуждении искомой степени обсуждение и принятие открытым голосованием обоснования положительного решения с указанием новизны полученных результатов, их значимости и т.д. полученных результатов. В случае же отрицательного решения Совета, его последующее за объявлением итогов голосования обоснование не предусмотрено.
5. Упрек диссертанта (п. 2.1.апелляции) в том, что «Отзывы, полученные от официальных оппонентов и ведущей организации, а также пять отзывов, полученные на автореферат, не были оспорены никем из членов Совета», апелляционная комиссия не сочла необходимым рассматривать, поскольку стенограмма состоявшейся дискуссии направлена в ВАК, и экспертная комиссия ВАК по данной специальности имеет возможность вынести свое заключение, признать ли решение Диссертационного совета обоснованным.
6. Пункты 2.1. 2.2. апелляции содержит следующие претензии: «Никто из членов Диссертационного совета не указал на то, что тот или иной недостаток работы может быть рассмотрен как основание в отказе присудить искомую степень кандидата социологических наук. В частности, никто из членов Совета не заявил, что будет голосовать против. Также не было указано на возможное несоответствие работы заявленной специальности, несоответствие заглавия диссертации ее содержанию, и прочие возможные нарушения критериев оценки, зафиксированных в «Положении о присуждении ученых степеней»… «Это исключает обоснованность решения, вынесенного Советом». Далее в п. 2.3. апелляции говорится: «Причина отказа в присуждении степени не была сформулирована в выступлениях и репликах членов Диссертационного совета. На основании дискуссии и решения Совета невозможно построить заключение о том, что именно послужило причиной отказа в присуждении искомой степени. Из этого также следует, что решение Совета не было обосновано».
Заключение комиссии. Стенограмма заседания дает возможность экспертному Совету ВАК судить, насколько существенны те или иные критические замечания выступавших членов Совета. Инструкцией ВАК предусмотрено тайное голосование. Инструкция не налагает на члена Совета обязанность ставить какого-либо в известность о принимаемом им или ею решении. Поэтому п.п.2.1.- 2.3. Комиссия не принимает в качестве правомерных.
Общее заключение. На основании изложенных аргументов апелляционная комиссия рекомендует Диссертационному совету отклонить поданную Д. Куракиным апелляцию на принятое Советом решение». Точка.
В.А. Ядов: Вопросы членам комиссии любые? Сначала вопросы, потом обсуждение, замечания. Лучше вопросы сначала. Есть вопросы? Я не вижу поднятой руки ни одной. Тогда я думаю так, что лучше всего нам было бы сейчас вернуться к тому, что касается замечания о якобы отсутствующих или частично отсутствующих членах Совета. Вот мы установили то, что было зачитано. Можно спросить персонально здесь присутствующих, насколько они присутствовали-отсутствовали? Профессор Андреев, Пожалуйста.
А.Л. Андреев: Коллеги! Я присутствовал. Я подошел с самого начала заседания. Конечно, оно затянулось, несколько раз я выходил на короткое время, я извиняюсь, в туалет надо иногда сходить и звонок был срочный, таблетку надо было выпить, но это минутные выходы и на самом деле я хорошо представляю себе, как шла защита. Проголосовал я сам лично, ну а относительно апелляции что могу сказать? Она сформулирована очень интересно – за столом Совета находились, ну и дальше перечисляется. Но я должен сказать, что поскольку я подошел к началу, здесь народу было очень много, толпились, я вообще очень часто за стол не сажусь, а сажусь вот в первый ряд, и я вообще за столом не сидел. Так что за столом меня действительно не было, но в зале я присутствовал, сам взял бюллетень, сам проголосовал, и я никаких не вижу оснований для высказанных претензий.
В.А. Ядов: Спасибо большое. Ирина Владимировна Журавлева, профессор Журавлева. Тоже есть там какие-то замечания на эту тему.
И.В. Журавлева: Я присутствовала естественно от начала и до конца, выходила несколько раз действительно, проголосовала лично и после голосования я сразу поднялась наверх, у нас там было заседание свое. А больше мне нечего сказать. Совесть моя чиста.
В.А. Ядов: Спасибо. Профессор Яницкий Олег Николаевич, вас тоже упрекает диссертант, что вы не полностью присутствовали.
О.Н. Яницкий: Я был с начала и до конца, слева от меня сидела профессор Адамьянц, справа от меня сидела профессор Орлова. Но я надеюсь, что и другие члены Совета меня заметили. Да, у меня бывают случаи, после серьезной операции на ноге у меня сводит ногу, и чтобы не мешать работе Совета, я должен выйти в коридор и несколько минут походить. Не отрицаю. В данном случае, к счастью, этого не случилось. Так что я в данном случае данное обвинение отвергаю. Но я сразу, чтобы не возвращаться дважды, возражаю и протестую против превращения заседания ученого Совета, уважаемого ученого Совета, куда как видно, люди стремятся, и мы еще не подвели никого, чтобы мы его превращали вот в такой детектив, с наблюдателями, с камерами. Тогда это будет не научное заседание, господа, тогда это будет не научная дискуссия, тогда мы будем наблюдать друг за другом, а может быть еще и в углах камеру поставят, а может быть еще какие-нибудь средства. Мне кажется, нас тянут в сторону такого плохого сериала. Слава богу, мы не школьники и мы заслужили свое место здесь. Если члены ученого Совета считают, что кто-то из нас, и я в том числе, недостоин этого, я буду готов подать тут же в отставку. Но пока этого не случилось, давайте продолжать нашу работу в нормальной, научной, человеческой атмосфере, а не заниматься расследованиями. Теперь относительно того, почему я задал вопрос профессору Константиновскому не в начале, а в конце. Я имею право задавать вопросы тогда, когда я считаю нужным. По ходу дела мне было интересно, кстати, его опять нет…
Голос: Он вышел.
О.Н. Яницкий: Я интересовался, почему диссертация уважаемого нашего соискателя обсуждалась не в нашем центре теории истории, а обсуждалась в другом центре. Вот, собственно говоря, все, что меня и интересовало. Был вопрос, и был ответ. Так что я думаю, что мы, конечно, должны соблюдать регламент, мы должны соблюдать дисциплину, ничего не поделаешь, но сидеть под наблюдением камер слежения или господ соглядатаев там, сзади, я не намерен. Если это будет продолжаться, я тогда буду просить об отставке. Спасибо.
В.А. Ядов: Олег Николаевич, у меня вопрос к Вам такой: мне кажется, что диссертация обсуждалась на объединенном заседании отдела теории истории и отдела социологии и образования.
О.Н. Яницкий: Владимир Александрович, возможно, но я на него не был приглашен как член вашего большого подразделения. Все.
В.А. Ядов: Дальше я хотел бы сказать, что лично я принимаю это недовольство тем, что мы должны подглядывать и прочее. Конечно, этого не случится и не будет никогда, но в данном случае, к сожалению, апелляция требует какого-то ответа и это исключение. Вообще само заседание по апелляции у нас первый раз в истории нашего Совета, надеюсь, никогда это и не повторится, камеры, уверяю вас, ставить не будем.
Голос: Очень хорошо.
В.А. Ядов: Я прошу Зинаиду Тихоновну Голенкову тоже сказать, насколько Вы отлучались, если отлучались?
З.Т. Голенкова: Я всегда человек дисциплинированный и действительно присутствую на всех заседаниях Совета. В данном случае я была на этом Совете, пришла к началу и, голосовала «за». Единственное, когда я не присутствовала, это когда утверждали протокол счетной комиссии, мне срочно надо было уйти, к сожалению. Ну что ж, бывает такое. И я не хочу сейчас называть причину, по которой вынуждена была уйти, но ушла и ушла. И действительно мы все добровольно, что называется, участвуем в этом Совете, я в этом институте 40 с лишним лет. В первый раз за историю жизни этого института на моей памяти, первый раз, когда вот такое происходит и когда вот такая апелляция. Но я считаю, что Совет имеет право принимать решение то, которое считает нужным. У нас и раньше было, когда Совет голосовал против какой-то диссертации, но это вовсе не значило, что это решение Совета незаконное. Конкретно по своему случаю я вам ответила.
В.А. Ядов: Спасибо большое. Ну и, наконец, я прошу профессора Островского тоже какие-нибудь пояснения высказать.
А.В. Островский: Собственно говоря, я думаю, что, естественно, я должен высказаться. Да, я пришел на заседание Совета, да, я начал слушать заседание, но мне позвонили по мобильнику и сказали, что в связи с чрезвычайными обстоятельствами я должен срочно ехать на еще одну экспертную комиссию по моей основной работе. Если кого интересует журналистов, я занимаюсь, специалист по Китаю и там возникли определенные проблемы в связи с, скажем так, российско-китайскими отношениями, закрытые проблемы. Ну и я вынужден был, как говорится, поскольку я диссертацию читал, начало в принципе речи прослушал, я проголосовал и ушел. Потом узнал, что восемь голосов против. Я тоже 40 лет в науке, и для меня это было тоже шок, когда мне позвонили и сказали, что восемь против.
В.А. Ядов: Спасибо Вам. И сейчас я прошу профессора Мансурова, который председательствовал, пояснить пункт апелляции, где говорится так, что непосредственно после объявления результата голосования доктор наук Филиппов попросил дать ему слово, но в стенограмме этого нет.
В.А. Мансуров: Во-первых, заседание, повестка дня заседания была исчерпана, мы утвердили протокол, был общий шум. Возможно, в это время что-то кричал и профессор Филиппов, но поскольку повестка дня была завершена, то уже стенографирование было прекращено. То есть, это не относится к обсуждению диссертации. Поэтому я считаю, что правомерно не включено в стенограмму.
В.А. Ядов: Спасибо. Теперь я задаю вопрос: есть ли еще вопросы по тексту апелляции? Если вопросов не будет, мы перейдем к обсуждению. Есть ли вопросы по тексту апелляции?
А.Л. Андреев: Вот у меня есть все-таки вопрос, можно я?
В.А. Ядов: Прошу.
А.Л. Андреев: Мне кажется странным, что мы вообще занимаемся выяснением - кто присутствовал и сколько отсутствовал и так далее, основываясь на той фразе, которая есть в апелляции: задокументировано в свидетельстве присутствующих очевидцев. Кто эти очевидцы? Кто их уполномочивал? Может быть это сговор.
Вся эта проверка, Владимир Александрович, которую мы затеяли, опрашивая персонально, основана только на показаниях и свидетельстве каких-то очевидцев. Кто эти очевидцы? Даже если бы они были, и они протоколировали бы, предположим, это не имеет ни малейшего ни юридического, ни морального смысла. Такую вещь может проделывать, насколько я понимаю, только инспектор ВАКа, который иногда приходит на защиту и смотрит, что проходит и как ведется протокол. Почему мы должны реагировать на какие-то неясные заявления каких-то очевидцев? Ну, с какой стати?
Голос: Правильно.
В.Д. Шапиро: Поэтому мне кажется, что это неправильно, то, что мы, таким образом, детально по каждому персонально устраиваем допрос, и Яницкий совершенно прав.
В.А. Ядов: Но я уже сказал в ответ Олегу Николаевичу, что вообще не считаю это нормальным процессом и повторяю, что вряд ли это повторится, когда-нибудь еще, но вот так случилось и я прошу прощения у тех, кого заподозрил в том, что он там схитрил, извините. Надо было реагировать на апелляцию. Ну что мне делать? Что прикажете делать? Я извинился, что еще?
В.Д. Шапиро: Не реагировать.
В.А. Ядов: Кому не реагировать? Я реагирую на Ваше заявление, я прошу прощения.
В.Д. Шапиро: Советую комиссии не реагировать на то, что в апелляции есть такое вот, ссылка на свидетельство очевидцев. Для нас это не аргумент для того, чтобы разбираться.
В.А. Ядов: Поэтому может, предложите изъять это из апелляции? Но из апелляции мы не можем ничего изымать. В апелляции Куракин имеет в виду его, так сказать, команду.
В.Д. Шапиро: Ну, команду.
В.А. Ядов: То есть его друзей, которые пришли болеть за него. Пожалуйста, Инна Феликсовна.
И.Ф. Девятко: Я хочу сказать по этому поводу. Мне кажется, что мы отвечаем на этот вопрос, потому что этот вопрос является одним из пунктов апелляции. Если бы у Совета возникло желание опросить не самих членов Совета, а так называемых очевидцев, упомянутых в апелляции, Совет пригласил бы их сюда. Совет удовлетворился тем, что опросил членов Совета. Мне, например, это кажется более естественной линией поведения, чем опрос лиц, с которыми мы мало знакомы и едва ли, так сказать, мы можем проверить достоверность их свидетельства. Конечно эта процедура не приятная, но мы же должны отвечать по сути, а значит, по сути, мы должны сказать, что мы считаем, что такие-то и такие-то члены Совета присутствовали, либо кто-то отсутствовал, но это не могло повлиять на исход голосования.
В.А. Ядов: Спасибо. Я еще раз спрашиваю: есть ли еще какие-то вопросы? Если нет, тогда мы переходим к обсуждению. Нет вопросов? Кто хотел бы что-то сказать, высказаться, вступить в некое обсуждение предложений апелляционной комиссии. Любые суждения. Если их не будет, то мы закроем заседание голосованием.
Э.А. Орлова: Можно я скажу?
В.А. Ядов: Прошу.
Э.А. Орлова: Уважаемые дамы и господа! Я прошу сказать несколько слов по поводу пунктов, которые отражены в апелляции. Во-первых, я, как член Совета, могу сказать, что при раздаче бюллетеней за столом Совета, иначе говоря, при раздаче бюллетеней было ровно 13 человек.
Голос: Сколько?
Э.А. Орлова: Никаких 19-и. А то, что люди проголосовали задолго до доклада диссертанта и обсуждений диссертации, то это на их совести. Теперь, значит, что касается господина Шапиро. Что значит, что мы не должны рассматривать это утверждение в апелляции? Простите, А если действительно диссертант наблюдал отсутствие этих людей, как он может себя защитить в этом положении? Что, здесь обязательно нужно, чтобы был представитель ВАКа? Если человек об этом говорит, то не рассматривать его заявление – это проявлять неуважение к нему. Это первое. То есть с моей точки зрения первый пункт апелляции правомерен со стороны диссертанта и его отвержение неубедительно со стороны комиссии. Второе. Что касается обсуждения, то обсуждение было конечно не по содержанию, не по сущности содержания вопроса. Все замечания носили достаточно поверхностный характер, и при наличии положительных отзывов оппонентов и положительных отзывов на автореферат, при наличии ряда положительных отзывов выступающих членов Совета, конечно, решение с таким количеством голосов должно было быть обоснованное. И автор апелляции совершенно справедливо ссылается на четвертый пункт положения ВАКа, где указывается на то, что не только положительное, то есть, там не говорится даже об обосновании положительных решений, а там говорится, что каждое решение должно быть экспертным и обоснованным. Я могу сказать, что выступления, которые я выслушала и обоснования такого отрицательного отношения к этой работе в качестве научной не было. Я прошу принять мое мнение во внимание. Я тоже в этом Совете, а членов Совета я призываю: будьте, пожалуйста, великодушны, не надо по поводу защиты чести мундира портить молодому человеку карьеру, о котором вы сами говорили, что он настоящий молодой ученый, что у него очень интересная работа и так далее. Будьте великодушны, пожалуйста, у нас очень хороший Совет и давайте не портить молодому талантливому человеку карьеру. Спасибо.
В.А. Ядов: У меня есть такой вопрос: Не могли бы Вы повторить, какие пункты Вы подвергаете сомнению точно по апелляции, по решению комиссии? Номер один, номер два? Потому что мы будем голосовать сейчас, понимаете?
Э.А. Орлова: Я отвергаю тот пункт, где речь идет о количестве присутствующих, при раздаче бюллетеней. Я специально считала, при раздаче бюллетеней было ровно 13 членов ученого Совета. Это первый пункт. И второй пункт: кто там раньше проголосовал – это меня не интересует, я говорю о том, что было при раздаче бюллетеней, когда закончилась процедура защиты. И второе, что я, так сказать, опровергаю в этом заключении, это действительно необоснованность отрицательного, вот такого отрицательного результата. Потому что если результат отрицательный, если люди возражают против соответствия этой работы данной специальности или соответствия этой работы, как это называется, статусу кандидатской диссертации, это должно быть произнесено вслух, и это должно быть обосновано. Я могу сказать, что конечно, работа заслуживает…
В.А. Ядов: Эльна Александровна, я просто просил напомнить, что Вы говорили. Это для меня говорится.
Э.А. Орлова: Да, в принципе да.
А.Л. Андреев: Эльна Александровна, вопрос хотел Вам задать. Я совершенно согласен, когда Вы оцениваете наш Совет как хороший и обстановку в нем хорошую. В то же время Вы не согласны с тем, что, с Вашей точки зрения, недостаточно мотивировано было отрицательное заключение. И вот этот хороший Совет проголосовал против. В порядке какой-то гипотезы я пытаюсь разобраться. Скажите, пожалуйста, у Вас есть какое-то представление, вот почему же так, восемь человек проголосовали против?
Э.А. Орлова: Да, у меня есть это представление. В этом хорошем Совете и в этой ситуации среди этих замечательных людей я об этом говорить не хочу. Все знают, что произошло и не надо мне задавать вопросы как на партийном собрании, мы уже слава тебе господи, не в Советское время. Все знают, что произошло, поэтому давайте это не обсуждать.
А.Л. Андреев: Эльна Александровна, я не знаю, что произошло, кроме отрицательного голосования.
Т.З. Адамьянц: Как могло так случиться, что, как Вы говорите, было 13 человек, когда мы здесь сидели, было точно так же битком, как и сейчас…
В.А. Ядов: Профессор Адамьянц. Прошу дальше, продолжайте.
Т.З. Адамьянц: Когда Олег Николаевич подошел, я помню, мы с трудом так потеснились и…он втиснулся, буквально втиснулся. Посчитайте, сколько сейчас здесь человек за столом. Было не меньше. 13 человек – это я не знаю, в какой момент вы считали. Может, когда люди еще собирались.
Э.А. Орлова: Я не считала людей, я говорила, что это было в момент раздачи бюллетеней.
Т.З. Адамьянц: И еще я хочу сказать, учитывая тот факт, что здесь представители прессы, я хочу сказать свое мнение об этом Совете. Я в этом Совете сравнительно молодой участник по стажу. И я хочу сказать, что я бывала на разных Советах в очень уважаемых местах, но такого высококвалифицированного Совета, такого высокого научного накала как здесь я не встречала никогда. Я сюда приходила многие годы, когда я еще только приходила в этот институт и меня всегда удивляла и восхищала заинтересованность людей, которые сидят и час и два и три и обсуждают кандидатскую диссертацию как докторскую и не жалеют своего времени. И здесь каждый раз не просто идет обсуждение какой-то темы, а еще рождается какой-то новый прирост научного знания. И это всегда настолько интересно, что выходишь обогащенным. Поэтому говорить о том, что Совет просто поверхностно отнесся к диссертации, три часа шла защита, если не больше, как это могло случиться? Так не могло быть, что люди не вникли в тему. Поэтому вот это заявление, что Совет поверхностно отнесся к теме, я считаю совершенно неверным. Я считаю, это честь просто присутствовать на заседании Совета. Но еще я хочу сказать, совершенно агрессивная компания молодых людей присутствовала на защите. Угрозы, что вот они нас разоблачат, что теперь в прессе что-то появится, появилась вот сразу же после объявления результатов. Я хочу сказать, откуда, хочу спросить прессу: откуда эти молодые люди были уверены в том, что вы дадите им слово? Вы понимаете, получается пресса – это какой-то рычаг давления, это как-то неэтично. Спасибо.
В.А. Ядов: Спасибо. Профессор Кравченко.
С.А. Кравченко: Уважаемые коллеги! Прежде всего, по поводу реакции коллег, которые поддерживали Куракина. На мой взгляд, это естественно, близкие люди поддерживают близких людей и не видят их недостатки. Родители иногда считают своих детей ну просто гениальными, но в школе они не тянут. Как это ни прискорбно, любящий муж последним узнает, что ему жена изменяет.
Аналогично и здесь не случайно практика такова, что научному руководителю дают слово не хвалить диссертанта, а просто сказать, как он работал. Теперь, Эльна Александровна, по поводу существа дела и по поводу того, что Вы говорите: никто не сказал о недостатках работы. Мне представляется, и все это прекрасно знают, работа делалась наспех, работа делалась в пожарном порядке. В работе получилось то, что вообще не должно быть. Первое, вы когда-нибудь видели работу по Веберу или по Марксу, чтобы не цитировали основных работ Маркса и Вебера? Ну что вы киваете? Я вам покажу еще раз две работы, прямо называется «Культуральная социология». Не какого-нибудь года издания, 2003-й год издание, можете посмотреть. Работа Александера 2006-го года. Хоть одна ссылка есть на эти книги?
Э.А. Орлова: Шесть рефератов защищенных на этом Совете ровно такие же, как реферат Куракина.
С.А. Кравченко: Хорошо, у меня есть свое мнение.
В.А. Ядов: Эльна Александровна, не шумим. Когда закончит говорить уважаемый профессор, Вы ему ответите.
Э.А. Орлова: Нет, ну он ко мне обращается….
В.А. Ядов: Эльна, ну ты темпераментная женщина, но все-таки. Прошу.
С.А. Кравченко: Значит, первое, то, чего не может быть. Второе то, чего не может быть. Центральный тезис в автореферате, обнаружена ошибка, не только у Александера, у целой школы. И эта ошибка как-нибудь обоснована? Какие-нибудь были приведены аргументы? Но чтобы что-то говорить это неправильно, это центральный был тезис, его надо как-то было обосновать. По-существу меня поставили в ловушку, я должен был голосовать, предполагалось, за какую-то ошибку, которой я искренне не вижу. Не вижу ни разумом, не вижу ни сердцем. Голосовать за эту ошибку я не могу.
Третий момент, тоже вопиющий момент, о котором говорил Олег Николаевич. Настолько быстро компоновались, вот этот материал, что работы, написанные Куракиным до этого вполне нормальные, приличные, хорошие работы, но они не стыкуются в конечном итоге с тем, что написано в диссертации. Третье. Триста две публикации, указано в окончательном списке, тоже такое впечатление, что писали для листажа, но не указали основные работы. Можно еще добавить 300, но от этого работа не станет действительно по культуральной социологии. Там совершенно другая лексика, не стыкуется Дюркргейм с Александером, их искусственно состыковали. Дюркргейм изучал реальность социальную, а Александрер изучает и пишет по реальности виртуальной. Это совершенно другие реальности, это не стыкуется. А о том, что наспех была сделана работа, свидетельствует и такой факт: все предыдущие работы, выполненные под руководством профессора Филиппова, отточены в формулировках. Всегда сам Филиппов пишет: отточенные формулировки. Ну, вы посмотрите здесь, абсолютно сырые формулировки. Ну, куда дальше, так сказать? Я могу дальше говорить, но бессмысленно. Что нужно было сделать, чтобы еще сказать, что работа просто сырая?
В.А. Ядов: Спасибо большое. Есть ли кто-то еще желающий высказаться по этому пункту? Мы сейчас будем голосовать. Принять ли предложение, которое поступило сейчас, или не признавать пункт о том, что такие-то лица частично присутствовали и отсутствовали, это пункт номер такой-то апелляции. И второе предложение тоже голосовать, а именно, было сказано, что решение наше не обосновано, оба эти предложения мы должны проголосовать. Есть ли желающие еще выступить по поводу выступления Орловой Эльны Александровны? Валерий Андреевич Мансуров.
В.А. Мансуров: Ну я вообще-то не планировал выступать, поскольку я вел это заседание, поэтому я вроде как обвиняемый здесь сижу, но обвиняемым тоже дают слово в принципе.
Значит я по этим пунктам. Я считаю, что комиссия очень хорошо поработала, очень реалистично отнеслась к ситуации и очень правильно составила заключение. Как ведущий это заседание, я могу сказать, что кворум был, потому что извините меня, но я тоже 15 лет уже руковожу работой Советов и это первое, на что я обращаю внимание. Кворум был. Кто-то потом выходил, приходил и так далее, но это же нормальное течение такой работы, особенно поскольку Совет институтский, он заседает в здании института, а большинство членов Совета работает в этом институте, поэтому по различным моментам они выходят, потом снова заходят. Я считаю, что и Островского сюда зря приплели, что он отсутствовал. Что значит отсутствовал? Ну, физически он где-то мог отсутствовать, но человек прочитал диссертацию, у него было свое мнение, он его выразил.
Голос: И пришел.
В.А. Мансуров: Пришел на заседание. Выразил свое мнение и ушел. Поэтому это не виртуальное присутствие, потому что есть результат этого присутствия. То же самое и по другим членам Совета. Сидели за столом и сидели не за столом. Люди могут сидеть за столом, могут сидеть и сзади, что и было, кстати говоря.
Поэтому я поддерживаю рекомендацию комиссии по данному пункту и считаю, что апелляцию нужно отклонить по этому пункту. Второй пункт – это вообще совершенно уже ни в какие ворота не лезет, как это так, извините, люди должна заявлять, что они будут голосовать против? Ну это же смешно. Иногда люди говорят, что я, несмотря на это, я буду голосовать за, это бывает, хотя в принципе этого делать не надо. Не надо, потому что этого никто не требует.
У нас есть тайное голосование, зачем оно нужно, тайное голосование? Оно затем и нужно, что каждый хочет спокойно, ответственно принять свое решение и его изложить во время голосования. И ссылка на то, что никто не говорил о том, что он будет голосовать против, это просто ну никуда не годится, что это за ссылка такая? Кстати говоря, никто и не говорил, что будет голосовать «За», между прочим. Если уж следовать логике, то надо и на это тоже обратить внимание. Поэтому я считаю, что и второй пункт очень правильно комиссия нам рекомендует, членам нашего Совета, не принимать. Я высказал все, спасибо.
В.А. Ядов: Я еще раз спрашиваю: есть ли желающие продолжить обсуждение вопроса, который Эльна Александровна подняла? Профессор Тихонов.
А.В. Тихонов: Уважаемые коллеги! Я очень тоже коротко хочу сказать. Ситуация вышла за пределы этого ученого Совета. Мне мои друзья из Питера сделали подборку, которую они отправили по всему земному шару, там уже почему-то есть этот лист явочный…
И там написано, кто был, кто не был. Там я не был по физическим причинам. Если бы я присутствовал…, я с рефератом знаком, работа слабая. И в выступлениях, в прениях выясняется – действительно ли человек так понимает или думает, либо там так написано, по-всякому бывает. Те, кто присутствовали, очевидно, убедились в том, что работа еще слабая, но делать из этого борьбу, по-моему, это какая-то такая несостоятельная в научном отношении акция, которая должна быть сегодня здесь на этом Совете как-то определена. Первая часть апелляции касается - был, не был, ходил, не ходил, имел ли право или нет и так далее. А поскольку комиссия установила, что грубых нарушений ваковских требований нет, то все остальное мы знаем. Никто у нас не голосует просто так, взял и проголосовал, если проголосовал, то голосует обстоятельно, зная, в чем дело. Он мог только видеть один реферат или же диссертацию. Второе, что решение принято неадекватное. Вот это обстоятельство, записанное в этой апелляции, меня смущает больше всего. На каком основании диссертант, который мог, собственно говоря, придти сегодня сюда и высказаться, почему он так считает. Он же мог сказать, что вот такие-то были выступления, и они были неадекватны, а в его тексте это все адекватно. Он не воспользовался этим моментом, не пришел, и, таким образом, формальную сторону подчеркнул, и шум большой произвел, а уже содержание кажется, его и не волнует. А содержание-то самое здесь есть основное. Потому что наши дискуссии несут в себе оттенок борьбы за истину. Есть какая-то группа, которая знает истину, а вот другая группа эту истину не знает. Я это вижу и по другим дисциплинам. Та же история сейчас у нас в экономике. Там если ты пойдешь в Совет неоэволюционистов, там будет одно, а если ты пойдешь в Совет, где будут традиционные рыночники, там ты не пройдешь уже, потому что у тебя неправильная наука, а вот здесь правильная. Так вот, позиция Диссертационного совета, который в итоге взвешивает – имеет это отношение к науке или не имеет отношения к науке, - не является предметом Интернет-базара. Вот если эта проблема возникает, у нас есть все возможности выяснить с теми, кто выступает по поводу науки, и мы это и делаем часто в наших публикациях и здесь на этом Совете выясняем, что научно, а что - не научно. И поэтому притязания на это я категорически отвергаю и считаю, что нельзя поддерживать апелляцию и с этой стороны.
В.А. Ядов: Есть ли еще желающие по этому вопросу выступать? Пожалуйста, профессор Татарова.
Г.Г. Татарова: Уважаемые коллеги! Дело в том, что я совершенно ничего не понимаю в сакральном, и потому что я ничего не понимаю, я проголосовала «за». Хотя вообще люблю голосовать против плохих работ. Но дело в том, что, Эльна Александровна, мне странно несколько Ваше поведение. Вот я никуда не выходила, я в этом смысле совершенно чиста. Но когда люди задавали вопросы членам диссертационного Совета, я долго думала – ну почему же сакральное не используется в оппозиции к профанному?. И о чем Черныш задал вопрос диссертанту. Почему эта оппозиция не вынесена в заглавие? Разрыв этой оппозиции, просто чисто из логических соображений, странен. Дальше. Мне показалось очень странным, почему публикации автора не вполне отражают содержание его диссертации. Об этом ему тоже вопросы были заданы, а ведь так оно и есть. Там масса публикаций, которые не имеют непосредственного отношения к теме. Дальше. У него были отзывы на автореферат. И масса была замечаний высказана в отзывах. Кстати, отзывы написаны очень серьезными учеными, и отзывы и замечания были очень серьезные. Но мне показалось очень странным, что этот молодой человек нормально не ответил ни на одно замечание. Я его даже прервала и спросила: «Вы согласны с этим замечанием или нет?». То есть, Вы меня извините, Эльна Александровна, при моем глубоком к Вам уважении, но например, серьезной аналитики в Вашем выступлении, как у первого оппонента, я тоже не увидела.
В.А. Ядов: Ну это Галя подчеркивает, что она не совсем профан.
Г.Г. Татарова: Нет, я на самом деле ничего не понимаю в сакральном и профанном. Я занимаюсь другим. Но я кое-что понимаю в логике, и если бы защита была подготовлена как следует, если бы автореферат был бы выверен, логика вся выстроена, не было такого голосования и не надо было и придумывать что-то, что тут кто-то что-то организовал или еще что. В нашем Совете, по-моему, настолько яркие личности, которых подбить на какое-то коллективное голосование практически невозможно. И мне кажется, Эльна Александровна, Вы все-таки вот в этом, в каких-то вот этих вещах глубоко ошибаетесь и это очень неприятно при нашем таком уважении к Вам. Извините.
В.А. Ядов: Так, пожалуйста, еще кто-то хотел бы по этим двум пунктам высказываться? Или будем голосовать? Я хочу сейчас реплику по случаю Галины Галеевны насчет того, что можно ли у нас кого-то подговорить, так сказать. Уверяю вас, нельзя. Потому что не далее как год назад, чуть меньше, чуть не завалили моего диссертанта. Ну завалили, вот Инна Феликсовна первая выступила, это не по той специальности, это не теория, это социология там не знаю чего-то. Одним голосом он прошел. Одним. А уж сказать, что против меня тут все, этого не может быть. Все вполне ко мне хорошо относятся. Так что честно, тут нельзя сказать, что подговорили, заговор это. Это именно скорей всего по существу.
Еще есть замечания? Если нет, голосуем. Правила голосования всегда одинаковы - голосуется «за» и голосуется «против».
В.А. Мансуров: Голосовать надо в порядке поступления предложения.
В.А. Ядов: Правильно. Голосуется первое предложение комиссии, принимается оно открытым голосованием. Кто «за» это, прошу поднять руки.
Прошу отпустить. Кто против? Эльна Александровна.
Подождите, давайте запишем хоть сколько. Один против, а остальные 19 - за. Второе предложение, оно состоит в том, что комиссия считает, что решение по содержанию работы было обоснованным, наше решение отказать в присуждении степени. Кто за то, чтобы принять предложение комиссии подтвердить наше решение, прошу поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Тот же результат. При одном против. Эльны Александровны, остальные за. Дальше что? Мы должны принять общее заключение комиссии.
Я прочту общее заключение еще раз. Оно звучит так: Апелляционная комиссия рекомендует диссертационному Совету отклонить поданную Куракиным апелляцию на принятое Советом решение. Слышно меня?
Кто за то, чтобы принять это решение или отклонить? «За» кто?
(голосуют)
Прошу опустить руки.
В.А. Мансуров: Принять предложение.
В.А. Ядов: Кто против того, чтобы принять это заключение? Один против. На этом заседание закрыто. Все свободны.
Председатель Диссертационного совета
доктор философских наук, профессор В.А. ЯДОВ
Ученый секретарь Диссертационного совета
кандидат философских наук С.Г.КЛИМОВА
10.03.2010
