Евгений Варшавер — кандидат социологических наук, доцент НИУ ВШЭ, руководитель группы исследований миграции и этничности, старший научный сотрудник РАНХиГС.
Объяснения тех или иных событий с точки зрения социальных наук – всегда комплексная задача, которая требует кропотливого перебора и компоновки разных подходов, ни один из которых не будет объяснять реальность целиком, но которые следует проработать на пути к пониманию. В этой заметке я попытаюсь разобраться с тем, что произошло в Дагестане с точки зрения современных теорий этничности. Согласно последним, этничность – это классификации людей, которые люди осуществляют на постоянной основе, и некоторые – оттого что в них верит одновременно много людей – оказываются фактами социальной реальности. В Дагестане до прихода советской власти – впрочем, как и сейчас – все было весьма разнообразно в том, что касается языков, религий и культуры, но релевантными классификациями были прежде всего классификации по джамаатам, то есть сельским общинам. Советская власть и современность, которую она принесла, перекроили сетку релевантных этнических категорий, и на первый план (впрочем, в каких сферах жизни, в каких местах и в какой степени – вопрос дискуссионный и не решенный до настоящего момента) стала выходить советская сетка национальностей, введенная в 20-е годы XX века для торпедирования национальных движений. Если не можешь избежать, возглавь – решили большевики, сказали, что в СССР около 200 народов (порядка 40 из них по первой Всесоюзной переписи в Дагестане), дали «главным» из них образование на языке, литературу, театры и прочие атрибуты и объявили, что все эти народы образуют дружную семью. Именно такая концепция – «естественная» для жителей бывшего СССР, но довольно экспериментальная для своего времени – была внедрена в качестве советской национальной политики и, в редуцированном варианте, перекочевала в национальную политику современной России.
Но у каждой этнической классификации есть начало и конец. Судьбы советских национальностей после распада СССР – разные. Где-то (как, например, по всей видимости, в Якутии) эти национальности оказались удобным способом регуляции социальных отношений и доступа к ресурсам, где-то оказались нафталиновым анахронизмом – вместе со всем символическим рядом, производимым в краеведческих музеях и на праздниках. Не то, чтоб никто не хотел идентифицироваться с сельским бытом XIX века, но для такой идентификации нужна релевантность «из современности». Далеко не везде она была. В Дагестане, по всей видимости, по разным причинам, классификация по советским дагестанским национальностям отживает свое, и одной из причин является… ислам. Нет, дагестанцы и в советское время по большей части верили в Аллаха и его пророка, но начиная с 90-х – по мере интенсификации поездок дагестанцев на учебу в мировые центры исламской учености, а также с развитием интернета – Дагестан стал все больше подключаться к т.н. «глобальной умме», неструктурированному сообществу мусульман со всего мира, до того объединенных почти исключительно идеей принадлежности к одной религии, но сейчас ставшей способной к постоянному взаимодействию и координации. Ислам, как и другие мировые религии, это всеобъемлющий взгляд на мир, который решает вопросы в том числе и этнических классификаций – на кого делятся все люди, которых может встретить мусульманин. Если не вдаваться в детали, они делятся на других мусульман, евреев, христиан и язычников. Ислам в этом смысле выступает жестко против конструирования различий внутри уммы (хотя, разумеется, такие различия постоянно конструируются), резко негативно относится к язычникам, а к евреям и христианам у него отношение амбивалентное. Помимо догматических положений, согласно которым эти религии являются в некоторым смысле «репетицией» ислама, ключевые исламские тексты (Коран и сборники хадисов) рассказывают много историй про отношение молодой исламской уммы с различными евреями и христианами, которые – в большом количестве – жили в начале VII века на территории нынешней Саудовской Аравии. И – как в случае любого другого соседства – истории эти разные и противоречивые. С исламизацией Дагестана и включением многих дагестанцев в современную «глобальную умму», а также в рамках других процессов, о которых сейчас не стоит говорить, советские национальности постепенно перестают быть значимой рамкой для дагестанцев, и их релевантные этнические классификации все больше становятся «из ислама».
Это имеет разнообразные последствия. Среди них – то, что традиционные инструменты национальной политики, сообщающей о дружбе народов, перестают работать. Если люди не живут национальностями, то и концепция «дружбы народов» оказывается им чужда. Это также значит, что – если новая классификация как-то пересекается со старой, категории старой классификации будут переосмыслены посредством новой. Именно это произошло с категорией «еврей». Нужно отметить, что эта категория за последние 150 лет проделала интересный путь. Еще в середине XIX века везде, где речь заходила о евреях, речь шла об – этнизированной – религиозной принадлежности. Этнизированной – в том смысле, что смена религии автоматически не стирала память о происхождении человека и его предков и такая память могла длиться поколениями. С приходом эпохи национализмов, предполагавшей деление всего человечества по народам, категория «еврей» все чаще стала обозначать принадлежность к народу или – в советском изводе – национальности. Так вот, в Дагестане – с интенсификацией глобализационных процессов в их исламском изводе – категория «еврей» стала снова рассматриваться как религиозная принадлежность. И интерпретироваться через сложный мифосимволический комплекс, корни которого следует искать в исламских текстах.
А теперь перенесемся в Дагестан последних дней. Канал «Утро Дагестан», который координирует выступления, подначивая участников, также периодически рекомендует «братьям» не говорить «евреи», а говорить «яхуды». Это важный момент, потому что таким образом происходит интерпретация современных событий через кораническую рамку в ее насильственной версии. И за счет этой интерпретации те, коранические, евреи, которые отвергли Мухаммада, оказываются в непосредственной близости. А значит – появляется козел отпущения, на которого можно, в праведном гневе, опрокинуть все негативные эмоции, которые – по разным причинам – накопились в последнее время. Но возможно это только в отношении тех – коранических – евреев, а не в отношении советской национальности, к которой отношение в Дагестане скорее добрососедское, пусть и настороженное. И для того, чтобы был достигнут нужный эффект, нужно осуществить ре-интерпретацию, которую словом «яхуды» и осуществляют админы «Утра Дагестана». И вот уже мем, облетевший интернет, где один из погромщиков в поисках евреев заглядывает в турбину самолета, обретает смысл, потому что, согласно одному из хадисов (иснад, цепочка передачи которого, впрочем, признается не всеми), евреи прячутся за камнями и деревьями, и нужно их там отыскивать и убивать. В «базовых настройках» ислама есть и другие эпизоды отношений между уммой и евреями, вполне добрососедские, но есть и такие – которые добрососедскими никак не назовешь. Это, впрочем, не значит, что исламская радикальная рамка не «цепляет» светских негативных смыслов, связанных с категорией «еврей». Цепляет. Скажем, вчера же пакистанский сенатор вывесил в своих соцсетях портрет Гитлера и написал: «По крайней мере, теперь мир знает, почему он сделал, что сделал». Одни смыслы цепляются к другим, используется все, что может сработать. Но, если думать о том, что делать, важно отдавать себе отчет, что советская рамка дружбы народов на дагестанскую исламизированную молодежь уже воздействует мало, что мир ею прочитывается в других терминах и этнических категориях, и эти термины и категории нужно принимать во внимание при планировании любого – осмысленного – ответа на ситуацию. И именно пространство интерпретаций ислама – а ислам, не будучи «хорошим» или «плохим», а будучи очень разнообразным, такое пространство дает – является одним из ресурсов этого ответа. Да, значительная часть дагестанской молодежи исламизирована, да, ее релевантные этнические классификации заимствуются из коранической реальности, но будут ли нынешние евреи теми, кого нужно искать и убивать, или эта категория будет интерпретироваться через призму иных, более доброжелательных к евреям, эпизодов Корана – это незакрытый вопрос.
