Выборнаядемократия в силу неких причин оказалась ценностью, к которой проявилистремление очень многие народы за пределами тех мест, где сложился этотполитический строй. Можно полагать, что секуляризация как глобальный процессрезко сократила возможности для правителей легитимизировать свою власть черезбожественную санкцию (что обычно для монархий). Всеобщие выборы стали для любыхпретендентов на верховную власть в какой-либо стране лучшим или единственнымсредством легитимации. Они же создают наибольший риск эту власть не получитьили потерять. Ради этого многочисленные режимы идут на расходы и риски,связанные с проведением выборов, и не менее часто – на расходы и риски,связанные с нарушением их процедур и фальсификацией результатов.
ВРоссии государственность существовала достаточно давно. Но она имела формусамодержавного правления. Социальные группы, которые желали бы и моглиограничивать самодержавие, либо отсутствовали, либо были слабы и маргинальны.Борьба сильных групп за ресурсы, за власть велась в форме борьбы за влияние насамодержца. Механизм выборов был им не нужен. Революция, покончившая ссамодержавием в феврале 1917 года, начала готовить страну к настоящим всеобщимвыборам. России предстояло стать демократической республикой. Большевистскийпереворот в октябре 1917 года остановил этот процесс. Продержав странудесятилетие в условиях не скрываемой диктатуры, большевики стали изображатьдемократию и предложили декоративный парламент и выборы-ритуал для егодепутатов. Советский строй в СССР стали все чаще называть демократией - сдобавлением слова «социалистическая». После раздела мира между победителями вовторой мировой войне, в странах, попавших в зону интересов и влияния СоветскогоСоюза, был установлен примерно тот же режим, что и в СССР. И этот режим былназван «народной демократией».
Партийв принятом на Западе современном смысле этого слова ни в императорской России,ни в СССР и странах советского блока не было, но были партии в том смысле,который вкладывали в это слово в Европе во времена абсолютизма – партии двора. Какне раз приходилось отмечать, широко известные партии западников и славянофилови их исторические прототипы и позднейшие аллоформы – это никак не политическиепартии либо общественные движения. Это, с одной стороны, дискурсы, привычныенаправления мысли, а с другой – постоянно существующие партии двора. Можноговорить об их попеременном влиянии на центральную власть в России, на ее курс.Но зачастую следует видеть: это сама российская центральная власть используетто тот, то этот идеологический ресурс по своему усмотрению. Самодержавнаявласть, как указывалось, может двигаться в этих двух, строго говоря,взаимоисключающих направлениях. Она может выступать с позиций «ястребов» или«голубей», может «закручивать гайки» или объявлять «оттепель». Но все этодолжны быть ее жесты, и всего лишь жесты. Сама власть при этом не является ниправой, ни левой, что бы о ней не думали ее обожатели и ее ненавистники. Властьсама себе на уме и выше этих направлений, хотя может, повторим, отождествлятьсебя то с одним, то с другим. Сегодняшний момент в российской политической историиотчасти принадлежит именно этому ряду. Но есть и несомненная специфика.
Путин,пытаясь одновременно соблюсти формальные требования конституции, запрещавшиеему находиться в президентском кресле более двух сроков подряд, взялместоблюстителем Медведева, чтобы гарантировать себе возвращение в это креслопосле четырехлетней паузы. Рейтинг Путина, не дрогнувший от его перехода назапасное место премьера, показал, что народ понял и принял эту уловку. Принялии Медведева как временную тень Путина. Рейтинги этих двух фигур совместно рослиили колебались, всегда сохраняя принципиальную дистанцию. Все опрашиваемые намисоциально-демографические группы, а значит, и все состоящее из них население от18 лет и старше, непременно выражали одобрение Путину несколько интенсивнее,чем Медведеву. Разрыв между рейтингами составлял обычно 6-8 процентных пунктов,т.е. был статистически достоверным.
РейтингМедведева в этой связи имел подчиненное значение. Но по прошествии половины егопрезидентского срока стали множиться сторонники его переизбрания в 2012 году.Разрыв между его и путинским рейтингом стал сокращаться. В марте 2011 года онуменьшился до 2.5 п.п. В число этих сторонников попадали самые разные группы,так или иначе теряющие интерес к продолжению путинской политической линии. Врамках описанного выше российского политического дуализма альтернатива Путинустала выглядеть как либеральная альтернатива авторитарному режиму. Стоитзаметить, что первый повод видеть вещи таким образом подал сам Путин. Напротяжении длительного срока он держал двух кандидатов в преемники – Иванова иМедведева. В этой паре общество в соответствии с опоминавшейся традициейприписало первому атрибуты ястреба и консерватора, второму – голубя и либерала.Подчеркнем, что вменение здесь было более значимым фактором, чем действия илихотя бы заявления этих лиц. Путин из этой пары выбрал «либерала» себе во временныезаместители. Медведеву выпало провести несколько отнюдь не либеральных мер, втом числе удлинить срок президентства (начиная с 2012 г.) до 6 лет. Но вглазах части публики он оставался «либеральным».
Всередине срока эта почти искусственная фигура ожила и стала подавать сигналы всамом деле либеральные по характеру. Таковы были его программные статьи и речи,предвыборная платформа, сочиненная для него группой либерально настроенныхэкономистов. В обществе реакция на эти жесты оказалась сдержанной. Но, судя покосвенным признакам, консолидация некоторых элитных и субэлитных групп вокругМедведева как символа альтернативы путинскому курсу продолжилась. Логикаполитического дуализма отодвигает Путина на более консервативные,фундаменталистские позиции.
Образуетсясовершенно обычный для многих западных демократий выбор вариантов развитияобщества, предлагаемых двумя политиками. Но из сказанного выше должно бытьясно, что такой выбор – абсолютно беспрецедентная ситуация для российскогообщества. Не власть выбирает, в каком обличье ей выступить, а народ долженрешить, какую власть ему предпочесть.
Здесьмы подходим к затронутому в начале заметки вопросу о демократии, в частности –о выборах как инструменте и признаке демократии. В очередной короткий эпизод демократическогоразвития России – в конце 1980-х – начале 1990-х годов страна с энтузиазмомучаствовала в «настоящих» выборах. Именно через этот механизм произошлообновление российских элит, обновление российской политики. С середины 1990-хначались эксперименты по внешнему влиянию на электоральный процесс черезподконтрольные одной из политических сил СМИ. Затем родившиеся на выборахнизших уровней власти т.н. грязные технологии и техники фальсификаций сталиподниматься выше. За последние годы для большего удобства при манипулированиивыборами были внесены различные изменения в законы о выборах. Сложилась и превратиласьв отработанную систему приемов практика подделки и переделки результатов науровне местных избирательных комиссий. Эту школу прошли десятки тысяч человек,которые заняты в них на общественных началах, но под строжайшим контролемправящей партии. Иначе говоря, выборы снова превращены в средство демонстрациилояльности властям и лишены функций быть инструментом общественного выбора. Иэто в ситуации, когда выбор реально появился, и люди хотят, чтобы он был.Главный ответ на вопрос о том, кого хотели бы видеть кандидатом на выборахпрезидента: 38% – обоих, тогда как только Путина 19%, только Медведева 12%, (Сильнапозиция «ни того, ни другого» -18%, но это иная линия общественных настроениях,о ней мы писали ранее). Как бы отвечая этим желаниям, и Медведев и Путин ужедали понять, что они будут участвовать в выборах.
Российскоеобщество, таким образом, рискует оказаться в редкой для него ситуации реальноговыбора. Но оказаться при отсутствии инструментов выбора в виде нормальных (а нецеремониальных) выборов.
Приученноек тому, что властители сами выбирают себе «преемников», далеко не всероссийское общество верит, что выбор совершит оно само. О том, кто будетпрезидентом, договорятся меж собой Путин и Медведев – так видят свою«демократию» многие россияне.
Покачто относительное большинство граждан России по инерции выражают уверенность: какбы ни шло дело, президентом в 2012 году окажется Путин. Его рейтинг в апрелесоставил 71%, рейтинг Медведева на значимые 3.5% ниже – 68%. Но за месяцы,отделяющие нас от выборов 2012 года, возможны различные повороты этогопроцесса. Нельзя исключать того, что к выборам кандидаты подойдут с равнымишансами в том, что касается готовности общества их поддерживать. По-другомускажем – с равными рейтингами. А электоральная машинерия запрограммирована на гарантированныйуспех только одного. Если общество не признает объявленный ею результат, тогданас могут ожидать тревожные дни. За последние годы самые главные социальныепотрясения, пережитые странами из числа бывших коммунистических и«некапиталистических», связаны с протестами населения или какой-то его частипротив искажения (или предполагаемого искажения) результатов выборов.
Автор - заведующий отделом социокультурныхисследований «Левада-центра».
