Sacrum etcultura
Особого статуса «религиозно-исторического места» решила добиваться группа депутатов Госдумы, а также церковные лоббисты, для заповедника Соловки. Еще в 2009 году депутаты Кобзон, Драпеко, Ивлиев и Журова внесли проект поправок к закону «Об объектах культурного наследия», в которых и вводится понятие «религиозно-исторические места». Вероятно, депутаты хотят каким-то особым образом подчеркнуть значение этих монастырей, действительно прославивших Русь.
В настоящий момент государство владеет большинством объектов православной старины, но церковь не хочет больше делиться с государством. Первая ласточка появилась еще в 2008 г., когда Костромской Ипатьевский монастырь передали от государства церкви. В результате, как говорят в Костроме, просто сменили вывеску, и неширокий поток туристических денег вместо городской казны развернулся в сторону епархиальной. Туристы как шли, так и идут к Ипатию. Изменение собственника не изменило статуса.
Вышеназванная группа певцов и спортсменов предлагала создать такой статус для нескольких объектов, в числе которых Валаам, Псково-Печерский монастырь, Прилуцкий монастырь. Что же такое этот «сакральный статус»? И что получит общество от его создания?
Сакральные объекты – неотъемлемая часть любой религии. На пространстве жизни возникают или создаются островки сакрального, которые в культурном смысле давно такой статус имеют. Это не только церкви и монастыри, но и священные рощи и деревья, синагоги, кладбища, поклонные часовни, святые и лечебные источники и места памяти, например, Вечный огонь. Степень сакральности у них разная, привязка к национальной истории и культуре – тоже, но сакральность есть везде, где люди благоговеют.
Но если пробовать развести сакральность по сортам, проблем не оберешься. Священные понятия сами себе назначают и порядок и степень благоговения. Однако культурно-исторические места памяти – это несколько иное. Дело в том, что у нас понятие «историческая память» и «духовное наследие» находятся в одном домене. В нашей культуре невозможно провести между ними четкую границу. Слово «культура» родственно слову «культ», и то, и другое – служение. В культуре, особенно русской культуре, сакральность уже находится внутри, но ее нужно опознать.
Проект правительства несколько другой: Минрегион предлагает дать Соловецкому архипелагу Архангельской области статусы «государственный природный заказник» и «достопримечательное место федерального значения». Депутаты хотят добавить еще и «религиозный». Но как уже говорилось, достаточно начать делить культуру и религию, как все повалится. Пример такого глупого недавнего разделительства – конфликт церковников и музейщиков. У духовной культуры сейчас нет монопольного хозяина. И хотя представители администрации Архангельской области согласны забрать все три статуса, лишь бы выплатить зарплату и надбавки работникам музея, ситуация по-прежнему неоднозначная.
Свято место
Некогда монастыри и церкви обладали разной степенью особости в общественном пространстве. Эти места считались священными, там нельзя было сквернословить, курить, а то и вовсе надо было особым образом готовиться, чтобы попасть туда. Иначе говоря, это были объекты паломничеств, которые не надо было наделять особым статусом. Хватало, например, авторитета настоятеля монастыря: никто не думал называть при помощи закона Сергиеву Лавру «религиозным местом».
Но в светском государстве многие религиозные объекты оказались выведены в общее пространство. Исключение составляют священные рощи и подобные объекты народного поклонения. И депутаты предлагают изменить для монастырей статус с общего на частный (церковный). По сути, перед нами попытка вернуть обратно в социум сакральность. Правда, вернуть хотят по принципу «были бы кости – мясо нарастет». Но так, увы, не бывает.
Пока старинные монастыри и церкви оказались светской святыней, и статус «исторического памятника», «народного достояния» в большей степени соответствует их нынешней функции. Как бы ни заманчиво было считать, что это по-прежнему авангард церковной проповеди как в XIV в., это давно уже не так. Паломничество людей, которые приезжают к святыням нашего прошлого, действительно оформляет отчасти церковный статус, ибо подсознательные мотивации людей влекут их к святыням.
Однако многие люди приезжают, скорее, чтобы почувствовать связь, причастность к истории, предкам. Это светское паломничество есть важная черта новой социальной религиозности, не вполне традиционной, но зато глубоко укорененной. Наравне со «светской святостью», светским «служением» (социальным, каритативным, волонтерским и т.д.) такие светские паломники оформляют статус светской культурной святыни.
Может возникнуть вопрос – а как же быть с религией? Религиозная потребность достаточно базовая, но надо понимать, что религиозное – тонкая вещь, оно возрождается или трансформируется исходя из внутренних свойств и процессов. При помощи самых лучших законов можно получить нулевой результат: религиозная практика зависит не от статуса, а от авторитета и связи с абсолютом. А умножение юридических статусов свидетельствует не о внимании к тому, что происходит с религией, а о бюрократическом сознании даже там, где от бюрократии толку особенного нет. Вроде как назвали некий важный в прошлом объект «религиозным» - и выполнили свой долг перед предками. Но в условиях разделения церкви и государства такой закон в конечном счете только навредит самой церкви.
Для того, чтобы Ферапонтово, Соловки, Прилуцкий монастырь, Валаам и другие объекты продолжали быть важными духовными центрами, их недостаточно наделить статусами «религиозных объектов». Надо, прежде всего, выполнять взятые на себя обязательства по социальной защите граждан, которые проживают на Соловках и в других культурно-значимых местах. Платить зарплаты, пособия и пенсии. Для поддержания культурного статуса надо развивать туризм в эти места, вкладывать деньги в экспозицию, поощрять знание об истории монастырей в школах и вузах. В конце концов делать монастыри центрами просвещения и науки. А вводить непонятный и юридически и культурно статус этих и так святых для народа мест - не надо. И уж тем более не стоит лишний раз пугать музейщиков. Ведь у нас статусы меняют не просто так.
В конце концов, если иноки и паломники наладят просвещение массы граждан, приезжающих «припасть к светской святыне», будет только лучше для всех.
