Сергей Крестников — москвич, окончил школу, 13 лет, в 1905 году, поступил в московский Покровский монастырь и до 1915 года пел здесь в хоре. Затем в течение двух лет пел в хорах московских церквей. В 1918 году поступил послушником в Троице-Сергиеву Лавру.
В 1919 году, после закрытия Лавры, перешел в Гефсиманский скит. Неизвестно, принял ли монашество, но в следственном деле 1936 г. Сергия Крестникова иногда называют «монахом-попом». С 1922 года — регент церковного хора и псаломщик в хоре Пятницкой церкви в Сергиевом Посаде. С 21 октября 1928 года — псаломщик в храме на Кукуевском кладбище. Кроме певческого послушник Сергий нес еще послушание сторожа, а впоследствии был избран председателем церковного совета храма. Как и многие из братии, послушник Сергий продолжал поддерживать духовную связь с последним перед закрытием наместником Лавры архимандритом Кронидом (Любимовым).
В 1935 году сотрудники НКВД арестовали бывших насельников Лавры, живших в квартирах Загорска, и священников, служивших в городских храмах. 21 октября 1935 года послушник Сергий был арестован по групповому «Делу духовенства и церковников во главе с архимандритом Маврикием. Загорск. 1936 г.» как «участник контрреволюционной монархической группировки духовенства и церковников во главе с монахом Маврикиеем и монахом игуменом Максимилианом».
Некоторые обвиняемые и свидетели показали, будто Сергей Крестников говорил, что церковнослужителей замучили налогами, что советская власть «поставила своей задачей ликвидировать все православные церкви в России, поэтому мы видим на каждом шагу разрушение церквей против желания верующих; делают это сидящие у власти евреи». Следователем для дачи показаний были вызваны: благочинный Загорского округа прот. Димитрий Баянов, священники Виталий Лукашевич, Михаил Поздеев, Леонид Багрецов и Александр Маслов. По требованию следователей НКВД они оговорили арестованных, подписав лжесвидетельства против них.
Один из свидетелей говорил: «Крестников являлся организатором богослужений монастырского харктера, стремился к выполнению монастырского церковного устава и служению акафистов, также старался укрепить монастырский распорядок в общине»
Следователь спросил послушника Сергия, какие беседы велись среди монашествующих, на что тот ответил, что беседы ведутся на религиозно-духовные темы: одни считают, что уже наступили времена антихриста и по этой причине усиливаются гонения и преследования за религиозные убеждения; но он считает иначе — что все переживают сейчас время преддверия прихода антихриста.
— Как вы реагировали на закрытие церквей?
— Советская власть закрывает церкви без согласия верующих и делает это неправильно, а также ни за что высылает духовенство, лишая его нормальной жизни.
— Вы выражали недовольство советской властью окружающим вас лицам?
— Я советской властью недоволен, потому что она насильно, без согласия верующих закрывает церкви, ни за что высылает духовенство и верующих.
— Признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении?
— Я настроен антисоветски, потому что советская власть организовала гонение на религию, высылает ни за что верующих, без согласия верующих закрывает церкви!
На этом допросы были закончены, и 5 января 1936 года закончено и само следствие. Послушник Сергий был обвинен в том, что он являлся участником контрреволюционной группировки, среди окружающих распространял контрреволюционные ложные слухи о якобы проводимом гонении на верующих в СССР, в контрреволюционных целях прославлял могилу «старца Алексея», распускал ложные слухи «о чудесных исцелениях на могиле старца», читал и распространял контрреволюционную антисемитскую литературу (при аресте была найдена книга Нилуса).
8 января 1936 года Особым совещанием при НКВД приговорен к пяти годам исправительно-трудовых лагерей и отправлен в Ухтпечлаг в город Чибью.
21 января 1938 года снова арестован как «участник контрреволюционной группы, проводил среди заключенных контрреволюционную деятельность, направленную на дискредитацию партии и правительства» и заключен в следственный изолятор в Чибью. Следователь спросил:
— Признаете ли себя виновным в предъявленном вам обвинении?
— Виновным себя не признаю. Я говорил заключенным, что в лагере жить тяжело. Больше показать ничего не могу.
15 марта 1938 года тройкой НКВД приговорен к расстрелу. Расстрелян 25 апреля 1938 года и погребен в общей безвестной могиле. Ему было 45 лет.
