Александр Петровский — сын диакона города Луцке Волынской губернии. Окончив четыре класса Волынской семинарии, поступил на юридический факультет университета, получил прекрасное образование. Жил с матерью, которую очень любил. После ее смерти получил некоторые средства и загулял. Нередко приходил домой к трем-четырем часам ночи. Однажды, воротясь домой, он лег у себя в комнате. Одна только занавеска отделяла его комнату от комнаты его покойной матери. И видит он: раздвигается занавеска, входит его мать и говорит ему: «Оставь все это и поступай в монастырь!»
Это видение так повлияло на него, что он резко изменил образ жизни, и в 1900 г., будучи 49 лет, действительно принял постриг в московском Донском монастыре, где и был рукоположен во иеромонаха. Позднее он был назначен наместником Донского монастыря и возведен в сан архимандрита.
С 1903 г. исполняя эконома и казначея туркестанского архиерейского дома, состоял членом Туркестанского учительского совета, консистории и императорского Палестинского общества. В 1906 г. принял назначение на должность казначея Жировицкого Успенского монастыря. В 1910 г. стал настоятелем Лубенского монастыря. В 1911 г., после прославления святителя Иоасафа Белгородского, он организовал крестный ход из Лубенского монастыря в Белгород, в котором участвовало несколько сот человек.
С 1917 г. настоятельствовал в Псково-Печерском монастыре. В 1918 г. переехал в Полтаву, жил при епископе Феофане
В 1919 г. стал настоятелем скитской церкви бывшeгo Козельщанского женского монастыря на реке Псел в Полтавской губернии. Образовался скит, когда Козельщанский монастырь и все храмы поблизости были закрыты. Служили в скиту 12 священников, нашедших пристанище после закрытия церквей. Были между ними замечательные люди — подвижники, певцы, проповедники. При церкви существовали типография, иконописная мастерская. Старосте с большим трудом удавалось отстаивать скит, а ведь сюда собиралась масса народа со всей округи. Служба совершалась истово, по уставу, всенощная длилась не меньше четырех часов и проходила с большим подъемом. Отец Александр особенно заботился об улучшении народного пения. «Пойте все!» — обращался он к народу, и все молящиеся вместе с хором пели известные молитвословия всенощного бдения или Литургии. Сам батюшка обладал прекрасным тенором, любил пение и умел вдохновить народ. Свидетель пишет, что нельзя забыть, как в скиту служили акафист Живоносному Гробу. Мощным хором раздавался припев: «Радуйся, Живоносный Гробе, из него же Христос воскресе!»
В 1932 г., после закрытия храма, о. Александр уехал в Киев, служил наместником Никольского монастыря. 30 октября 1932 года был хиротонисан во епископа Уманского, викария Киевской епархии. 25 августа 1933 г. назначен епископом Винницким.
В 1934 г. он являлся членом временного патриаршего священного синода при заместителе патриаршего местоблюстителя митрополите Сергии (Страгородском). В 1937 году возведен в сан архиепископа.
20 мая 1937 г. перемещен на Харьковскую епархиию. Временно управлял Киевской епархией с осени 1937 г.
Был он человеком необыкновенно живым, общительным ласковым, умел свою стойкость сочетать с удивительной выдержкой, которая проявлялась во всем. Его не удовлетворяла рутина, которую он нашел в Харькове. Он привык к вдохновенно-торжественному проведению служб, но ничего не стал ломать, а однажды, на Пасху, дал показательный урок. На первый и второй день служили, как обычно, а на третий службы не предполагалось — все на работе. Владыка обратился с просьбой к народу и клиросу не отходить от святого обычая, установленного церковью, — все три дня совершать праздничные службы: «Возвеселимся о Господе.» Несмотря на рабочий день, храм оказался переполненным народом. Началась праздничная служба, но хор по обычаю начал петь быстро, не повторял всех праздничных песнопений. Владыка обратился к народу: «Пойте все!» — и весь народ стал петь пасхальный канон. А клирос, сначала растерявшись, подхватил пение и стал руководить им, так что служба прошла с таким молитвенным подъемом, как никогда. Владыка после службы специально благодарил хористов, а те (некоторые с 30-летним стажем) потом говорили, что в их жизни никогда не было такой благодатной службы и никогда архиерей так тепло им не выражал благодарности.
Одну за другой стали закрывать церкви в Харькове. Наконец осталась открытой только Николаевская церковь на Холодной горе на весь Харьковский район. Она находилась на окраине города, народ отовсюду собирался туда без особого опасения. Сам владыка приезжал на извозчике с другого конца города за 5 км. Однажды в Никольскую церковь, где служил епископ Александр, пришло распоряжение властей поделить храм с обновленцами, чтобы одно воскресенье служил православный архиерей с клиром, в другое — обновленцы. Паства была категорически против. Решили отдать обновленцам один из приделов, отделив его стеной от остального храма. Через две недели стена была сооружена — несмотря на возмущение и запрет властей. На живоцерковные службы собиралось не более 40 человек — организаторов этого прихода, хотя там было и духовенство и прекрасный хор, получавший приличное жалование. А в самом Николаевском храме бывало столько народа, что причащение длилось несколько часов, а до начала всенощной надо было совершить множество крещений (до ста двадцати). Народ приезжал из дальних мест и терпеливо простаивал долгие службы. Владыка часто говорил о пении во время просительной ектений: «Да вы и человека не станете так просить, чтобы он подал, разве так холодно просят? Пойте все: «Подай, Господи!» И когда тысячная толпа едиными устами, единым сердцем начинала петь, такая молитва звучала в храме, о которой сейчас и малого понятия не имеют. Он всегда просил духовных чад не унывать: «Что бы дальше ни было — держитесь, крепитесь». Близким он говорил, что он последний архиерей на юге России.
20 июня 1938 года архиепископ Александр был арестован УНКВД, в вину ему вменялись «контрреволюционная пропаганда, участие в антисоветской церковной организации „Иоаннитов“ и шпионаж в пользу Польши».
17 июля 1939 года военным трибуналом Харьковского военного округа осужден к 10 годам тюремного заключения в Холодногорской тюрьме. С почтением был он встречен заключенными. 5 января 1940 г. приговор был отменен и дело было возвращено на доследование, но освобожден владыка Александр не был.
Скончался 24 мая 1940 года в возрасте 89 лет. Из среды тюремного персонала говорили, он был задушен. По архивной справке 1940 г., причина смерти — острая сердечная слабость.
Документы свидетельствуют, что в мае 1940 года в морг Харькова был «привезен из корпуса неизлечимых больных колонии НКВД на Каченевке труп старика с номером на ноге и документом, в котором была указана фамилия — Петровский, с предписанием похоронить». Работавший в морге бывший иподиакон владыки и привратник, впоследствии ставший священником (протоиерей Иоаким Орехов), сразу же опознали архиепископа Александра. Но вдруг было получено из тюрьмы предписание: труп Петровского немедленно возвратить, так как он был послан по ошибке. Перевязавши номер с тела владыки на тело одного безродного, отправили последнего с документами Петровского в тюрьму.
Ночью монахи и близкие почитатели священномученика облачили его в архиерейские ризы и совершили по чину отпевание. Гроб вывозили ранним утром, но вся улица оказалась запруженной народом. С плачем, с крестным знамением, опускаясь на колени, встретила толпа повозку с гробом.
Владыка был похоронен за Холодной горой на кладбище села Зелютина. В течение многих лет могила святого была местом молитвы и паломничества.
