Николай Гаварин — сын священнослужителя из города Якобштадта Курляндской губернии.
В 1893 году, будучи 23 лет, окончил Рижскую духовную семинарию и один курс духовной академии и был рукоположен во священника ко храму в городе Гродно. Был наблюдателем церковных школ Гроденского уезда.
С декабря 1903 года служил в кафедральном Софийском соборе города Гродно. В 1906 — 1915 годах одновременно состоял законоучителем Гродненской частной женской 7-классной гимназии.
В 1915 году, в связи с военными действиями, причт храма был эвакуирован в Москву, и отец Николай стал служить в храме святителя Николая на Щепах близ Смоленской площади. В 1930 году был выселен властями из Москвы как социально чуждый элемент.
Потеряв место жительства, уехал сначала в село Кунцево, а затем поселился в поселке Немчиновка под Москвой и стал служить в храме Рождества Христова. В конце 1934 года новый председатель Немчиновского поселкового совета запретил проведение приходских собраний, колокольный звон, а затем по его распоряжению были сняты и сами колокола. Спустя немного времени он решил храм закрыть, а здание отдать под занятия физкультурников, ссылаясь на малочисленность прихожан. В это время в поселке было около семисот домов и проживало восемь тысяч жителей, из которых две тысячи подписались как верующие под заявлением с протестом против закрытия храма.
25 марта 1935 года президиум Мособлисполкома вынес постановление о закрытии церкви по ходатайству председателя Немчиновского поссовета гражданина Куликова, мотивируемое крайне малым количеством верующих Немчиновского прихода. 2 апреля 1935 года живший на покое в Немчиновке архиепископ Иннокентий (Соколов) направил ходатайство на имя сестры Ленина Марии Ильиничны:
«Я, нижеподписавшийся... обращаюсь к Вам, добрейшая Мария Ильинична, с покорнейшей просьбой поддержать ходатайство православных, поданное в Отдел Культов ВЦИКа об оставлении нам молитвенного здания для совершения необходимых треб». Ответа на это письмо не последовало. Общиной были написаны и отправлены еще несколько прошений, но ответа и на них не последовало. Все это время в храме, однако, продолжались богослужения.
20 сентября 1935 года было отдано окончательное распоряжение о закрытии храма. В течение трех дней верующие попытались обжаловать это решение, добавляя, что если невозможно оставить им храм, то они просят разрешения снять для богослужений сарай, который у них для этой цели уже найден. Но власти стояли на своем: храм закрыть и не разрешать взять другого помещения.
Весь клир храма, включая протоиерея Алексия Соколова, священника Николая Гаварина и служившего в этом же храме диакона священномученика Елисея Штольдера, вынужден был перейти служить в Николаевский храм в селе Ромашково.
В августе 1937 года следователь вызвал одного из жителей Кунцево, некоего Александра Ивановича, и предложил ему дать показания на священника Николая Гаварина. Свидетель был со священником незнаком и отказался давать показания. Спустя некоторое время следователь сам сочинил протокола допроса и потребовал, чтобы свидетель его подписал, что тот, наконец, не читая, и сделал. Затем следователь позвал к себе приятеля первого свидетеля — Илью Тимофеевича, который также подписал заранее написанные протоколы «свидетельских показаний». Впоследствии, когда следователю понадобились лжесвидетельства против других людей, он, зайдя к Илье Тимофеевичу домой, попросил его подписать еще три пустых бланка протоколов, что тот и сделал.
Для более эффективного ведения дел следователь привлек к следственному процессу председателя Ново-Ивановского сельсовета, который согласился вместе со следователем писать протоколы допросов от лица лжесвидетелей, как хорошо знавший людей, проживающих в этом районе. Следователь сначала составлял конспект об антисоветской и антигосударственной деятельности подозреваемого, потом писал протоколы, а затем вызывал того, от чьего лица протоколы были написаны, а председатель сельсовета — тех, за кого он писал протоколы. Так в течение короткого времени они вдвоем составили более полусотни протоколов показаний лжесвидетелей.
На основании подобного рода лжесвидетельств 29 августа 1937 года священник Николай Гаварин был арестован.
— Беседовали ли вы со Штольдером на политические темы? — спросил священника следователь.
— Мы беседовали о церковных делах, как сейчас нам, священнослужителям, живется плохо при советской власти. Говорили о газетных новостях, об испанских событиях, выражая сомнения, что испанские войска победят фашистов, которые сильны своим вооружением.
— Значит, вы находились на стороне фашистских войск?
— Я этого не могу сказать: мы считали, что фашистские войска сильны своей техникой и организованностью; кроме того, им помогают такие сильные государства, как Германия и Италия.
— Расскажите о своих антисоветских разговорах, которые вы вели вместе со Штольдером.
— Мы беседовали о том, что советская власть неправильно делает, что закрывает церкви, устраивает гонения на церковнослужителей, давит налогами.
— Расскажите о содержании антисоветских бесед подробнее.
— Не могу. Забыл.
— Расскажите о вашем отношении к советской власти.
— Мое отношение к советской власти отрицательное. Я не могу помириться с советской властью за те притеснения, которые мы терпим.
— Следствием установлено, что вы состояли в контрреволюционной террористическо-повстанческой группе и вели активную агитацию против советской власти, членов советского правительства и вождей коммунистической партии. Дайте показания по этому вопросу.
— Я был недоволен советской властью по вопросу ее отношения к религии и к нам, священнослужителям. Но в контрреволюционной группе я не состоял.
15 сентября 1937 года тройкой НКВД приговорен к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь и отправлен в Ухтпечлаг.
В это время некоторые родственники осужденных вместе со священником стали жаловаться на неправый приговор, доказывая их невиновность; было затеяно новое следствие и передопрошены свидетели, которые поначалу держались прежних показаний, боясь ответственности за лжесвидетельство, а затем все же заявили, что они оболгали людей. Новое расследование, произведенное в 1939 году, вынуждено было признать, что все приговоренные по делу были осуждены неправо. Однако приговор отменен не был.
Скончался 24 апреля 1938 года в Ухтпечлаге. Погребен в безвестной могиле.
