Николай Голышев — из крестьянской семьи села Губино Бронницкого уезда Московской губернии, кроме него в семье было еще девять детей, но шестеро умерло в младенчестве. Николай Голышев закончил земскую школу. В 1903 году, будучи 21 года, он переехал в Егорьевск и устроился работать на фабрику Никифора Бардыгина конторщиком. В 1914 году его приняли на работу в городскую управу помощником бухгалтера. В 1917 году он был уже заведующим сметно-кассовым подотделом финансового отдела.
Николай Голышев был человеком музыкально одаренным; самостоятельно выучился музыкальной грамоте и игре на скрипке, у него был очень хороший голос, и он пел на клиросе Егорьевского Успенского собора. 5 ноября 1917 года, когда он в этом же соборе венчался с женой Александрой, пел сводный хор из всех городских хоров.
В апреле 1920 года был рукоположен в сан дьякона к Успенскому собору, а в 1929 году — в сан священника к Никольскому храму села Николо-Крутины, в котором прослужил до смерти. У отца Николая родилось трое детей: Татьяна, которая умерла во младенческом возрасте, Вера и Сергей.
3 февраля 1931 года отец Николай был обвинен в антисоветской пропаганде и арестован. Его обвиняли в организации группы, которая якобы под его влиянием боролась против мероприятий, проводимых советской властью в деревне. По мнению органов НКВД, он ходил с молебствием по приходу, результатом чего стал массовый отход крестьян из колхоза. Его заключили в Московскую Бутырскую тюрьму. На допросе отец Николай сказал: «С политикой советской власти, являющейся безбожной, я расхожусь, но молюсь за то, чтобы Бог просветил ее. По отношению к советской власти я являюсь противником. В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю и показываю: никакой агитации против колхозного движения я не вел, никаких провокационных слухов я не распространял. Виновным себя признаю в том, что в религиозном вопросе я являюсь противником советской власти. Еще признаю виновным себя в том, что отказался подписать протокол описи имущества, а вместо подписи написал, что это есть гонение на меня, как на священнослужителя».
25 февраля 1931 года его приговорили к пяти годам ссылки в Сибирь. В лагере отец Николай сильно подорвал здоровье.
После отбытия наказания отец Николай вернулся в Николо-Крутины и продолжал служить в родном Никольском храме — он любил церковную службу и часто совершал ее в полном одиночестве. Жена упрекала отца Николая: «Зачем служить, если в храме никого нет?» «Служить Богу — моя святая обязанность», — отвечал он. Дома он подолгу молился на коленях с воздетыми руками.
Отец Николай часто оказывал помощь одиноким людям — косил им траву, носил воду, колол дрова. Денег не брал, а чтобы не обижать отказом, взятые деньги незаметно подкладывал под скатерть. Такая нестяжательность вызывала непонимание в семье, времена были тяжелые, и приходилось продавать или закладывать вещи.
В конце тридцатых годов Никольский храм подвергался разбойным нападениям местных безбожников. Отец Николай сам дежурил по ночам и часто был свидетелем этих бесчинств. Пытаясь привлечь к ответственности этих людей, он навлек на себя немилость, так как те люди действовали с попустительства местной власти.
В конце 1937 года отыскались лжесвидетели, которые дали необходимые показания против священника Николая Голышева. О нем говорили, как о человеке, контрреволюционно настроенном. Что он под прикрытием религии, якобы, ведет тайную борьбу с советской властью. Некий Воронов рассказал следователю: «Во время похорон моего отца в марте 1937 года священник в проповеди сказал: «Ты, дедушка, отжил свой век, ты был не без греха, но ты веровал в Бога. Но не все такие как ты, есть у тебя дети, которые другого духа, — ну что же теперь делать, эти дети пошли не по твоим стопам». Сестра Воронова, которая была старостой церкви, сказала: «Я знаю Голышева как человека контрреволюционно настроенного. Он под прикрытием религии ведет борьбу с советской властью. В 1936 году после обедни в церкви Голышев произносил проповеди среди посетителей церкви, призывал граждан уважать религию, говоря: «Нам, православным, надо подражать святым в православной вере, надо также соблюдать посты, они установлены Богом». Другой лжесвидетель пересказал следователю разговор священника с прихожанкой, которая сетовала на тяжелую жизнь в колхозе, куда он не ходит работать, и на свою невенчанную дочь: «Ты, матушка, работать в колхоз не ходи, а лучше ходи молиться Богу, а дочке твоей надо повенчаться».
Показаний этих людей было вполне достаточно, чтобы отца Николая арестовать. На праздник Богоявления 19 января 1937 года его арестовали.
Через два дня после допроса отец Николай сумел передать жене и детям прощальную записку. Он писал: "Христос посреди нас! Здравствуй, дорогая Шура и милые деточки Верочка и Сереженька! Молю Бога о вашем благополучии. Я ожидаю этапа. До четвертого числа (февраля) вряд ли уцелею. На допросе был три раза: двадцать третьего (января) — один раз и двадцать пятого — два раза. Обвиняюсь по 58 статье пункт 10 в том, что в церкви просил у верующих помощи и клеветал на советскую власть. Во-вторых, говорил в церкви, чтобы не ходили в колхоз; в-третьих, чтобы сплотились за храм и не шли бы за советскую власть. Все обвинения я отрицаю, кроме одного, что просил о помощи. Но вся беда в том, что мне не верят, а верят моим предателям. А их много — как говорит следователь. Хотя следствие не закончено, но меня, как говорит следователь, вызывать не будут, а отправят в Москву. Сегодня вы были у ворот, но я вас не видел. Как бы хотелось вас увидеть. Окно нашей камеры против ворот. Если встать у столба, противоположного тюремному дому, то хорошо видно. Самое удобное время — два часа дня. Если в этап не угонят, то это время всегда буду смотреть вас. Относительно пищи, обо мне не беспокойтесь. Хлеба дают шестьсот грамм, обед из двух блюд и чай три раза, сахару — два пиленых кусочка. Заключенные довольны. Белье тоже дают. Смущают немного сапоги. Но если дадут иголки, то и те зашью. Забота о вас. У вас ничего нет. Слава Богу, что Верочка получила пенсию. Деньги мне больше не присылайте, а оставьте себе. У вас нужды больше. А, главное, будьте осторожны, потому что у нас в тюрьме сидят и женщины, и подростки, и старики. Храни вас Господь, мои дорогие, крепитесь, молитесь за меня. Не поминайте меня лихом, потому что страдаем мы за мои грехи, а не за те обвинения, которые мне предъявляют. Простите меня, Христа ради. Иметь у нас при себе ничего не разрешается, кроме белья и питания. Деньги отбирают, но мы на них выписываем, что нам требуется на питание. Я выписал два кило хлеба черного и один килограмм белого, которые у меня почти целы. Отца Андрея видел на следствии. Глазами с ним поклонился и больше ничего. Целую вас и молю Бога, чтобы Он сохранил вас. Не забывайте Бога, Матерь Божию и святителя Николая. Под покровительство святителя Николая я вас отдаю. До гроба любящий вас папочка".
2 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу.17 февраля того же года он был расстрелян на полигоне Бутово.
Долгое время родственники отца Николая искали его, писали письма, ходили в прокуратуру. В 1958 году Егорьевским ЗАГСом было выдано свидетельство, что Николай Голышев скончался в 1941 году от атеросклероза.
