Николай Хвощев — сын священника из села Калапино Лукояновского уезда Нижегородской губернии. Учился в Нижегородской духовной семинарии, но после четвертого года обучения покинул ее. 25 августа 1905 года 22-летний Николай Хвощев был определен на должность псаломщика к Богоявленскому собору уездного города Княгинина. Женился. Успешно выдержал экзамен для рукоположения в сан священника. 24 октября 1907 года был рукоположен в сан диакона епископом Нижегородским и Арзамасским Назарием (Кирилловым), а 26 октября был рукоположен в сан священника викарным епископом Балахнинским Евфимием (Елиевым). Был назначен на священническое место к Покровскому храму в село Исупово Сергачского уезда (ныне село Гагинского района). На своем приходе до революции исполнял обязанности законоучителя как в церковноприходской, так и в земской школе.
Когда в 1937 году начались массовые аресты священников и активных прихожан, сотрудники районного Гагинского НКВД потребовали от местных властей представить характеристики на священнослужителей. Председатель сельсовета об отце Николае сообщил следующие факты:
«В селе Исупово служит попом более 20 лет. В конце 1936 года Хвощев противодействовал радиофикации села, а в конце апреля 1937 года он организовал под своим руководством и участием группу церковников, которая по его поручению заперла комсомольцев на колокольне, которые прикрепляли антенну — в связи с находившимся клубом рядом с церковью, чтобы этим не дать возможность постановки радио. Безусловно имел связь с церковниками соседнего села Покров, они вели вместе работу по развалу колхоза и организовывали денежную помощь выходцам из колхоза».
8 сентября 1937 года сотрудники НКВД арестовали отца Николая по обвинению в контрреволюционной деятельности и заключили в районное отделение милиции. 10 сентября священник был допрошен следователем.
— Вы обвиняетесь в контрреволюционной деятельности, направленной на подрыв мероприятий, проводимых советской властью. Признаете ли вы себя виновным в этом?
— Виновным себя в этом не признаю. Никаких контрреволюционных действий против мероприятий властей я не проводил.
— Как же можно рассматривать, как не контрреволюционную, вашу агитацию, проведенную среди верующих села Покрова, направленную на срыв мероприятий, намеченных местной властью по радиофикации клуба, в результате которой при попытке подвести антенну на церковь работники, проводившие это мероприятие, встретили сопротивление направленной на них толпы.
— Никакой агитации, разжигающей толпу на сопротивление в проведении данного мероприятия, я не проводил, данный инцидент получился стихийно помимо моего в этом участия.
— Кто же, как не вы, требовали от монтера прекращения проводимых им работ по радиофикации?
— Это ложь, я этого не делал.
— Следствию известно, что вы в своем сопротивлении дошли до крайности, допустив запереть монтера, работающего по проводке радио на церковной колокольне.
— Монтера на колокольне заперли без моего в этом участия. Заперли его женщины, сопротивлявшиеся против проводки антенны.
— Признаете ли вы себя виновным в использовании церкви для устройства собраний по вопросу подготовки верующих и оказанию ими сопротивления в части принятого активом села решения о закрытии церкви.
— Мне лично об этих собраниях известно не было.
На следующий день, 11 сентября 1937 года, отца Николая допросили вновь. На этот раз следователя интересовало, почему отец Николай не принимал участия в церковной службе в соседнем селе Покров.
— Кем из села Покров вы приглашались принять участие в церковной службе 16 июля этого года и почему вы это приглашение не приняли?
— Вечером накануне ко мне на квартиру пришел церковный староста и от имени церковного совета села Покрова просил меня принять участие в церковной службе, намеченной ими на 16 июня, и при этом сказал, что в службе примут участие и другие священники. Но на сделанное мне предложение я наотрез отказался, во-первых, потому что я чувствовал себя в этот день не совсем здоровым, и, во-вторых, я хорошо понимал ответственность за организацию коллективных служб, особенно в такой период, как уборочная.
По окончании следствия, на основании показаний лжесвидетелей, отца Николая обвинили в том, что он «имел тесную связь с контрреволюционной группой церковников с. Покрова. Спровоцировал жителей на выступление против радиофикации клуба по инициативе комсомольской организации села. Под его же руководством верующие села Исупово Гагинского района оказали активу села сопротивление в деле использования помещения церкви под школу».
17 сентября 1937 года Тройка НКВД приговорила священника к расстрелу.
