Павел Добромыслов — сын священника из села Поляны Рязанского уезда Рязанской губернии. В 1891 году по окончании Рязан ского духовного училища поступил в Рязанскую духовную семинарию, а в 1897 году, будучи 20-летним, — в Московскую духовную академию, которую окончил в 1901 году со степенью кандидата богословия. Женился, в семье родилось шестеро детей.
1 октября 1901 года рукоположен во священника к Старо-Ямской Николаевской церкви в городе Рязани. Хиротонию епископ Рязанский и Зарайский Полиевкт (Пясковский).
С 1902 по 1906 год состоял преподавателем Рязанского епар хиального женского училища. С 1906 по 1910 годом был членом Рязанского епархиального миссионерского комитета. С 1910 по 1912 год исполнял обязанности законоучителя в Рязанской мужской частной гимназии. С 1911 по 1914 год был за ведующим и законоучителем Рязанской Мариинской женской гимназии. В 1912 году священник был членом Рязанского отделе ния Епархиального училищного совета. В этом же году упоминается членом Рязанской духовной консистории.
В 1914 году был назначен священником к Скорбященской церкви в богадельне имени Муромцевой в Рязани. До 1917 года был преподавателем греческого языка в Рязанской духовной семинарии.
При наступлении Белой армии в 1918 году был арестован большевиками и некоторое время содержался в одной из московских тюрем в качестве заложника как священнослужитель, пользующийся большим авторитетом среди населения. Тогда же была конфискована и почти полностью уничтожена его великолепная библиотека на русском и нескольких иностранных языках. Когда испуганная, плачущая Клавдия Алексеевна, его жена, побежала к одному большевистскому начальнику с просьбой помочь, освободить, походатайствовать, то получила ответ: «Нельзя, ваш муж — человек образованный, владеет несколькими языками, его любят люди, значит, он может повести за собой народ». Он действительно мог повести за собой людей, но не на братоубийственное кровопролитие. Когда в городе начались еврейские погромы, о.Павел выступил с амвона кафедрального собора, призывая прихожан не участвовать в таких делах, разъясняя всю богопротивность натравливания одного народа на другой, несовместимость этого с христианской верой. Вскоре, сразу после отступления белых, его отпустили.
После освобождения служил в кафедральном Рождественском соборе Рязани. В 1923 году возведен в сан протоиерея и назначен священником Благовещенской церкви в Рязани. В марте 1924 года назначен Рязанским уездным благочинным. Будучи принципиальным противником обновлен цев, отец Павел по поручению владыки написал историю обнов ленческого движения в Рязанской епархии.
Привлекался к суду в июне 1925 г., дело было прекращено.
Одним из первых действий архиепископа Бориса при вступлении на Рязанскую кафедру было распоряжение об упразднении епархиального совета и создание епархиальной канцелярии, через которую он осуществлял все управление епархией. Архиепископ жил частью в Рязани, а частью в поселке вблизи станции Перлов ка под Москвой и управлял епархией через распоряжения по канцелярии. Переписка через канцелярию со священниками епар хии, обращения архиепископа к пастве со временем стали составлять целые сборники. Властями появление таких сборников было расценено как нелегальное издание религиозного журнала.
Излагая содержание сборника, один из сотрудников ОГПУ на писал: «...Мы находим, что программа его заключала в себе сведения общеинформационного характера, руководящие указания по части церковной жизни, отрывки из произведений различных авторов, не имеющих никакого отношения к Церкви, афоризмы, изречения, от рывки из поэтических произведений, советы по садоводству, огородничеству и медицине, хронику и отдел юриспруденции».
Архиепископ Борис (Соколов), его викарий епископ Глеб (Покровский) и группа духовенства города Рязани были арестованы в течение октября 1925 года. Протоиерей Павел Добромыслов был арестован 27 октября 1925 года и заключен в рязанскую тюрьму. Проходил по групповому делу «о нелегальном религиозном к/р сообществе под руководством архиепископа Бориса (Соколова) и епископа Глеба (Покровского), Рязань, 1926 г.»
На допросах, отвечая на вопросы следователя, отец Павел сказал: «Епархиальная канцелярия содержится на сборы — складчины... При сборах руководствовались инструкцией НКЮ о сборах складчинах. «Циркуляры» архиепископа Бориса я рассматриваю как его распоряжения... Элемента политики в циркулярах я не нахожу. В содержании циркуляров ничего незакономерного я не находил... Приходскую книгу я считаю не противоречащей суще ствующим законам и рассматриваю таковую как дополнение к списку при регистрации общины.
Уездным благочинным я назначен архиепископом Борисом (Соколовым). На совещаниях епархиальных благочинных я при сутствовал, но не всегда. В круг моих обязанностей входило исполнение распоряжений архиепископа Бориса по Рязанскому уезду. На существование епархиальной канцелярии я смотрел как на явление вполне закономерное. Закономерным существование епархиальной канцелярии я считаю по следующим причинам. По распоряжению центральной гражданской власти епархиальной канцелярии был выдан штамп и печать, отобранные в 1924 году гу бернским отделом ОГПУ, причем разрешение на право имения печати аннулировано не было. С канцелярией епархиального архиерея считались государственные учреждения. Канцелярия была личной канцелярией архиепископа и не может быть рассматриваема как самостоятельная организация. Лично я от епископа Глеба (Покровского) слышал, что нам хотели возвратить печать и штамп. Все вышеизложенное вселяло в меня уверенность в закономерности существования епархиальной канцелярии. Я и епархиальные благочинные, как я полагал, в канцелярии архиепископа Бориса являлись только техническими исполнителями, привлеченными к работе в порядке церковной дисциплины. Дея тельность канцелярии епархиального архиерея, с моей точки зрения, была вполне закономерной, не нарушающей существующих гражданских законов.
С содержанием «циркуляров» архиепископа Бориса я знаком поверхностно. Ничего предосудительного в таковых я не находил. В «сестричествах» ничего противозаконного не нахожу, но лично организации таковых не сочувствую, так как я не сторонник участия женщин в делах церковных. С уставом сестричества я деталь но не знаком. Ничего противозаконного в производимом канцелярией при архиепископе я не видел«.
Следствие было закончено 12 ноября 1925 года. Протоиерей Павел был обвинен в том, что, «являясь членом организованного Петром Алексеевичем Соколовым нелегального сообщества, выполнял, как член такового, все возлагаемые на не го поручения. Способствовал размножению и распространению издававшегося Петром Алексеевичем Соколовым журнала „Цир куляры“, заведомо зная контрреволюционность его содержания. Своими действиями способствовал созданию библиотек с подбо ром литературы контрреволюционного характера. Принимал уча стие в издании распоряжений об установлении денежных сборов с религиозных общин Рязанской губернии, способствуя своими действиями принудительному взиманию таковых. Присваивал се бе права юридического лица».
Дело было передано на рассмотрение секретаря 6-го отделения секретного отдела ОГПУ в Москве с предложением приговорить всех обвиняемых моложе пятидесяти лет к трем годам заключения в концлагерь, а старше пятидесяти — отправить в ссылку, само же дело передать на рассмотрение Особого совещания.
26 марта 1926 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Павла к трем годам заключения в концлагерь, и в том же го ду, после открытия навигации на Белом море, он был отправлен на Соловки.
По возвращении из заключения служил в храмах Рязанской епархии.
В 1928 году вновь арестован по обвинению в хранении мелкой разменной монеты и сослан на три года в Семипалатинск (Казахстан). Семью ссыльного батюшки объявили лишенцами, что означало автоматически жизнь без хлеба и работы. Бывшие прихожане приносили семье ссыльного кто что мог.
Вернулся из ссылки в начале 1930-х годов.
По окончании ссылки в 1933 году, отец Павел вернулся в Рязанскую епархию и стал служить в Благовещенском храме в горо де Рязани. В 1935 году часть причта этого храма перешла в обновленчество; отец Павел был вынужден покинуть приход. Он был назначен настоятелем Казанского храма в селе Солотча, в 1937 году переведен в село Гавриловское Спасского района Рязанской области.
16 марта 1938 года сотрудники НКВД вызвали на допрос в качестве лжесвидетеля служившего вместе с отцом Павлом диакона, который показал, что священник часто говорил в храме проповеди и в них призывал прихожан быть более ревностными в приготовлении к таинствам. Он предупреждал, что не прибегающие к таинствам могут оказаться вне Церкви и быть осужденными на вечные мучения. Священник в своих проповедях призывал к покаянию, призывал «отказаться от классовой борьбы», говорил, что если кто обижен, то должен простить и при мириться, не ссориться.
27 марта 1938 года протоиерей Павел был арестован и заклю чен в рязанскую тюрьму. Он обвинялся как «активный участник к/р организации церковников, высказывал резкие повстанческие и террористические настроения против руководителей ВКП(б) и Советского правительства».
Допросы шли в течение полутора месяцев; следователи требовали, чтобы священник охарактеризовал суждения своих знакомых с политической стороны. Отец Павел на это ответил:
— С политической стороны названных мною лиц охарактеризовать не могу, так как с ними на политические темы не разговаривал.
— Вы арестованы за антисоветскую деятельность, которую вы проводили среди населения села Гавриловского. Дайте показания по этому вопросу.
— Никогда никакой антисоветской агитации я среди населения села Гавриловского не проводил.
— Следствие располагает данными, что вы, будучи контрреволюционно настроенным, среди населения вели контрреволюционную агитацию. Вы подтверждаете это?
— Нет, не подтверждаю.
— Вы даете неверные показания. Следствием установлено, что вы являетесь активным участником контрреволюционной организации церковников. Дайте правдивые показания.
— В контрреволюционной организации церковников я никог да не состоял.
— Вы продолжаете давать неверные показания. Следствие рас полагает достаточными данными о вашей принадлежности к контрреволюционной организации церковников. Следствие требует от вас правдивых показаний.
— Я еще раз заявляю: в контрреволюционной организации церковников я не состоял.
29 мая 1938 года Особое совещание при НКВД СССР при говорило протоиерея Павла к восьми годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Он был отправлен в один из Караган динских лагерей, куда прибыл 16 июля того же года.
Будучи уже 60-летним, работал на общих работах: пас в степи лошадей, выполнял и другую не по возрасту тяжелую работу. При медицинском обследовании ему был поставлен диагноз: «Явно выраженная старческая дряхлость. Декомпенсированный миокардит и склероз сосудов головного мозга. Инвалид группы «Б».
Скончался 9 февраля 1940 года в 8-м Чур-Нуринском отделении Карагандинского лагеря. В бараке, где жили заключенные, истопили печь, но рано закрыли вьюшку. Все угорели, но выжили, кроме о. Павла. Погребен в безвестной могиле.
