Отец Петра Голубева был псаломщик в Троицком храме в селе Коледино и умер в 1883 году, когда мальчику исполнилось три года. До восьми лет Петр жил с матерью, а затем был отдан в подготовительный класс Перервинского духовного училища, которое окончил в 1894 г. и как примерный учащийся был зачислен в первый класс Московской духовной семинарии без сдачи приемных экзаменов.
В 1900 г., по окончании духовной семинарии, был определен на должность учителя в церковноприходскую школу в село Старое Коломенского уезда. В 1904 г. рукоположен во диакона к Покровской церкви в селе Покровское на Городне и определен законоучителем церковноприходской школы в этом селе, а также земской школы в деревне Чертаново. В 1914 г. рукоположен во священника ко храму в селе Шебанцево Подольского уезда,
В 1920-х годах был лишен избирательных прав.
В 1925 г. переведен в Успенскую церковь в село Петрово-Дальнее Красногорского района, на место своего брата, который зимой 1924 г. расшибся во время гололеда и не мог служить.
Отец Петр служил все праздники и воскресные дни, часто служил молебны в домах прихожан и во время крестных ходов по селу. Прихожане любили священника за приветливость и доброту: он помогал бедным, старикам, привечал детей, всегда одаривая их какими-нибудь подарками, и в особенности, конечно, на Пасху. Переехав в Петрово-Дальнее, отец Петр сначала снимал комнату, так как дома для священника в селе не было, а в 1931 г. он по разрешению местных властей выстроил дом. В 1935 г. власти запретили священнику крестить, и отец Петр стал крестить дома. Положение священника в селе стало особенно тревожным с того времени, когда его племянник поступил в сельсовет помощником председателя; он ходил по селу и говорил: «Я своего дядю уберу, надо мной насмешничают».
В конце 1930-х сотрудники НКВД предложили председателю местного сельсовета доносить на тех, кого они предполагали арестовать, и в частности — на священника. Председатель старался добросовестно исполнить данное ему поручение и всячески вызывал отца Петра на откровенный разговор. Но священник так и не сказал ничего такого, в чем его можно было бы обвинить. Но на допросе председатель сельсовета показал, что будто священник ему говорил: «Трудно верить теперь коммунистам из вышестоящих работников, так как все они оказываются подлецами. Борьба за власть приносит в жертву и правых, и виноватых». А о выборах о. Петр будто сказал: «Все равно выборы пройдут односторонние; партия большевиков проведет своих людей, а кого хочет выбрать народ, тот выбран не будет». Нашлись еще двое лжесвидетелей из числа односельчан батюшки. 22 марта 1938 г. священник был арестован.
— Признаете ли вы себя виновным в том, что систематически среди окружающего населения проводили контрреволюционную агитацию против советской власти, высказывали суждения о расстрелянных врагах народа?
— В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю.
— Весной 1937 г. вы говорили, что советская власть обобрала вас налогами, неужели так будет продолжаться, и сами себе ответили: нет, не может так продолжаться.
— Таких разговоров я никогда не вел, так что виновным себя в этом не признаю.
— Летом 1937 года вы высказывали суждение о расстрелянных врагах народа. Заявили, что враги народа, такие как Тухачевский и другие, расстреляны как невинные и что руководители партии и правительства не поделили мягких кресел.
— Разговор о расстрелянных врагах народа и о Тухачевском был, но с кем и когда, не помню.
— Следствию известно, что вы систематически среди окружающего населения проводите контрреволюционную агитацию, высказываете сожаление о расстрелянных врагах народа.
— В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю.
— Что вы еще можете сказать по данному делу?
— На стороне врагов советской власти я никогда не был, политическими вопросами не занимаюсь, недовольств по отношению к советской власти не высказываю.
16 июля тройка НКВД приговорила отца Петра к расстрелу. Расстрелян 3 августа 1938 года на Бутовском полигоне, погребен в безвестной общей могиле.
На следующий день после ареста священника храм, где служил отец Петр, был разграблен. Вскоре вслед за этим приехала бригада татар, которые сбросили колокола и свалили купол церкви. Примерно через год после расстрела священника председатель колхоза решил использовать кирпич храма для строительства теплиц и приказал взорвать церковь. Но храм обратился в груду щебня, в которой не было ни одного целого кирпича.
Матушка Клавдия долго не знала правды об о. Петре. В НКВД ей сообщили, будто о. Петр осужден на 10 лет и скончался в заключении в 1942 г.
