Петр Сахаровскоий — сын канцелярского служащего из Нижнего Новгорода. Окончил курс обучения в городском земском училище и три класса Нижегородской духовной семинарии. С 1890 по 1900 год работал письмоводителем при канцелярии Нижегородского викария епископа Балахнинского. Канцелярия викарного архиерея до революции находилась по месту его проживания — в Вознесенском Печерском мужском монастыре. За долгие годы служения в качестве простого канцелярского служащего ему пришлось общаться с целым рядом нижегородских викариев, священнослужителей и монашествующих.
В 1900 году 24-летний Петр Сахаровский был допущен к исполнению должности псаломщика при Троицкой Верхнепосадской церквина Сенной площади. Этот храм находился недалеко от Печерского монастыря. Женился, в семье родились две дочери. В 1901 году рукоположен в сан диакона викарным епископом Балахнинским Анастасием (Опоцким). С 1905 года служил учителем пения и преподавателем Закона Божия в церковноприходской школе при Троицком храме. Наряду с этим до революции, начиная с 1911 года, он также преподавал на общих епархиальных курсах по подготовке учителей церковноприходских школ.
22 декабря 1918 года рукоположен в сан священника и определен настоятелем церкви в честь апостола Иоанна Богословав селе Давыдково, во втором благочинии Горбатовского уезда (рядом с современным городом Павлово). Позднее был возведен в сан протоиерея. В конце 1920-х годов возвратился в Нижний Новгород, где вновь стал служить в качестве второго священника в Троицкой Верхнепосадской церкви. После закрытия Троицкого храма, с 1934 года служил в Нижегородской Спасской церкви. Неоднократно подвергался арестам и обыскам.
Ночью 5 августа 1937 года был арестован сотрудниками УНКВД по Горьковской области как «участник церковно-фашистской диверсионно-террористической организации». При обыске у него были изъяты: золотая цепочка от часов, серебряные ризы (оклады) от икон, крест с цепочкой, крест золотой с распятием, сосуды для причастия.
В ходе следствия, которое длилось полтора месяца, отцу Петру предъявляли самые различные обвинения, но ни с одним из них он не соглашался и не признавал себя виновным. Первый раз следователь допросил его 22 августа 1937 года.
— Следствие располагает данными, что вы ведете контрреволюционную агитацию среди верующих, дайте следствию правдивые показания по этому вопросу.
— Я никогда не проводил, не провожу и не буду проводить контрреволюционную агитацию.
— Вы говорите неправду, следователю известно о вашей агитации, следствие требует от вас развернутого показания.
— Я считаю себя советским человеком и выполняю все законы ее и не веду контрреволюционной агитации.
— Следствию известно, что вы по убеждениям монархист и ведете контрреволюционную работу.
— Я власти монархистов не признаю и против советской власти контрреволюционной работы не веду. Я исполняю свои обязанности по службе в церкви — те, что от меня требует Церковь, а Церковь запрещает мне вести антисоветскую агитацию.
— Вы участвовали на собрании священников г. Горького и когда это было?
— Примерно в 1930 году в Троицкой церкви было общее богослужение священников г. Горького, на котором я присутствовал, после богослужения было общее чаепитие, на котором владыка [митрополит Сергий (Страгородский)] делал наставления и указания. В последующее время были общие богослужения, но только причтом — священниками одной церкви служили, но чаепития не было.
— Отвечайте на вопрос конкретно, были на собрании священников в 1930 и последующие годы?
— Я был, но это были не собрания, а общие богослужения.
— Следствию известно, что на этих собраниях обсуждались вопросы борьбы с советской властью.
— После общего богослужения было общее чаепитие, за которым наше духовное начальство читало наставления, никаких вопросов политических не обсуждалось. В период и после богослужения притчевого я не был на общем чаепитии.
— Вы говорите неправду, следствию известно, «общие богослужения», как вы называете их, созывались по вашей инициативе, где вы выступали с контрреволюционными речами. Расскажите об этом подробно.
— По моей инициативе богослужения не созывались, и с антисоветскими речами я не выступал.
Во время второго допроса отца Петра, который состоялся спустя три дня, 25 августа, следователь интересовался, имеет ли батюшка родственников за границей, а также о его проповедях.
— Когда вы читали контрреволюционную по содержанию проповедь в присутствии митрополита Евгения?
— Эту проповедь в присутствии митрополита Евгения я читал примерно в 1934-1935 году, в ней я говорил только об исповеди и причастии
— Расскажите о собрании попов в 1930 году, по чьей инициативе оно было созвано и какие стояли перед ним задачи?
— Никакого собрания в 1930 году не было. В 1929 году во время приезда митрополита Сергия было общее богослужение причта Троицкой церковной общины, на котором присутствовало духовенство г. Горького. Тут были председатель епархиального совета Македонский и благочинный Евгений Хитровский — ныне умерший. Особых задач перед собой не ставили — мы совершали торжественное богослужение по случаю престольного праздника в честь великомученицы Параскевы 28 октября. По окончании службы приходской совет пригласил митрополита Сергия на чашку чая, а с ним вместе были: благочинный, председатель епархиального совета, члены Троицкого причта и члены приходского совета. Это чаепитие было устроено в сторожке.
— Что говорилось на этом поповском собрании об обновленческой церкви?
— За чаепитием слушали наставленческие речи митрополита Сергия и только, содержание их я не помню.
— Когда у вас еще были подобные сборища?
— Общие богослужения бывали и в Спасской церкви в 1937 году — службы проходили в полном составе всего Спасского причта, кроме того, тут присутствовал митрополит Феофан и его секретарь. В числе Спасского причта были священники Виноградов, Руновский, я, Сахаровский, и диакон. После этого общего богослужения никакого чаепития не было, все разошлись по домам.
— Расскажите о своей проповеди антисоветского содержания, которую вы произносили в Великом посте в 1936 году.
— Проповедей в данное время я вообще не говорю, и во время Великого поста не говорил.
— Что вы еще можете показать?
— Больше ничего показать не смогу, записано с моих слов верно и мне прочитано.
27 августа 1937 года состоялся очередной допрос отца Петра, во время которого следователь вновь пытался добиться от священника признательных показаний и получить улики против других священнослужителей и мирян.
— Что вам известно о тайном монашестве в г. Горьком?
— О тайном монашестве я ничего не слыхал. Мне известно, что в г. Горьком остались монашки Крестовоздвиженского монастыря, которые после закрытия последнего перешли в приход Похвалинской церкви. Эти монашки, не имея у себя одного определенного духовника, ходят по всем церквам, в частности и в Спасскую. Лично я исповедовал этих монашек, но их я знаю как верующих и духовным их отцом не являюсь. По фамилиям я их тоже не знаю. Никакого пострижения в монахини я не делал, так как на это не имею права.
— Что вам известно о фактах пострижения в монахини?
— Таких публичных фактов пострижения в монахини я не помню, возможно, что пострижение в монахини производилось негласно, но кто этим занимался, я не знаю.
— Как часто эти монахини бывают у вас на исповеди?
— На исповеди монахини бывают по три раза в год. Причем, так как они не имеют определенного духовника, то бывают и у меня, и у других священников. Их бывает примерно человек девять-десять. По именам и фамилиям я их не помню.
— Имеете ли вы своих духовных детей?
— Я, как и все священники, имею духовных детей, которые у меня исповедываются, но они все время меняются, сегодня одни, а в следующий раз другие, есть такие, которые состоят у меня духовными детьми по нескольку лет
— Назовите своих духовных детей по фамилиям, которых вы знаете давно.
— По фамилиям я их не помню.
Но на этом допросы престарелого отца Петра не закончились. В этот же день, 27 августа, его допрашивали вновь. В качестве обвинения ему выдвигали новые показания лжесвидетелей. Его обвиняли в том, что в 1935 году он активно выступал против закрытия Троицкой Верхнепосадской церкви, где когда-то отец Петр проходил диаконское служение. Вместе с членами церковного совета батюшка предпринимал поездку в Москву, где обращался во ВЦИК с ходатайством об открытии этого храма вновь.
В начале 1920-х годов в Троицкой Верхнепосадской церкви в качестве настоятеля служил будущий викарий Нижегородской епархии — епископ Краснобаковский Онисим (Пылаев), с которым отец Петр был очень дружен и долгие годы вел обширную переписку, когда тот находился в ссылках. Связь с этим святителем также вменялась отцу Петру Сахаровскому в качестве обвинения.
— Следствие располагает данными, что вы в связи с закрытием церквей вели контрреволюционную агитацию, призывая верующих прихожан к совместной борьбе с советской властью.
— В связи с закрытием церквей, и в частности Троицкой церкви, церковный совет в лице В. А. Шимарева и М. А. Жукова решил ехать в Москву с ходатайством об открытии церкви. Вместе с членами церковного совета ездил и я. Лично я не знаю, было ли заседание церковного совета или собрание верующих по вопросу закрытия церкви, и какие там стояли вопросы
— Вы лжете — вы были инициатором ходатайства и инициатором собрания, на котором выступали и призывали верующих к совместной борьбе с мероприятиями советской власти по закрытию церкви, а, следовательно, и выступали против советской власти. Дайте следствию правдивые показания.
— На этом собрании я не был, не был и инициатором его созыва, а также не выступал на нем с контрреволюционными заявлениями.
Невзирая на позицию отца Петра, следователь продолжал вести многочасовой изнурительный допрос, добиваясь признания его вины.
— Следствие располагает данными, что вы среди прихожан Спасской церкви вели контрреволюционную агитацию, говорили о скорой гибели советской власти. Следствие требует от вас признания.
— Никакой контрреволюционной клеветнической агитации среди прихожан Спасской церкви я не вел.
— Что вам говорит фамилия Пылаев?
— Пылаев Михаил Владимирович — это бывший настоятель Троицкой церкви, в епископском звании владыка Онисим.
— Вы поддерживаете связь с Пылаевым и какой она имеет характер?
— С момента высылки из г. Горького Пылаева я с ним имел письменную связь до 1937 года — будучи в Каргополе, он мне писал и я ему отвечал По характеру наша связь с Пылаевым заключается во взаимных поздравлениях с праздниками.
В 1937 году во время обыска и ареста протоиерея Петра Сахаровского была изъята его личная переписка и различные рукописи, в том числе и стихи. Одно из стихотворений — посвящение на книге духовного содержания — было расценено как антисоветская агитация:
Пусть эта книга Спасения
Вам подает утешение
в годы борьбы и труда.
На данное обвинение о. Петр отвечал, что этот стих призывает верующих бороться со страстями. Найденная во время обыска в Спасском храме проповедь протоиерея Петра, произнесенная им еще в 1930 году в Троицкой церкви на праздник в честь мученицы Параскевы Пятницы, также была расценена следствием в качестве призыва к борьбе против советской власти, на что отец Петр отвечал следователю: «Этой проповедью я имел целью обратить внимание верующих на великомученицу Параскеву, терпевшую муки и издевательства, но не потерявшую мужества и терпения в борьбе за веру Христову, и призывал верующих быть мужественными и терпеливыми в борьбе с всякими невзгодами и обращаться за помощью к священномученице Параскеве».
21 сентября 1937 года, согласно протоколу заседания Особой тройки при Управлении НКВД, протоиерею Петру было предъявлено обвинение в том, что он «является активным участником горьковского филиала церковно-фашистской диверсионно-террористической и шпионской контрреволюционной организации, связанной с союзным церковно-фашистским центром, и возглавляет контрреволюционную повстанческую группу церковников, созданную им же по заданиям руководителей организации Тулякова и Лаврова [благочинного нижегородских церквей. — ред.]. Проводил вербовку новых участников в контрреволюционную организацию, вел повстанческую агитацию собирал шпионские сведения о городе Горьком».
В этот же день отец Петр был приговорен к высшей мере наказания.
Расстрелян 4 октября 1937 года и погребен в общей безвестной могиле.
