Павел Светозаров — сын диакона из села Картмазово Малиновской волости Судогодского уезда Владимирской губернии. Его брат Андрей стал архимандритом Кириллом.
С детства хотел стать священником. Окончил Киевскую духовную академию и поступил псаломщиком в храм села Картмазово. Имел намерение принять монашество, но настоятель шуйского собора уговорил жениться на его дочери и принять настоятельство. Вскоре жена умерла, оставив его с маленькими детьми.
До переворота 1917 года он преподавал Закон Божий в шуйской гимназии, когда преподавание было запрещено, перенес уроки в собор. Был талантливым проповедником, сразу привлекшем к себе сердца верующих. Новая власть это отметила и постоянно искала поводы к его аресту. В 1919 году был арестован по обвинению в неподчинении распоряжениям Совнаркома. Содержался несколько месяцев в тюрьме.
В 1921 году был вновь арестован после Кронштадтского восстания как политически неблагонадежный. Содержался несколько месяцев в тюрьме. Еще несколько раз арестовывался за свои проповеди.
В преддверии разворачивающейся кампании по изъятию церковных ценностей сказал, что сам никаких церковных предметов, имеющих богослужебное значение, отдавать не будет, так как это святотатство и нарушение церковных канонов, но оказывать сопротивление правительственной комиссии не намерен, чтобы после ее ухода заново освятить храм и возобновить в нем служение. Однако, явившись в храм, большевистская комиссия застала там большое количество прихожан, не желавших, несмотря на угрозу арестов, покинуть собор. Приступить к описи ценностей в присутствии людей комиссия побоялась и удалилась ни с чем. Храм в тот день удалось уберечь от поругания. В тот же вечер президиум уездного исполкома постановил принять «решительные меры». Через день к храму большевики приехали уже с пулеметами. В тот день ими было убито 4 и ранено 18 человек. После этой кровавой расправы власти преступили к арестам. Одним из основных виновных был объявлен о. Павел.
17 марта 1922 года он был арестован по «Шуйскому делу (1922 г.) об изъятии церковных ценностей». Суд настойчиво пытался узнать — получал ли о. Павел инструкции от своего епархиального начальства и считает ли для себя обязательными распоряжения патриарха.
— Никаких инструкций от своего непосредственного начальства я не получал. Послания главы церкви патриарха Тихона считаю обязательными для исполнения. Мне было ясно, что ценности отдавать нужно, но я не мог их передавать своими руками. Могут брать, мы препятствовать не будем, но отдавать их своими руками мы не должны.
Следствие предлагало о. Павлу путем самооговора и «раскаяния перед властью» получить смягчение приговора, но он отказался, сказав, что если в чем и виновен, то разве в неопределенной своей позиции:
— Стоя перед казнью, я лгать не могу. И повторяю, что участия в сопротивлении изъятию не принимал. Если в чем и виновен, то разве в неопределенной своей позиции. Мое положение было между властями и Церковью. Власти требовали свое, а от Церкви не было вполне определенных разъяснений, как поступить. Но никакой кровожадности, на которую тут указывал обвинитель, у меня не было. Прошу не применять ко мне высшей меры наказания — не ради себя, я к смерти готов, а ради детей, так как моя казнь поразит главным образом детей, у которых не будет отца, как нет и матери.
Иван Рождественский — из села Пармос Судогодского уезда Владимирской губернии. Был женат, но детей у них с матушкой не было, и все силы и время он отдавал прихожанам и храму. Двадцать пять лет ревностно служил о. Иоанн в Крестовоздвиженском храме села Палех, и прихожане любили его.
19 марта 1922 г., во время Великого Поста, спустя несколько дней после устроенного большевиками в ходе кампании по изъятию церковных ценностей и кровавого погрома в Шуе, 50-летний отец Иоанн огласил пастве после литургии послание святейшего патриарха Тихона и сказал:
«Вы слышали послание патриарха. Знаете о декрете центральной власти об изъятии церковных ценностей. Я призываю вас, своих прихожан, не препятствовать отбору в случае прихода правительственной комиссии. Сам я как священник по канонам не могу отдать священные предметы. А присутствовать, когда их будут изымать другие, не хочу и не буду».
25 марта 1922 года был арестован по «Шуйскому делу (1922 г.) об изъятии церковных ценностей». О. Иоанн был обвинен в том, что «в виде проповеди огласил воззвание патриарха Тихона». Следствие усиленно добивалось от арестованного священника, откуда он получил послание. О. Иоанн отвечал, что получил его по почте, но откуда оно было или какой был штемпель на конверте, и где сам конверт — не помнит.
Следствие предлагало о. Иоанну путем самооговора и «раскаяния перед властью» получить смягчение приговора, но он отказался признать себя виновным и вновь повторил, что не знает, откуда он получил послание патриарха Тихона.
Петр Языков — из благочестивой семьи города Шуя, с детства ходил в церковь и пел на клиросе. В юности обучился профессии литейщика и работал на Шуйской фабрике объединенной мануфактуры сначала рабочим, а затем заведующим литейной мастерской. Был певчим церковного хора.
В 1922 году 41-летний Петр Языков проходил мимо Воскресенского собора и увидел, что у входа в него собирается народ. Узнав, что ожидается приезд комиссии по изъятию церковных ценностей, вошел в храм. Комиссия появилась вскоре и, тесня людей, направилась в алтарь. Когда они проходили мимо, Петр Языков заметил, что председатель комиссии Вицин пьян. «Смотрите, эти люди вошли в церковь пьяными, — сказал он близ стоящим, — это оскорбление верующих. К тому же они вооружены. С оружием в алтарь входить нельзя.» Раздраженная комиссия стала требовать от настоятеля собора о. Павла Светозарова выгнать верующих из храма, угрожая в противном случае взять его и других активистов прихода заложниками. Народ, однако, расходиться не собирался. В ответ на просьбу разойтись, высказанную одним из прихожан, ранее выбранного для ведения переговоров с властями, Петр Языков сказал ему: «Если ты боишься, что тебя арестуют, то сними с себя полномочия, найдутся другие, которые умеют говорить с властями». Время шло; приступить к описи при народе большевистская комиссия боялась, повода же для ареста настоятеля и других не находилось. В результате они удалились ни с чем, и храм в тот день удалось уберечь от поругания. В тот же вечер президиум уездного исполкома постановил принять «решительные меры». Через день к храму большевики приехали уже с пулеметами. В тот день ими было убито 4 и ранено 18 человек. После этой кровавой расправы власти преступили к арестам. Среди других был арестован и Петр Языков. Проходил по групповому «Шуйскому делу (1922 г.) об изъятии церковных ценностей».
Следствие предлагало Петру Ивановичу путем самооговора и «раскаяния перед властью» получить смягчение приговора, но он отказался признать себя виновным, еще раз подтвердив свою позицию, что изъятию могут подлежать только излишки.
25 апреля 1922 года на выездной сессии Верховного трибунала ВЦИК священники о. Павел Светозаров, о. Иоанн Рождественский и мирянин Петр Языков были приговорены к расстрелу.
10 мая 1922 года в 2 часа утра они были расстреляны в Шуе. Перед расстрелом священники совершили отпевание по себе и Петру и держались мужественно. Последняя молитва о. Павла была об остающихся сиротах.
Мученики Николай Малков, Авксентий Калашников, Сергий Мефодиев и Анастасия Шуйская 5 марта 1922 года убиты красноармейцами в г. Шуя во время разгона верующих, протестовавших против изъятия церковных ценностей. Николай Малков перед тем, как получить пулю в висок, крикнул: «Православные, стойте за веру!».
