6 августа 1938 года родился Дмитрий Авалиани, поэт, палиндромист.
Личное дело
Дмитрий Евгеньевич Авалиани (1938—2003) родился в Москве в семье книжного графика Евгения Авалиани. Окончил кафедру экономической географии СССР географического факультета МГУ, после чего довольно долго работал по специальности. Затем, в связи с обострением болезни Бехтерева, устроился сторожем в издательство НЛО.
По воспоминаниям Бориса Колымагина, «ночью редакция становилась для него мастерской: Авалиани работал, активно используя принадлежащие издательству бумагу, принтер, ксерокс. На этом однажды и погорел: Ирина Прохорова, владелец сего предприятия, случайно прознала про эту особенность творческого метода Дмитрия Евгеньевича и прогнала, как сокрушенно заметил Олег Асиновский, «батюшку».
В конце 60-х — начале 70-х Авалиани примыкал к группе Иоффе-Сабурова, которая существовала около десяти лет как общность авторов, очень разных, но близких в основных творческих позициях. Вошел в число авторов первого и единственного номера самиздатского журнала «Литературный вестник», составленного в 1969 году, наряду с Айзенбергом, Иоффе, Маковским, Сабуровым, Шленовым. Работал во многих жанрах, в том числе палиндрома и визуальной поэзии.
Официально не публиковался в СССР до конца 80-х. Потом начали выходить подборки в «Новом мире», журнале кукольного театра «Кук-арт», газетах «Авто», «Гуманитарный фонд», «ГФ-Новая литературная газета», «Российская музыкальная газета».
В 1995 в издательстве АРГО-РИСК вышла его первая книга — «Пламя в пурге». В книгу вошли произведения, представляющие различные направления творчества Авалиани – как стихотворения относительно традиционного типа, так и написанные в экспериментальных жанрах.
Далее были книги «Улитка на склоне: Стихи, палиндромы, анаграммы, граффити» (1997), «Иной реестр: Стихи, палиндромы, анаграммы, листовертни» (1997).
Последняя прижизненная книга - «Лазурные кувшины: Стихотворения» вышла в 2000 году.
Дмитрий Авалиани погиб 19 декабря 2003, возвращаясь со свадьбы приятеля. Его сбила машина в двух шагах от дома.
Чем знаменит
Дмитрия Авалиани называют классиком так называемой «игровой поэзии» (палиндромы, анаграммы, панторифмы - и многое другое). Вместе с Владимиром Гершуни, Еленой Кацюбой и, несколько ранее, Николаем Ладыгиным, он является основоположником современного русского палиндрома. Палиндром (в переводе с греческого — бегущий назад) — это слово или фраза, одинаково читаемые как слева направо, так и справа налево. В русской стихотворной традиции палиндромы присутствовали еще со времен Державина, немало внимания уделял им Хлебников, но только в творчестве Дмитрия Авалиани палиндром стал полноценной формой художественного высказывания.
«Он начал с палиндромов, достигнув в этом виде словесной игры высочайшего мастерства; он продолжил, сочиняя анаграмматические стихи, панторифмы, тавтограммы, «алфавиты» — а также другие, им самим придуманные стиховые формы, устоявшихся названий у которых нет: двустишия, отличающиеся одной буквой, или стихотворение, написанное с использованием только трех согласных, или еще более изощренные и оригинальные работы», - писал о нем Андрей Урицкий.
Огромный вклад внес Авалиани и в развитие русской визуальной поэзии: он изобрёл своеобразную поэтическую форму на стыке поэзии и каллиграфии, названную «листовертень» — небольшие тексты от одного слова до нескольких строк, написанные, или даже, скорее, нарисованные таким образом, чтобы при переворачивании на 180° (реже на 90°) читался уже другой текст. Иногда в сумме эти «перевертыши» составляли вместе рифмованное двустишие или четверостишие.
Авалиани также развил и превратил в особую литературную форму панторифмы и анаграммы, экспериментировал с некоторыми другими необычными и трудными приёмами стихосложения.
О чем надо знать
Дмитрий Авалиани был горбат. «Маленький человек с горбом, с большой папкой под мышкой», - так описывал его Борис Колымагин. При этом, по воспоминаниям Алексея Сосны, Авалиани не был от рождения горбат, а горб появился и развился в студенческие годы «в результате неосторожного обращения с тяжестями».
«Подумалось
может быть эта трагедия, сильное искривление основного жизненного ствола человека, и объясняет уникальное творческое направление принёсшее ему наибольшую известность - листовертни
может быть, прямому человеку никогда было не догадаться так искривлять и скручивать буквы, чтобы они при взгляде с разных сторон давали разные смыслы», - пишет автор Lj-журнала Махар Лучезар.
Прямая речь
«Чем может быть полезен и интересен сегодняшнему школьнику непререкаемый классик русского стиха Николай Алексеевич Некрасов - не разумею; но твердо знаю, что в школьной программе должен быть ныне здравствующий поэт Дмитрий Евгеньевич Авалиани со своими листовертнями, потому что эти маленькие мультики, герои которых - слова, блистательно решают задачу одомашнивания слова, его приручения в игре, при сохранении за ним полновесного экзистенциального содержания.», - литератор Дмитрий Кузьмин, Уроки литературы как уроки жизни.
«В Авалиани была суровая тайна, и теперь с недоумением пытаюсь представить, как множество алхимиков-филологов, с авангардистским закосом, её разгадывают. Нельзя представить методологических статей по творчеству Авалиани, хотя они и есть. Эти статьи противоречат существу его поэзии: значит, не-существуют. Об Авалиани можно написать только так, как сам он написал о своих встречах с Аронзоном. Эти записки — реквием и завещание. Только так: бросками, жестами, вздохами. «Имя, не ставшее словом» — прежде всего относится к самому Дмитрию Авалиани», - Наталия Черных.
«Словесные игры, шутки, фокусы с пространственным перемещением нарисованного слова оказывались удивительно содержательными и естественными текстами, как будто эта невероятная эксцентрика слова организована самим языком. Действительно, Авалиани находил в языке такие точки, в которых слово проявляло свойства, не известные до этих экспериментов», - Людмила Зубова. Дивная словесность Дмитрия Авалиани.
В траве на дне травы
На самом дне травы
Я спал отдавшись лону
Когда подобно башенному звону
По скорлупе огромной головы
Ударил дождь и в бок меня и в спину
И понял я какой я страшно длинный —
На мне зрачки как бабочки открылись
И удивились — о, как удивились!
Дмитрий Авалиани
Некоторые палиндромы Авалиани:
Не до логики — голоден;
Ем, увы, в уме;
Я не моден, тут не до меня;
Нече выть, ты вечен;
Вот сила минималистов!
Кич печатал, а скулил я:
я ли лук, салата чепчик?
Нече выть, не меркни, мак тут.
Тут камин-кремень, ты вечен.
Я — лад, мотив, о Ляля!
Я — ля! Лови том Даля.
Ни морд, ни лап. И мир —
пни лбов мущин.
Нищ ум — во, блин!
Прими палиндромин
Некоторые панторифмы Авалиани:
небом живы
не бомжи вы
избыт и я
из бытия
вы шелестите, перья
выше лести теперь я
2 факта о Дмитрии Авалиани
Материалы о Дмитрии Авалиани
Борис Колымагин. Река и Песок. Памяти Дмитрия Авалиани.
Дмитрий Авалиани: словесная акробатика. Глава из книги Людмилы Зубовой «Языки современной поэзии»
Статья о Дмитрии Авалиани в Википедии
