25 апреля 1818 года родился Федор Буслаев, языковед и искусствовед
Личное дело
Федор Иванович Буслаев (1818-1897) родился в Керенске (ныне – село Вадинск) Пензенской губернии. Его отец был секретарем земского суда. Когда Федору еще не исполнилось пяти лет, отец его умер, и мать с сыном переехала в Пензу. В возрасте десяти лет Федор Буслаев поступил в пензенскую гимназию, а, окончив ее, отправился в Москву, где поступил на историко-филологический (в то время называвшийся словесным) факультет университета.
Окончив курс в 1838 году, Буслаев поступил на службу преподавателем русского языка и литературы во Вторую московскую гимназию, а также давал частные уроке. На следующий год он работал в качестве домашнего учителя в семье графа Сергея Строганова. Жил во Франции, Италии и Германии, за время этой поездки изучал памятники европейского искусства, археологию, а также познакомился с лингвистическими трудами Вильгельма Гумбольдта и основателей сравнительно-исторического языкознания, прежде всего, Якоба Гримма.
Проведя за рубежом два года, Буслаев возвращается в Россию и становится преподавателем в Третьей московской гимназии. Он начинает публиковать свои статьи в различных изданиях. С 1842 года молодого педагога «прикомандировали» в помощь университетским профессорам Ивану Давыдову и Степану Шевыреву «для исправления и разбора письменных упражнений студентов». С января 1847 года он становится преподавателем университета, читает лекции и ведет практические занятия по русскому языку со студентами первого курса физико-математического факультета, а для студентов второго и третьего курсов историко-филологического факультета читает курс сравнительно-исторического изучения русского языка. Одновременно готовится к магистерскому экзамену и пишет диссертацию «О влиянии христианства на славянский язык».
22 июля 1848 года после защиты диссертации Федор Буслаев был утвержден в ученой степени магистра русской словесности, а 5 августа того же года стал адъюнктом по кафедре русской словесности. В 1850 году он стал экстраординарным, а в 1859 – ординарным профессором Московского университета. В 1852 году был избран членом-корреспондентом Академии наук, а в 1860 году стал академиком.
В конце 1880-х годов Федор Буслаев стал замечать, что зрение его ухудшается. Вызванный врач обнаружил признаки глаукомы. Болезнь прогрессировала, и к началу 1889 года он уже не мог читать. По совету друзей, Федор Буслаев начал диктовать свои мемуары. Он занимался этим в течение трех лет, и в результате появилась книга «Мои воспоминания». Когда работа над воспоминаниями была окончена, Буслаев решил составить каталог своего собрания старинных рукописей, указав для каждой их датировку, литературное и историческое значение, лингвистическую характеристику и описание иллюстраций. Врачи разрешили ему работать только по воскресеньям и праздничным дням не более четырех часов. Тем не менее, вскоре он тяжело заболел, а зрение почти утратил. Болезнь продлилась всю зиму 1892 – 1893 годов.
Когда Федор Буслаев почувствовал себя лучше, он возобновил диктовку воспоминаний, рассказывая о случаях, которые не вошли в книгу «Мои воспоминания». Занимался этим с августа 1893 по март 1896 года, составив «Дополнения к «Моим воспоминаниям».
Умер Федор Буслаев 31 июля 1897 года на своей даче в Люблино.
Чем знаменит
Федор Буслаев стал одним из первых ученых, применивших методы сравнительно-исторической лингвистики к изучению русского языка. Такой принцип был положен в основу его знаменитой работы «Опыт исторической грамматики русского языка» (1858). При жизни автора она выдержала пять изданий под названием «Историческая грамматика русского языка». Им была подготовлена первая «Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков» (1861). Работы Буслаева и читавшиеся им лекционные курсы заложили основы историческому преподаванию русского языка в учебных заведениях России.
Федор Буслаев впервые в русистике разграничил морфологические и синтаксические критерии выделения частей речи. Также ему принадлежат классификация придаточных предложений и типов синтаксической связи.
О чем надо знать
Помимо лингвистических работ Федор Буслаев оставил немало трудов по истории древнерусской литературы, устному народному творчеству, иконографии, древней книжной иллюстрации и другим видам древнерусского искусства. В 1861 году был издан сборник его работ «Исторические очерки русской народной словесности и искусства», где сопоставлялось русское средневековое искусство с западноевропейским и византийским. В 1884 году одной из последних крупных работ ученого стало издание «Толкового Апокалипсиса» по рукописям VI – XVII веков, содержащее 400 иллюстраций.
Прямая речь
«О "Сикстинской Мадонне" Рафаэля я уже знал, когда еще учился в пензенской гимназии, и потом наслышался много о ее несказанной красоте и величии. Думаю, только набожные паломники с таким восторженным благоговением жаждут поклониться гробу Господню, с каким, по приезде в Дрезден, я стремился увидеть своими собственными глазами великое чудо итальянской живописи. На другой же день я направился из своей гостиницы в картинную галерею. Она находилась тогда не в Цвингере, как теперь, направо от See-Strasse, если идти от моста на Эльбе, а налево от этой улицы, на площади в старинном здании с крыльцом и наружною лестницею в два поворота, без навеса. Ступени и площадки были из больших каменных плит, которые от времени растрескались и порасползлись, из расщелин пробивалась густая трава и кое-где мохрами висела со ступенек. Протоптанные и обитые камни свидетельствовали, что когда-то давно много было хожено по этим ступеням и площадкам, а непомятая зеленая бахрома, теперь украшающая их, давала знать, что ветхое здание галереи стоит в запустении и редко посещается. В напряженном состоянии моего духа такие пустые подробности, конечно, промелькнули бы мимо меня незамеченными, если бы один внезапный случай не заставил меня очнуться и все свое внимание сосредоточить именно на этих самых мелочах. Он глубоко врезался в моей памяти со своею обстановкою. Со всего разбега пустившись впрыть по ступеням лестницы, я споткнулся и упал. Не помню, больно ли я ушибся, да, вероятно, и тогда я не мог этого почувствовать, потому что мгновенно охватил меня страх и ужас при мысли, поразившей меня как громом: что же бы это со мной было, если бы я сломал себе руку или ногу, прошиб бы себе череп о край ступеньки и не увидел бы никогда "Сикстинской Мадонны"! Она показалась мне в эту минуту дороже самой жизни. Осторожно приподнявшись, я ощупал себе коленки и локти, постучал нога об ногу, потянулся, взмахнул обеими руками: вижу, что все обстоит благополучно, и усердно перекрестился. Затем тихохонько поплелся вверх по лестнице, бережно поднимая ногу на каждую ступеньку, чтобы не зацепиться об нее носком или каблуком сапога, и по плитам площадок ступал с приостановкой, чтобы не поскользнуться на ровной поверхности и не запнуться в трещине; даже когда приблизился к входной двери и позвонил, я намеренно отступил назад, чтобы привратник, размахнув ее, не зашиб меня ею и не лишил бы меня возможности вступить в святилище Мадонны».
Федор Буслаев «Мои воспоминания»
«Стоило один раз в жизни видеть Буслаева, чтобы потом его образ запечатлелся в душе навсегда. Высокого роста, сановитого сложения, представительной наружности, он казался моложе своих лет. Ему в то время шел 58-й год, но живость и энергия, присущие его характеру, не допускали и мысли о преклонном возрасте профессора. Необыкновенно благородно было выражение его лица, обширный ум выражали его глубоко лежавшие глаза, открытое высокое чело вполне гармонировало с правильным овалом лица, шла к нему и небольшая бородка темных с проседью волос. Мне известно несколько портретов Буслаева, но ни один из них не передает, как следует, оригинала: вся подвижность, вся эффектность, если позволительно так выразиться, физиономии Ф. И-ча на портретах утрачивается. Буслаев обладал прекрасными изящными манерами, безукоризненною, на английский лад, деликатностью в обращении, "расшаркивался", как шутливо говорили иногда о нем студенты перед университетскими служителями, одевался щеголевато и производил вообще самое симпатичное впечатление. Но что обаятельнее всего было в нем, чего не передает никакая фотография, никакой портрет: когда он был оживлен, то все лицо светилось особою духовною красотой. Заняв свое место на кафедре, Ф.И. начал лекцию, и я был очарован ею, превратился весь в слух, ловил каждое слово лектора. Что меня более всего поразило, так это то обстоятельство, что способ чтения Буслаева не походил на чтение других красноречивых профессоров. Там было искусство, здесь естественность, там декламация, здесь как бы простой рассказ, там отделка фразы, здесь как бы шероховатости, недомолвки, отсутствие работы над конструкцией речи. И в то же время уменье задеть за живое слушателей, приковать их внимание к предмету лекции, не дать им возможности скучать и утомляться. О великих артистах часто употребляется выражение: они живут на сцене. Вполне справедливо о Ф.И. можно сказать: он жил на кафедре. Я не знаю, изложил ли он когда-либо десяток другой фраз спокойным, бесстрастным, докторальным тоном? Едва ли. Пока он говорил, он был одушевлен, и это одушевление выражал движениями лица, глаз, головы, разнообразными характерными жестами. Я уверен, что ученики Буслаева, слушавшие его много лет тому назад, не забыли жестов и движений глубокоуважаемого наставника своего; так они были оригинальны, внезапны и выразительны».
Анатолий Танков «Воспоминания о Ф. Буслаеве»
5 фактов о Федоре Буслаеве
Материалы о Федоре Буслаеве
Статья о Федоре Буслаеве в русской Википедии
Сочинения Федора Буслаева в Библиотеке Мошкова
Федор Буслаев в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона
