19 февраля 1947 года родился Лев Рубинштейн, поэт, публицист.
Личное дело
Лев Семенович Рубинштейн (69 лет) родился в Москве в еврейской семье, детство провел в коммуналке на Новом Арбате, затем в подмосковных Мытищах. Рассказывал: «Сначала была дача. Ее мой отец как-то купил в долг, а потом мы туда переехали, потому что в коммуналке, где я провел раннее детство, находиться было невозможно из-за перенаселенности. Семейство моего отца тоже женилось, рожало, в общем, было что-то невообразимое».
Его отец был военным инженером, участвовал в строительстве железной дороги, которую ГУЛАГ строил вдоль берега Северного Ледовитого океана. Недолгое время семья жила на Крайнем Севере.
После школы поступил на филологический факультет Московского заочного педагогического института (ныне МГГУ им. М. А. Шолохова), по окончании вуза продолжительное время работал библиографом в институтской библиотеке.
С конца 1960-х годов, еще во время студенчества, начал заниматься литературой. По собственному признанию, находился отчасти под влиянием американского поп-арта, отчасти — творчества авангардиста Джона Кейджа. Для себя выбрал путь «эстетического сопротивления» советской идеологии. Через старшего брата примкнул к сообществу художников и поэтов, сформировавших идеи московского концептуализма.
В 1974 году разработал собственную стилистику литературных произведений, состоящих из множества маленьких частей, записанных на библиотечные карточки — картотеку.
Был участником многих поэтических и музыкальных фестивалей, перформансов и художественных выставок.
Впервые начал публиковаться на Западе в конце 1970-х годов. С конца 1980-х его книги стали издавать и в России. Рассказывал: «В виде картотеки книги выходили, но в других странах: во Франции, в Германии. Их раскупили университеты: кто-то знал меня, кто-то решил, что так хорошо изучать русский язык. Тут фраза по-немецки, тут — по-русски, — разговорник».
В начале 1990-х годов стал обозревателем еженедельника «Итоги» и «Еженедельного журнала». «Не знал, что писать, о ком писать, — пояснял Рубинштейн. — Ругать не любил, хвалить не за что. Очень мучился некоторое время. И от отчаяния нащупал такой жанрик, который всей редакции понравился, даже рубрику придумал: "Разговоры запросто". Жанр этот в себе объединил воспоминательную часть, какие-то истории, общие рассуждения».
В 2005—2015 годах писал для сайтов Грани.ру и Стенгазеты.нет. До марта 2014 года активно вел блог на LiveJournal, до мая 2015-го — блог на «Эхе Москвы».
В 2013 году участвовал в серии одиночных пикетов за освобождение участниц Pussy Riot, устроивших панк-молебен в Храме Христа Спасителя. Тогда же записал видеообращение для проекта «Против гомофобии».
С началом войны в Донбассе в 2014 году был подписантом письма с требованием «вывести с территории Украины российские войска и прекратить пропагандистскую, материальную и военную поддержку сепаратистам на юго-востоке Украины».
Лев Рубинштейн женат, с женой Ириной они вырастили дочь Марию.
Чем знаменит
Один из основоположников и лидеров московского концептуализма (вместе со Всеволодом Некрасовым и Дмитрием Приговым). Известный поэт, писатель, либеральный общественник. Основатель жанра картотеки — объединяющего единой формой поэзию, прозу и носитель текста — карточки. Обозреватель и мемуарист.
О чем надо знать
Когда в России был издан незавершенный роман Владимира Набокова «Лаура и ее оригинал», многие обратили внимание на сходство этого текста с картотеками Рубинштейна.
«Да, вы не первый, кто мне об этом говорит, — сообщил поэт журналисту. — И надо сказать, меня никто не спрашивал, знал ли я об этом. Понятно, что ничего я об этом не знал. Да если бы и знал, дело не в этом. Совпадение забавное, но абсолютно принципиальная разница в том, что Набоков текст писал на карточках, а я его на карточках репрезентировал. Вряд ли он опубликовал бы роман в карточном виде, ему бы даже в голову это не пришло. Он просто на них писал, потому что так было удобно. Между прочим, я до того, как решился сделать из картотеки готовое произведение, тоже писал на карточках. Черновики. Потом переносил на бумагу. В какой-то момент подумал: а почему я, собственно, это делаю? вот же произведение у меня в руках! Так первая картотека и появилась».
Прямая речь
О детстве (Lechaim.ru): «Родился благодаря лично товарищу Сталину, запретившему аборты в 1946 году. Нас было много — не то чтобы нежеланных, но незапланированных детей. Перенаселенность, бедность невероятная не предполагали демографического взрыва, тем не менее, он был. И не в последнюю очередь благодаря таким вот мерам. Мама рассказывала, когда я был взрослым, как не хотела меня и как я все-таки появился. Говорила, что плакала тогда: "Черт с ним, рожу ребенка, но хотя бы девочку". Нет, родился я, весом в 4,5 килограмма. Как-то один из моих друзей, услышав про 4,5 килограмма, зло пошутил: "Такой и остался"».
Об изменении идеологии в конце «оттепели» (там же): «Отчуждение от советской жизненной фактуры, не только структуры, не только идеологии, думаю, началось в конце 1960‑х. Включая песенки, включая вообще все советское, включая украшения, значочки, галстучки… В диссидентско-снобских, поэтическо-художественных домах все это исключалось. Тогда появились свечки в подсвечниках, иконки, причем необязательно, чтобы эти люди были верующими. Интерес к старине возник страшный. От прялок до открыток, купленных в букинистическом магазине. На книжных полках стали хорошо смотреться дореволюционные книжки. В этом было что-то дизайнерское. Исключалось все — причем вплоть до ни в чем не повинных передвижников. Они тоже воспринимались как что-то советское. Ну и, конечно, в те годы началось западничество как некий заметный вектор. Возникло оно еще в 1960‑х годах, но уже в 1970‑х приобрело тотальный характер. Западничество — в пространственном смысле, а во временном — дореволюционная Россия».
О московском концептуализме (там же): «В каком-то смысле, я бы сказал, что московский концептуализм объединяет внутреннее ощущение того, что мир поделен, все тексты написаны, картины нарисованы. Задача нынешнего художника — переосмысливать, переназывать. И назвать важнее, чем сделать. В известной степени это номинативное искусство».
О жанре картотеки (там же): «[Период до картотеки был] очень сильно поэтическим. Со всевозможными полиметрическими выходами, экспериментами, с полностью разрушенным синтаксисом… Тогда я вдохновлялся Хлебниковым, футуристами. <…> В какой-то момент, примерно году в 1973‑м, — он оказался для меня важным, хотя и мучительным годом, — я сильно экспериментировал. Не столько даже с текстом, сколько со способами его бытования. Сочинял какие-то тексты на спичечных коробках, на конвертиках, на открыточках, чуть ли не на винных этикетках. Была идея внедрения текста в бытовую ситуацию. И был период, когда я с моим приятелем-фотографом заходил в московские дворы и на глухой стене писал мелом какую-то фразу, после чего он фотографировал меня на ее фоне. Фразы были совершенно бессмысленные, то есть не бессмысленные сами по себе, они текстуально были бессмысленными, что-то типа: "Волга впадает в Каспийское море". А потом в какой-то момент, в результате всех этих дел, возникла картотека. И я понял, что это уже не изобретение, не радикальный жест, не прием даже, а жанр, который мне свойственен и удобен. И в течение примерно двадцати лет я этот жанр испытывал на универсальность. Для многих, очень многих — я автор картотеки, Рубинштейн, который на карточках. А что там внутри, не очень вникают. Ну, карточки и карточки. Поэтому у многих возникает недоумение: сколько можно? Я на это отвечал: а сколько можно кисточкой по холсту водить? Это совершенно равнозначно. Можно столько, сколько есть что сказать. Каждый мой текст радикально непохож на предыдущие, с новой суммой приемов, ритмической задачей. Для меня это всегда было очень важно. Я этому посвятил двадцать лет. Считаю, что жанр все-таки создал».
5 фактов о Льве Рубинштейне:
Материалы о Льве Рубинштейне:
Лев Рубинштейн о московском концептуализме. Видео
