Полит.ру и телеграм-канал Государственного архива Российской Федерации «Документальное прошлое» продолжают совместный проект «Документ недели». Сегодня — детективная история о двойном убийстве.
Латышские стрелки, ставшие одной из главных опор большевиков и инструментом по удержанию власти в первые месяцы после Октябрьского переворота, превратились в предмет как героических, так и демонизирующих мифов уже вскоре после превращения сформированных на территории Латвии национальных военных частей в преторианские отряды большевистских вождей и ударную силу Красной армии. Однако, разумеется, подразделения латышских стрелков жили не только идейной жизнью. Как и любая воинская часть, они были погружены в решение различных текущих оргвопросов, а красноармейцы, оторванные от родных мест и также занятые обустройством собственного быта в столице советской России, вели себя так, как обычно ведут себя солдаты в самых разных армиях мира.
Некоторые из эпизодов этой жизни становились предметом разбирательства товарищеского суда, существовавшего в латышских частях. Его документы хранятся в Государственном архиве Российской Федерации. Так, например, 27 сентября 1918 года в товарищеский суд продовольственного транспорта Латышской стрелковой дивизии был передан акт дознания «по делу убийства ружейными выстрелами 23 сентября сего 1918 года в расположении транспорта двух неизвестно кому принадлежащих свиней».
Надо отдать должное расследователям из числа служащих дивизии, в работе которых чувствуется основательность и порядок. Они ответственно подошли к изучению инцидента и скрупулезно записали показания всех причастных к возможному незаконному забою свиней. Из акта дознания видно, что 23 сентября дежурный по части «гражданин-воин транспорта» (особенности обозначения званий и должностей в ранние революционные годы) Андрей Спрингис увидел двух неизвестно кому принадлежащих свиней и «не обращая на них никакого внимания … ушел по делам», однако затем другой гражданин-воин товарищ Анкенфельд сообщил ему, что эти две свиньи убиты выстрелами в пустующем бараке, придя в который он никаких свиней не увидел и больше сообщить ничего не может.
Анкенфельд тоже был допрошен и сказал, что к нему в тот день подошел другой красноармеец и сказал: «Пойдем посмотреть две убитых свиньи». Анкенфельд не стал отказываться от такого предложения, но, придя на указанное место, обнаружил только кровь.
Расследование продолжалось, и в ходе его было выявлено, что гражданин-воин Август Ревельник увидел, как ординарцы Матушевиц и Лидац резали свинину, но не стал спрашивать у них, откуда те взяли мясо. Генрих Матушевиц, впрочем, объявил, что не убивал забредших в часть свиней, а напротив, вместе со своим приятелем Лидацем ездил в Москву и на Сухаревском рынке — на тот момент одном из главных источников нелегального снабжения — купил 10 фунтов свинины по цене 15 рублей за фунт. Это мясо друзья отдали для приготовления уборщицам канцелярии. Уборщицы (в акте расследования каждая из них обозначена, как «гражданка транспорта») Грета Буцит и Альвина Кристиансон также подтвердили, что сварили 9 или 10 фунтов свинины, которые им передали граждане-воины, а о том, откуда они взяли свинину, не знают ничего. Про Лидаца, который ездил с Матушевицем на рынок, указано лишь, что он еще 26 сентября самовольно оставил часть и не возвращался.
Сложно сказать, насколько расследователи, составившие такой основательный протокол с опросом всех, причастных к инциденту, действительно собирались установить истину. Так или иначе, из документа следует, что несколько латышских стрелков из транспортной службы видели в части «неизвестно кому принадлежащих» свиней, после чего свиньи пропали. Судьбой мяса, кроме объявившихся на кухне и приготовленных гражданками транспорта 10 фунтов свинины, вроде бы купленных на Сухаревке (в реалиях тех времен такое объяснение тоже могло обозначать, что мясо появилось неизвестно откуда), тоже никто не интересовался. В конце концов расследование было прекращено, поскольку собственник свиней остался неизвестным, а исполнителей их возможного забоя тоже не установили.
Непонятно, откуда в условиях не слишком сытой осени 1918 года могли появиться вблизи Москвы в районе Ходынского поля (где стояли латышские стрелки) две свиньи без владельца. Впрочем, также неизвестно и то, захотел бы даже установленный владелец убитых свиней вступать в выяснения отношений с военнослужащими отборной большевистской части, охранявшей Кремль.
Но, как видим, и в красной столице случались происшествия, которые вполне можно представить на страницах произведений Ярослава Гашека — кстати, тоже выходца из Восточной Европы, одно время служившего в Красной Армии.
