После лекции в рамках Фестиваля Публичных лекций #ЗНАТЬ, проводимого Департаментом науки, промышленной политики и предпринимательства Правительства Москвы при интеллектуальном партнерстве с «Публичными лекциями «Полит.ру», мы побеседовали с известным экономистом, профессором и ректором Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, члене президиума Экономического совета при Президенте РФ, доктором экономических наук Владимиром Александровичем Мау.
Как вы пришли в науку – и в частности в экономику?
Вопрос о том, идти ли в науку, фактически не стоял. А куда же еще?
Почему именно экономика? Меня всегда интересовала история, но казалось, что ей нужно заниматься не самой по себе, а при дополнительной помощи какой-то еще науки. Экономика показалась хорошим вариантом. Кроме того, примерно половина моих родственников закончила Плехановский институт (тогда – Институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова, сейчас – Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова – «Полит.ру»).
А как решался вопрос о теме исследований?
В этом вопросе никто не давил. Я сам выбирал себе темы. Повезло и с научным руководителем.
Я никогда не был силен в разных софистических упражнениях с текстами классиков – иногда даже жалел об этом – но именно такие упражнения составляли основную часть «экономики социализма».
Если не считать экономику предприятий, по-настоящему интересной оставалась только экономическая история. Ну, и еще, конечно, мировая экономика.
С учетом моего интереса к истории, о котором я уже говорил, все было достаточно предрешено. Меня заинтересовали экономические дискуссии 1920-х годов. Потом, правда, переключился на последующий период. Изучение дискуссий, связанных с косыгинской реформой потом привело меня к лучшему пониманию, почему советская экономика плохо работает.
А когда Вы пришли к идее рынка?
Достаточно поздно. Уже в конце 1980-х. В какой-т момент в ходе дискуссий о хозрасчете я подумал и понял, что его противники, когда утверждают, что он подорвет социалистическую экономику правы – он ее и правда подорвет. Полумерами уже было не ограничиться.
И вот понимание неизбежности рынка было той чертой, которая нас отделила от большинства экономистов старшего поколения, даже прогрессивных для своего времени. Исключением могли быть те, кто хорошо читал на иностранных языках, и Евгений Григорьевич Ясин. Я у него потом спросил, как это получилось. Он сказал, что ученики, читавшие на иностранных языках много, постоянно реферировали публикации.
А был какой-то момент развилки, когда это бы еще сработало?
Гайдар считал, что в середине – конце 1960-х годов что-то еще могло быть.
Как вы познакомились с Егором Гайдаром?
Познакомился я с ним достаточно поздно – уже когда он работал в «Коммунисте», но, конечно, слышал о нем. Он был и воспринимался как самый сильный экономист нашего поколения.
Работая в «Коммунисте», он собирал вокруг себя тех, кто был готов думать и писать, а я любил писать. Так мы и стали общаться.
А вы знали о Московско-Питерской группе?
Никто не верит, что я о ней не знал, но это так – я узнал о ней довольно поздно.
Может быть, еще несколько слов о Гайдаре.
Ему совершенно не свойственно было чувство страха – ни в мысли, ни в действии.
Как появилось решение идти из чистой науки в экспертную поддержку реформ?
То, чем я занимался, всегда было не совсем академической наукой – в этом смысле переход был не очень резким.
Егор позвал меня в Институт экономической политики при Академии народного хозяйства. Я спросил тогда его: «Ну, ты уйдешь в правительство, а я с кем тут буду?». Он думал, что еще не сразу там окажется.
В институте мы писали много аналитических записок. Потом это продолжилось в Рабочем центре экономических реформ, которым сначала руководил Сергей Васильев.
Как наряду с Мау-ученым и Мау-экспертом появился третий Владимир Мау – ректор?
А.Г. Аганбегян, руководивший Академией народного хозяйства, решил уйти в отставку и предложил прийти на свое место Гайдару. Он в шутку сказал, что это как раз тот случай, когда «для Атоса слишком много, а для графа де Ла Фер – слишком мало», - и предложил мою кандидатуру.
Нельзя сказать, что я сразу при этом почувствовал себя ректором вуза. Для меня первичной все-таки была функция поддержки экспертизы, но потом, особенно тогда, когда произошло объединение с системой РАГС, - ситуация изменилась.
Мы сочетаем в себе очень разные функции в не самых обычных пропорциях - классический вуз, обучающий молодых людей, площадка подготовки и переподготовки управленческих кадров и экспертная площадка. У этого сочетания есть огромные плюсы, но есть и создаваемые им проблемы. То, что казалось бы лишним из одной логики, кажется необходимым из другой – и наоборот. Но мы эту задачу пытаемся решать.
