После лекции 15 ноября мы поговорили с Сергеем Юрьевичем Неклюдовым – профессором, доктором филологических наук, научным руководителем Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ, заведующим лабораторией теоретической фольклористики Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС.
Правильно ли я понимаю, что вы хорошо знаете монгольский язык?
Ну, это было бы большим преувеличением. Я не получал специального образования, учил этот не самый легкий язык в основном самостоятельно, а не так, как учатся востоковеды – 6 дней в неделю, когда язык – главный предмет.
С Монголией нас связывает много веков истории. Как вам кажется, мифы россиян и монголов взаимосвязаны?
Никак не связаны. У нас с монголами особых культурных связей не было. Был очень короткий период недружественных взаимоотношений в эпоху Чингисхана и Батыя. Но это были такие контакты, при которых культурные связи не очень-то возникают. А те сравнительно немногочисленные монголы, которые оставались в Золотой Орде, в тюркоязычной среде быстро утратили родной язык, через 100 лет там уже никто не говорил по-монгольски.
Напротив, русско-тюркские языковые и культурные связи очень обильны, об этом много написано, а вот русско-монгольских – почти нет, кроме сугубо эпизодических. Активизация отношений происходит уже в новейшее время, в советский период. Есть, конечно, зоны тесных культурных контактов с другими монгольскими народами – русско-бурятские и русско-калмыцкие локальные связи.
Интересно, что вы занялись Монголией, столько лет посвятили изучению ее мифологии. Я думала, что эти мифы – часть российского сознания...
Это, знаете, если следовать концепции евразийства, совершенно антинаучной, построенной на «ощущениях», а не на фактах. Конечно, современная Россия выросла из Московской Руси, которая сначала была вассальной по отношению к Золотоордынскому ханству. Естественно, это имеет какие-то последствия, но их не больше, чем в Испании после арабского завоевания, или у балканских народов, которые были под турками. В этом смысле наш случай совсем не столь уникален. Россия – часть Европы, русская культура – одна из ветвей европейской христианской культуры.
Успеваете ли вы читать книги коллег, научно-популярные книги, научные или нон-фикшн?
Практически я не читаю ничего, что не связано с моей работой. Это, конечно, очень плохо. У меня нет времени на чтение какой бы то ни было литературы, кроме бесконечных учебных работ, курсовых, дипломов, диссертаций и специальной литературы, которая мне нужна для очередного исследования.
Вы не испытываете информационный голод? Или наоборот у вас столько информации, что вы от нее закрываетесь?
Нет, не испытываю. Интернет дает достаточно возможностей быть в курсе событий. Там я довольно много чего смотрю. Иногда даже не прямо, а лишь косвенно связанное с моими занятиями – просто хочется до конца выяснить какую-то деталь, какие-то обстоятельства, факты. А это заводит довольно далеко.
Еще забыл сказать: я не читаю книги, а слушаю их. Слушаю по радио ночами, пока не засну. Ночью радиостанция «Звезда» передает аудиокниги, разные литературные произведения, художественные и документальные.
Я переслушал так довольно много чего, не имеющего прямого отношения к моим занятиям, но при этом почерпнул оттуда целый ряд нужных для себя вещей. Обнаружил, что даже те произведения, которые я помню почти текстуально, как, например, «Мертвые души» Гоголя, на слух воспринимаются иначе, чем глазами. От слушания эффект другой, чем от чтения, более подробный, я бы сказал.
Самое интересное, что люди мифы тоже слушали ушами, а не читали их. Это тоже важно, как человек получал эту информацию.
В устной культуре все воспринималось ушами – на то она и устная. Пока не была изобретена письменность, человечество десятки тысяч лет пользовалось только каналами фольклорной коммуникации.
Не беспокоит ли вас судьба книги, что через 50 лет бумажная книга станет мифом?
Я думаю, что не станет. Естественно, сфера ее функционирования уменьшается, но она будет существовать как артефакт. Я пережил несколько технических революций, важнейшая произошла совсем недавно. Она породила лазерную технику и цифровые технологии. Компьютеры, мобильные телефоны и все прочее, изменившее мир. Причем невероятно быстро. И никто не мог этого предсказать. Самолеты и ракеты предсказать было проще. О том, что люди будут летать на каких-то устройствах, фантасты говорили до изобретения самолета. Но попробуйте объяснить, что такое компьютер человеку 50-х годов. Просто даже слов для этого не было.
Я знаю, что прогнозировать что-то можно, но точно предугадать, что будет, мы не в состоянии. На сегодняшний день, текст на бумаге и текст на экране, это разные тексты. Текст слышимый и текст написанный – тоже. Почему это так? Я не знаю. Вопрос, видимо, не к филологам, а к физиологам.
Когда я работаю на компьютере, пишу статью, правлю ее несколько раз, а потом распечатываю и понимаю, что надо править еще. Я не видел на экране того, что заметил на бумаге! Это очень показательная вещь. Она говорит о том, что физиология восприятия электронных и бумажных источников у нас разная. В этом смысле на сегодняшний день электронная книжка, увы, не заменяет бумажной.
Спасибо вам большое за интервью.
