Самым скандальным событием завершившегося в конце прошлой недели Санкт-Петербургского экономического форума стало заявление министра промышленности России, обвинившего власти Башкирии в срыве важного инвестиционного проекта из-за отказа предоставить Башкирской содовой компании право разработки горы Тратау. Башкирское правительство называет гору "святыней башкирского народа", а химики указывают на то, что поскольку альтернативных источников сырья в регионе нет, завод придется закрывать. О ситуации мы решили расспросить политолога Аббаса Галлямова, который в 2010-2014 годах работал заместителем руководителя администрации главы Башкирии Хамитова и фактически был главным идеологом республики.
- В чем реальная причина конфликта вокруг Тратау?
- Реальная причина - политическая. Хамитов хочет нащупать с националистами какие-то точки соприкосновения, стать для них "своим". БСК просто не повезло. Она обратилась к главе региона за разрешением на освоение Тратау буквально на следующий день после начала скандала, связанного с публикацией в Интернете заполненной Хамитовым когда-то в 90-е анкетой, в которой он собственноручно написал, что он - татарин. Было это давно - в самом начале первого срока Хамитова.
Башкирские националисты тогда сильно возмутились, а Хамитов - напугался. Ему показалось, что если скандал не удастся купировать, то Кремль его может уволить. В конце концов, ведь получается, что он не предупредил президента о наличии проблемы с идентичностью. Вот в этот момент как-раз и появилась БСК. Это было буквально спасение. "Как же так? - обрадованно вскричал Хамитов. - Ведь это же священная гора башкирского народа! Я ее в обиду не дам". После этого начались многолетние разбирательства: БСК доказывала, что кроме Тратау никаких источников подходящих для химической промышленности известняков в республике нет, Хамитов пытался всех убедить, что они есть. Кроме того, чтобы укрепить свои переговорные позиции, глава региона бросил все силы своего пропагандистского аппарата на раскрутку темы "священной горы". Депутаты и прочие подконтрольные властям общественники взялись обсуждать ее как главную проблему Башкирии: гору с утра до вечера начали показывать по телевизору, на Новый год стали свозить туда детей, в школах про нее одно время рассказывали с такой интенсивностью, что местные острословы стали шутить, будто в образовательной программе появился новый предмет: "прикладное тратауведение". Все это делалось по разнарядке из местного Белого дома.
- Помогло это Хамитову? Признали его башкиры своим?
- В данном случае не так важно, признали они его или нет. Важно то, что у него в этом отношении до сих пор комплексы. Ему по-прежнему кажется, что они считают его чужаком. Помимо первоначального скандала с анкетой - ее можно назвать родовой травмой Хамитова - играют свою роль и переживания по поводу предшественника - бывшего главы республики Рахимова. Хамитов знает, что тот для башкир - гораздо более авторитетная фигура. Настоящий бабай. А сменщик ни языка толком не знает, ни обычаев... Вот и кажется ему, что он какой-то нелегитимный, что Башкирия его не приняла. Поэтому он и лезет из кожи вон, чтобы националистов ублажить. И в кадровой политике это проявляется, и в поиске "национальных святынь". "Смотрите, Рахимов подписал бумагу о снятии охранного статуса с Тратау, а я нашу гору защищаю", - как-бы говорит он.
- А Рахимов действительно что-то по этому поводу подписал?
- Да. Существуют документы, письма. Бывший тогда премьером Раиль Сарбаев официально обратился к Рахимову с письмом, в котором предложил снять природоохранный статус и с Тратау, и с соседней горы Юрактау. Рахимов наложил резолюцию: "Согласовано".
Потом началась подготовка документов, процедура шла неторопливо - тогда ведь цейтнота еще не было- и получилось так, что официальное распоряжение выпустить не успели. Медведев вдруг затеял масштабное омоложение губернаторского корпуса и уволил сначала Шаймиева, а затем - Рахимова... В целом, это очень показательная история. И Рахимов, и Сарбаев с точки зрения национального вопроса - гораздо более релевантные фигуры для башкир, чем Хамитов. Рахимов - так вообще отец местного суверенитета. Однако ни тот, ни тот никаких проблем в разработке Тратау не видели. Потому что им не надо было придумывать фальшивые фетиши, у них перед башкирами никаких комплексов не было. Это Хамитов святее Папы Римского хочет быть...
- А может быть в этом он прав? Правитель должен заботиться о легитимности.
- Башкирия - многонациональный регион и быть каким-то кондовым башкиром в ней совсем не обязательно. Это не нужно самим башкирам. Подавляющее большинство из них вполне толерантны и равнодушны к национальной риторике. Собственно в этом и заключается главная трагедия немногочисленных башкирских националистов. Они мало кому интересны. Хамитову надо было объединиться с большинством и забыть про националистов, а он зачем-то стал заигрывать с националистами и забыл про большинство. Нет, конечно, понятно, что националисты заметнее. Они крикливы, активны в социальных сетях, в отличие от остальной публики говорят не от своего имени, а от имени всего народа. Но хороший политик должен уметь отличить реальность от симулякра. Надо видеть не только шумное меньшинство, но и то, что называется "молчаливым большинством". Хамитов - оказался плохим политиком. Принял "Башкорт" (национальная башкирская организация - Полит.ру) за весь народ. Теперь не знает, что с проблемой Тратау делать. Он человек эмоциональный и когда принимал решение создать культ "священной горы", о том, что будет потом, не думал. Решил: "Как-нибудь разрулится". Не разобрался в том, что БСК не любой известняк подходит. Думал: "Вон их сколько - известняковых месторождений! Пусть осваивают". А они по химсоставу сырья требованиям промышленников не соответствуют. И все - тупик. Надо Тратау в разработку отдавать, а как?! Сам же обещал этого не делать. Согласиться с требованием Мантурова для него - потеря лица. Не согласиться - нельзя, нет у него такой опции.
- Я правильно понимаю, что с вашей точки зрения сакральный статус Тратау - это выдумка?
- Да, это абсолютно искусственный культ. Сейчас попробую объяснить, как он возник. Дело в том, что у башкирского национализма есть серьезная проблема: нехватка в регионе близких и понятных массовому избирателю этнических символов. В 90-е годы, благодаря резкому ослаблению федерального центра, националисты сумели оформить контроль над политическим пространством республики. В сфере культуры же, и, как следствие, в быту сделать это не удалось. Курай, малахаи, национальные танцы, рассказы о Салавате Юлаеве и уроки башкирского языка в школах - все это оказалось слишком официозным и быстро поднадоело. В какой-то момент возник вакуум, а вслед за ним - подспудный спрос на "народные", то есть неофициальные, маркеры этничности.
Националисты эту проблему бессознательно чувствовали, но решить не могли. Контроль над пропагандистским аппаратом Рахимова помочь им не смог - он был очень слаб и раскрутить что-то новое ему было не под силу. Попытки же эти предпринимались регулярно. В 90-е годы по разнарядкам из Уфы в районных администрациях понапридумывали много "национальных символов" - где-то могилы реальных и мифических исторических персонажей, где-то мечети, где-то "священные" рощи, леса и горы. Поскольку большая часть башкир всегда жила в деревнях, памятников природы было особенно много. Тратау оказалась одной из таких придумок.
Создавая пантеоны "национальных святынь", о достоверности никто не заботился, "символы" придумывали и фиксировали на коленках. Я сам стал свидетелем того, как местные историки выдумали цитату Кутузова про роль башкир в Отечественной войне 1812 года. Случилось это во время подготовки визита Путина в Уфу на торжества по случаю 450-летия вхождения Башкирии в состав России. Я тогда работал заместителем полпреда региона при президенте России. Мне позвонили из кремлевской администрации с просьбой дать им самые свежие книги по истории республики, выпущенные у нас к юбилею.
Спичрайтеры Путина начали готовить его выступление на торжествах и им, естественно, надо было погрузиться в существо вопроса. Я собрал с десяток изданий и отвез в Кремль. Потом Путин приехал, выступил, все прошло на "ура". Вот только мне пришлось краснеть.
- Почему?
- Потому что сотрудник, которому я наши книги отдал, рассказал потом, как они едва с нашей помощью не сели в лужу. "Листаю и вдруг вижу цитату Кутузова. - говорит мне собеседник, - Тот в ней хвалит башкирскую конницу. Говорит что-то вроде того, что, мол, если бы не башкиры, не быть бы русской армии в Париже". И ссылка, говорит собеседник, на какое-то академическое издание советских времен. Дескать, цитируется по работе такой-то. "Ну, - продолжает коллега, - как такой шикарной цитатой не воспользоваться? Естественно, вставил в черновик текста. К счастью потом одна наша сотрудница не поленилась, сходила в библиотеку, взяла то самое издание, на которое башкирский историк сослался, открыла указанную страницу и стала читать. На той странице вообще ни слова про башкир не было. Понимаешь? Все это ваш "ученый" придумал. Ну либо ссылку корректно оформить не смог"... Вот примерно с таким качеством проработки материала оформлялась тогда башкирская национальная идеология.
Думаю, Рахимов это хорошо понимал, поэтом и относился ко всем этим "национальным символам" без особого пиетета.
- В общем, получается, что башкирской конницы в Париже не было.
- Была, конечно. Я лишь хочу показать, насколько произвольно башкирские идеологи обходились в тот момент с фактами. Придумать цитату и ссылку на несуществующий текст для них вообще не было проблемой.
Легенда о Тратау - примерно такого же качества. Пару мимолетных упоминаний единственного путешественника 18 века пытаются выдать за доказательство "сакрального статауса" горы для местных племен, а найденные археологами несколько черепков и монет того же 18 века стали интерпретировать как подтверждение ее исторической ценности. Массовый избиратель, конечно, чувствует фальшь и никакого особого интереса к теме не проявляет. За пределы подконтрольных Хамитову общественных палат и официальных средств массовой информации тема не вышла. В реальности башкир волнует не судьба Тратау, а безработица, низкие доходы и деградация социальной сферы. Если бы Хамитов вместо того, чтобы вещать о том, как он по утрам читает стихи, посвященные Тратау, рассказывал сколько школ он сможет сохранить в башкирских деревнях на уплаченные БСК налоги и дивиденды, то сами бы башкиры эту гору давно уже срыли.
- Вы не боитесь так безапелляционно разрушать национальную мифологию?
- Отвечу словами великого чешского интеллектуала и первого президента Чехословакии Томаша Масарика: "Патриотическая идея не может основываться на лжи". Дело чести настоящего патриота - вскрывать придуманные традиции, а не тиражировать их.
Давайте я поясню на примере. Как известно, до момента окончания Первой мировой войны чешский народ не имел собственного государства. Чехи находились под властью Австро-Венгерской империи, которая, чтобы не допустить их отделения, активно противодействовала развитию чешской культуры и традиции. Важной частью работы по ассимиляции чехов было отрицание древности этой нации. Главным для чешских патриотов поэтому стал поиск доказательств того, что чехи — не менее древний народ, чем государствообразующие немцы и венгры. Усилия беспокойных чешских интеллектуалов, в конце концов, увенчались успехом: с перерывом в один год в двух старинных монастырях были найдены древние рукописи - Краледворская и Зеленогорская. Они стали главным доказательством древности чешской нации и наличия у чехов высокоразвитой литературной традиции. В деле становления чешской культуры эти рукописи исполнили примерно такую же роль, какую в истории русской литературы играют «Повесть временных лет» и «Слово о полку Игореве». Ближе к началу 20-го века, однако, разразилась национальная драма — было доказано, что рукописи эти — подделки. Удивительно, но главными разоблачителями оказались не австрийцы, а несколько чешских просветителей. Возглавлял их философ Томаш Масарик. В ответ чешские «патриоты» обрушили на Масарика и его коллег страшный вал критики. Их обвиняли в том, что они покусились на национальные святыни, предали интересы народа и перешли на службу к угнетателям. Ответ Масарика был прост и полон достоинства. «Патриотическая идея не может основываться на лжи», - вот и все, что он сказал. И что же? Прошло два десятка лет и именно Масарик добился от мировых держав признания независимости Чехословакии, а затем и стал ее первым президентом. Важнейшая причина, почему державы-победительницы, рисовавшие новую карту Европы после Первой мировой войны, согласились с планом Масарика по созданию нового государства — тот безусловный моральный авторитет, которым он обладал. Теперь Масарик — это, пожалуй, самая яркая страница в истории чешского народа. Имена людей, которые «из патриотических соображений» подделали рукописи, давно забыты, а вот имя человека, который, исходя из тех же — патриотических — соображений, эту подделку разоблачил — стало символом нации.
Знаете, лично меня лавры Масарика прельщают больше, чем лавры "патриотов", которые создают фейки.
- Как вам кажется, чем закончится эта история?
- Я думаю, что БСК приступит к разработке горы. Федеральное правительство уже высказалось, а ситуация сейчас в стране такова, что спорить с ним у губернатора возможности нет. Да и какие тут могут быть споры, когда на одной чаше весов придуманная "священная гора", а на противоположной - судьба половины отраслей национальной промышленности? Сейчас ведь не средневековье, чтобы на горы молиться, сейчас 21 век - время рациональных решений.
