Формальное завершение месяц назад деятельности энергетической корпорации РАО «ЕЭС» порождает сразу несколько вопросов. Во-первых, могло ли РАО «ЕЭС» развиваться дальше, как единая структура, разумеется, со всеми возможными для такой организации операциями с активами и обязательствами? Во-вторых, можно ли было провести реорганизацию корпорации как-нибудь отлично от фактически реализовавшегося варианта. В-третьих, каким образом будут развиваться теперь независимые частные энергетические компании, на которые в ходе реформы было разделено РАО «ЕЭС».
Чтобы ответить на первый вопрос, надо отметить, что реформа РАО проводилась по той же схеме, по которой в 90-е годы была проведена приватизация всего советского, как тогда называли, народнохозяйственного комплекса. Основным принципом реформы советского хозяйственного аппарата была его «атомизация», то есть разрушение управленческих структур высокого ранга – производственных объединений, главных управлений и министерств – и выделение в качестве основной хозяйственной единицы непосредственно предприятия. Более того, некоторые предприятия продолжали разукрупняться внутри самих себя, потому что советские конгломераты были уж совсем трудноуправляемыми структурами, включавшими в свой состав десятки разнородных подразделений, избавиться от которых хотели очень многие управленцы среднего звена.
То есть процесс атомизации шел как бы с двух сторон. С одной стороны, первичные производители «отказывались от услуг» органов вышестоящего управления, которые до того занимались выдачей заказов на производство, обеспечивали сырьем и материалами, проводили подготовку кадров и осуществляли ряд других функций. Теперь эти функции передавались «свободному рынку», и потребность в соответствующих хозяйственных надстройках отпадала. С другой стороны, первичные производители выделяли из своего состава так называемые «обслуживающие» производства, которыми всегда обрастало крупное советское предприятие: вспомогательные и заготовительные цеха, транспортные подразделения, энергетическое хозяйство, а также объекты социальной сферы. Очистившись от этой периферии, ядро производственного комплекса подвергалось акционированию по той или иной модели, а потом начинало свое самостоятельное развитие, но уже в других экономических условиях.
При этом надо отметить, что в отличие от министерств, «обслуживающие» производства не сгинули во мраке. Продукция и услуги, которую они производили, могла с успехом продаваться на общем для всех покупателей рынке, а не поставляться только для ограниченного круга потребителей, как это было раньше. Такая схема, кстати, уже давно применялась для реструктуризации крупных корпораций на Западе, поэтому ее использование для реформирования советской промышленности было вполне понятным. Только вот сам масштаб процесса был несколько иным.
Аналогичную операцию по реструктуризации надо было проделать и с энергетическим комплексом России, так как он оставался одной из трех «священных коров» государственного капитализма России, зарезать которых могли только самые отъявленные либералы. В результате, как всегда, прошел компромиссный вариант: первую корову – ОАО «Газпром» - оставили такой, как есть; вторую корову – МПС – превратили в ОАО «РЖД» со 100%-ым государственным участием; и только третья корова – РАО «ЕЭС» - подверглась полному расчленению. Принцип «атомизации» сработал и здесь, хотя и не с таким сильным эффектом, как раньше, потому что управленческие надстройки и хозяйственная периферия у энергетиков была уже не такой раздутой, как у советского хозяйства.
Но хотя общий принцип реформы был понятен, непонятно было другое – зачем разукрупнять такую крупную компанию и заменять ее на два десятка компаний средней руки, капитализация которых, кстати, наверняка будет меньше капитализации РАО «ЕЭС»? Чтобы ответить на этот вопрос, надо обратить внимание на одно существенное обстоятельство функционирования РАО. Как известно из хозяйственной практики последних 15 лет, потребителями электроэнергии проводилась, мягко говоря, некорректная коммерческая политика в отношении снабжающей компании. То есть потребители очень редко платили точно в срок, а иногда и вовсе не платили, хотя потребляли тепло и электричество практически в неограниченном размере. Подобного рода «смелое» поведение базировалось на понимании некоторых особенностей постсоветской хозяйственной практики. Во-первых, энергетики все равно не отключат работающее предприятие, так как оно дает занятость части местного населения и платит налоги в местный бюджет. Во-вторых, по технологии работы некоторых предприятий отключение подачи электроэнергии означало его полную катастрофу, на что энергетики пойти не могли. В-третьих, большую часть неплательщиков составляли организации социальной сферы, а их отключать было опасно по политическим соображениям. В конце концов, все потребители понимали, что РАО «ЕЭС» - это общество с контрольным пакетом акций у государства, а государство не может выступить против своих компаний и граждан.
Поэтому РАО «ЕЭС» было вынуждено поставлять продукцию хроническим неплательщикам, и тем самым содержать их за свой счет. Общий баланс в экономике это, конечно, сохраняло, но уже за счет самой энергетической отрасли, то есть за счет сверхнормативного износа его основных фондов. И если бы практика бесплатных поставок продолжала сохраняться, то в будущем от энергетики мало бы что осталось. Из сложившейся ситуации надо было искать выход, и он был найден в виде разукрупнения РАО на несколько компаний с одновременной продажей акций этих компаний институциональным инвесторам. Эти компании уже не являются государственными, и давить на них с требованием продолжать бесплатные поставки тепла и энергии будет практически бесполезно. Поэтому потребителям придется или изыскивать дополнительные денежные средства, чтобы точно в срок оплачивать счета энергетиков, или уходить с рынка, открывая тем самым доступ к уже дефицитным энергоресурсам другим предприятиям и организациям.
С другой стороны, наличие нескольких генерирующих компаний создаст какие никакие, но все же конкурентные условия производства энергии, чего в условиях одной производящей компании быть просто не могло. Кроме того, выход государства из состава собственников и снижение масштаба компаний-производителей дает хорошие перспективы для привлечения инвесторов, которым нужен полный контроль над генерацией. Понятно, что в условиях, когда государству принадлежит контрольный пакет акций, а сама компания очень большая, и поэтому очень дорогая, львиная доля инвесторов была не заинтересована в инвестициях в российскую энергетику, хотя и могла, конечно, купить относительно небольшие пакеты акций или облигаций РАО. После разукрупнения и разгосударствления «спящие» инвесторы вернулись на российский рынок и внесли значительные средства в его развитие.
С учетом этой ситуации разговор об эффективности других способов реформирования РАО не имеет особого смысла. Можно, конечно, вспомнить идею создания независимых компаний на базе облэнерго, которая была на слуху лет пять тому назад. Она пользовалась поддержкой бывшего советника Президента РФ по экономике и, конечно, губернаторов. Но идея эта оказалась мертворожденной, а других никто вроде бы и не выдвигал.
При этом расчленение единой энергокомпании на несколько независимых генераций вовсе не означает, что эти генерации так и останутся независимыми. Не исключено, что они будут каким-то образом объединяться или менять свою конфигурацию, обмениваясь или покупая друг у друга активы. Такие процессы могут зайти очень далеко, причем настолько, что возможно даже появление РАО «ЕЭС»-2. Хотя для конкурентного рынка электроэнергии это было бы не самый лучшим вариантом.
