Будет ли в России инфляция в 2%?

На фоне мировой экономической депрессии среди российских экономистов не могла не возникнуть идея о минимизации российской инфляции, то есть о доведении ее до уровня 5% в год и даже меньше. Сейчас наша внутренняя инфляция, измеряемая индексом потребительских цен, по официальным данным, колеблется в районе 7%-9%, и пока монетарные власти никак не могут сбить ее с этого уровня. Мировая депрессия в данном случае удобна тем, что мировые цены или стабильны, или снижаются, и это создает все предпосылки для аналогичного поведения цен в российской экономике.

Правда, прежде чем перейти к анализу этой приятной перспективы, надо сделать одну существенную оговорку. У нас почему-то принято понимать под инфляцией или индекс потребительских цен (ИПЦ) или, в лучшем случае, индекс-дефлятор ВВП. Но этот подход, как нам представляется, является некорректным. Инфляция (лат. - вздутие) — это, прежде всего, денежный феномен, который представляет собой разрыв между объемом денежной и товарной массой. И цены – вернее, общий индекс цен – только измеряют этот разрыв, причем не всегда точно.

Поэтому, строго говоря, определять инфляцию надо путем анализа платежного оборота, а не анализа динамики цен. Тем более, что сами цены меняются в зависимости не только от объема денежного предложения, но и от массы других факторов, не имеющих никакого отношения к денежному обращению.

Однако, к сожалению, анализ платежного оборота затруднен отсутствием достаточного количества данных. Поэтому приходиться идти на некоторый компромисс, и использовать индекс цен (лучше всего - дефлятор ВВП), чтобы хотя бы приблизительно определить инфляцию денежного обращения. Чтобы получить этот показатель, надо совершить одну простую операцию - разделить денежную массу на индекс цен. И тогда мы получим относительно достоверный показатель избытка (или недостатка) денежной массы и, соответственно, инфляции или дефляции.

Эту операцию — деление денежной массы на индекс цен — у нас почему-то делать не любят, и просто берут в качестве измерителя инфляции индекс цен. К каким искажениям это приводит, хорошо видно из следующей таблицы.

Как мы видим, на протяжении последних одиннадцати лет (кроме кризисных кварталов 2008/09 года) темп роста денежной массы опережал индекс-дефлятор ВВП, и из этого факта следует, что или цены слабо реагировали на денежное предложение, или данный инструмент не подходит для измерения инфляции. Скорее всего, верным является второе предположение, потому что не может темп роста цен отставать от темпа роста денежной массы в два раза, а иногда и в три.

Таким образом, анализируя наши инфляционные перспективы, надо понимать, что одного индекса цен для этого совершенно недостаточно, и надо принимать в расчет в первую очередь динамику денежного предложения, и уже потом — движение цен.

Правда, что касается текущего, 2012 года, то здесь с динамикой денежной массы все более или менее в порядке, в отличие от рассмотренного выше периода. За 10 месяцев текущего года она увеличилась только на 1%. И хотя в ноябре-декабре наверняка произойдет мощный денежный выплеск, общей картины, как мы надеемся, он не испортит. Поэтому можно сказать, что влияние динамики денежной массы на инфляцию минимизировано, и с этой стороны ей ничего не грозит.

Но вот со стороны цен трудностей может быть гораздо больше.

Дело в том, что общая динамика внутрироссийских цен формируется под воздействием нескольких ценовых групп, которые находятся вне сферы воздействия хозяйственных регуляторов. То есть с этими ценами ничего сделать нельзя, и к их движению приходиться только приспосабливаться.

Это 1) цены на топливно-энергетические ресурсы; 2) цены на продовольственное сырье; 3) цены на жилищно-коммунальные услуги.

Цены на топливно-энергетические ресурсы воздействуют на общий индекс цен следующим образом. Во-первых, при их росте начинают дорожать промежуточные и конечные продукты, получаемые при переработке исходных ресурсов. То есть при росте цены на нефть начинают расти цены на бензин, дизельное топливо и авиационный керосин, а это, в свою очередь, приводит к росту стоимости транспортных перевозок и, таким образом, рост цен на нефть перекладывается на стоимость практически всех производимых товаров. Кроме того, рост цен на моторное топливо приводит к росту себестоимости сельскохозяйственной продукции и к росту себестоимости производства коммунальных услуг. Одновременно с топливом дорожает продукция нефтехимических производств.

А при росте цен на природный газ растет цена электроэнергии, стоимость которой тоже перекладывается в себестоимость всех производимых и транспортируемых товаров.

Во-вторых, при росте цены на топливно-энергетические ресурсы растут цены на товары-аналоги или товары-заместители, то есть при росте цен на нефть и газ начинают расти цены на уголь, торф, сланцы и дрова.

С этим фактором удорожания мы ничего сделать не можем, так как основной объем мировой добычи, экспорта и, соответственно, цен на нефть регулируется ОПЕК, на решения которой Россия влиять не в состоянии. Да и желания такого особо не было, так как высокие нефтяные цены (и заодно газовые), которые формируются под влиянием ОПЕК, приносили и продолжают приносить сверхвысокий доход и нефтяным корпорациям, и государственному бюджету.

Таким образом, дилемма рост внутренних цен/рост доходов хозяйственных агентов решалась в пользу последних. Правда, сейчас ситуация немного успокоилась (надолго ли?), и нефтяные цены находятся в коридоре $104-$115/баррель, что позволяет надеяться на стабильность внутренних российских цен.

Что касается воздействия цен на сельскохозяйственное сырье на общероссийский индекс цен, то оно вполне понятно. Если возникает нехватка сельскохозяйственных ресурсов из-за неурожая, это приводит к росту цен, который перекладывается на пищевую продукцию и на некоторые виды промышленной продукции, при производстве которой используется сельскохозяйственное сырье. Кроме того, дополнительный импульс росту аграрных цен может придать рост цен на нефтепродукты. Правда, здесь могут действовать два амортизатора, которые могут изменить влияние урожая на ценовую динамику: 1) запасы прошлых лет, если они достаточно большие и достаточно дешевые; 2) импорт, если цены мирового рынка ниже цен внутреннего рынка.

Но, как бы то ни было, полной властью над динамикой цен на сельскохозяйственное сырье никто не обладает, и ситуация текущего года (и особенно 2010 года) это очень хорошо показывает.

В отличие от цен на продовольствие, уровень и структура тарифов на жилищно-коммунальные и транспортные услуги формируются под влиянием очень большого количества факторов, и поэтому она достаточно сложная. Поскольку услуги ЖКХ и транспорта — это услуги, от потребления которых невозможно отказаться, то их уровень определяется размером минимальных доходов населения, а не средним или максимальным доходом, как в отношении других товаров и услуг. Кроме того, производители этих услуг в некотором смысле дотируют население – во-первых, через заниженный тариф, во-вторых, предоставляя 10-ти дневную отсрочку при оплате счетов за свои услуги и, в-третьих, допуская достаточно длительные задержки платежей.

Что касается структуры тарифов, то себестоимость их производства, так же как и себестоимость других товаров и услуг, включает в себя топливо и электроэнергию, и поэтому очень сильно зависит от стоимости топливно-энергетических ресурсов, которая, понятное дело, постоянно растет.

Поэтому, чтобы удерживать тарифы на услуги ЖКХ и транспорта на уровне, соответствующем платежеспособности низкодоходных групп населения, требуется достаточно мощное внешнее финансирование.

Если бы удорожание топливно-энергетических ресурсов приводило к росту доходов низкодоходных групп, то тогда значение этого фактора можно было бы не принимать в расчет. Но этого, к сожалению, не происходит, и с ростом цен на энергоносители растут доходы высокодоходных групп, которых тарифы на услуги ЖКХ и транспорта не очень волнуют. А вот доходы низкодоходных групп остаются прежними, а расходы, наоборот, возрастают. Поэтому государство, чтобы не допускать излишних волнений среди низкодоходных слоев населения (которых у нас большинство), старается повышать тарифы на общественные услуги не слишком высокими темпами. И поскольку вследствие этой политики тарифы все еще не покрывают себестоимости производства, государство вынуждено их дотировать.

С учетом этих обстоятельств, порядок, по которому происходит установление тарифов на общественные услуги, выглядит следующим образом. Сначала производиться расчет, насколько надо повысить тариф, чтобы покрыть рост себестоимости производства той или иной услуги, вызванный ростом стоимости энергоносителей. Потом делается расчет, насколько надо повысить тариф, с учетом первого расчета, чтобы компании-производители услуг стали, как минимум, безубыточными. После этого определяется, насколько вырастут расходы домашних хозяйств при оплате этих услуг и как измениться их удельный вес в общем объеме расходов.

После подсчета дополнительных расходов определяется, насколько могут вырасти доходы низкодоходных групп. И если их доходы не увеличиваются, или увеличиваются очень слабо, то есть сами домохозяйства компенсировать рост тарифов не смогут, определяется, какую сумму должен выделить государственный бюджет, чтобы компенсировать это удорожание.

Понятно, что эти расчеты производятся несколько раз, пока не будет определен размер оптимального повышения тарифов. Однако каким бы не было повышение тарифа, его социальный результат всегда будет одним и тем же — отрицательным. Отрицательным, так как от услуг ЖКХ и транспорта отказаться невозможно, поэтому изменение стоимости этих услуг затрагивает все население страны.

Подводя итог, надо отметить, что два из трех факторов, влияющих на общий индекс российских цен, находятся вне воздействия регулирующих органов. Они не могут повлиять ни на цены на нефть и газ, ни на цены на сельскохозяйственное сырье. На тарифы на услуги они влиять, конечно, могут, но не путем контроля за динамикой стоимости основным компонентов издержек их производства, а выплачивая дотации производителям/потребителям. Если, конечно, у бюджетов всех уровней найдутся соответствующие финансовые ресурсы.

Поэтому, отвечая на вопрос, поставленный в начале статьи, можно ответить — да, может быть и 2%, но если только страны ОПЕК и природа будут к нам благосклонны.