Середина прошедшей недели ознаменовалась небольшой валютной паникой. Доллар США, уже на протяжении двух лет постоянно падающий по отношению к евро, внезапно изменил траекторию своего движения и стал отыгрывать назад. Мировые финансовые рынки заволновались и, вслед за евро, стали падать курсы ценных бумаг. Эта волна накрыла и Россию, курс доллара по отношению к рублю подскочил почти на десять копеек, а курсы корпоративных облигаций и акций синхронно упали. Что же вызвало разворот на валютных и фондовых рынках, которые уже привыкли к постоянному росту курсов ценных бумаг и евро к доллару?
В среду были опубликованы данные Министерства труда США, согласно которым цены на товары в стране начали расти значительно быстрее. Индекс потребительских цен в марте составил 0,5% против 0,3% в феврале, а в целом за первый квартал 2004 года индекс инфляции составил 5,4%. Для сравнения, за весь прошлый год индекс цен вырос только на 1,9%. Глядя на эти данные, аналитики всех финансовых компаний и банков сделали однозначный вывод, – экономика США перегрета. А раз так, то вскоре должны последовать остужающие меры Федеральной резервной системы, состоящие, в частности, в повышении процентных ставок.
И в ожидании этого повышения стали расти ставки финансовых рынков по всему белому свету. В частности, доходность американских государственных ценных бумаг достигла пятимесячного максимума – 4,47% в годовом исчислении, а индекс Доу-Джонса упал на 1,3%. Рост доходности на фондовых рынках в США стимулировал международных валютных спекулянтов перекладывать свои средства из активов, выраженных в евро, в активы, выраженные в долларах. Соответственно, спрос на доллары для проведения этих трансакций вырос, а за ростом спроса произошел рост курса американской валюты.
Таким образом, апрельский доклад министерства труда США подводит определенную черту под экономической политикой американской администрации, которая длилась более двух лет и состояла в основном в усиленной эмиссии долларов с целью стимулирования платежеспособного спроса.
Напомним, что стать на путь безудержной денежной эмиссии республиканская администрация США была вынуждена в результате кризисного обвала в конце 2001 года и последовавшей затем промышленной депрессии. Хотя официально и в просторечии денежную эмиссию именуют мерами «по стимулированию спроса» и по «ускорению экономического роста», наукообразная терминология не должна вводить в заблуждение.
Никакого экономического роста за денежной накачкой и не должно произойти. Впрыск денег в экономику производится с достаточно узкими целями – снизить процентные ставки по банковским кредитам, чтобы дать возможность промышленным корпорациям рефинансировать неликвидные запасы своей продукции под более низкий процент и тем самым хотя бы частично снизить бремя долговых обязательств. Заодно, конечно, происходит страхование ресурсной базы коммерческих банков – на тот случай, если клиенты испугаются их банкротства из-за дефолтов по корпоративным кредитам и захотят изъять свои депозиты, не дожидаясь этого печального момента.
При всем при этом денежная накачка не приводила к росту потребительских цен, что не могло не вызвать удивления, так как прирост денежного спроса в условиях промышленной стагнации должен приводить к инфляции. Но инфляции не было два года, и на это были веские причины.
Во-первых, сама кредитно-денежная накачка проводилась для того, чтобы удержать цены от падения и дать возможность корпорациям реализовать прибыль в полном объеме. Для этого им и были нужны дешевые кредиты, так как в условиях промышленного спада и роста безработицы скорость реализации существенно замедляется и потребность в кредитах возрастает.
Но, проводя политику «стабильных цен», монетарные власти США играли в очень опасную игру, так как, удерживая цены внутренних производителей от падения, они в то же время делали их продукцию неконкурентоспособной по сравнению с продукций иностранных конкурентов. Чем последние и не преминули воспользоваться, доведя отрицательное сальдо торгового баланса США почти до $600 млрд. Это, конечно, было негативным эффектом политики широкого денежного предложения. Кроме удержания внутренних цен от падения, монетарные власти США заодно рассчитывали на рост цен внешних - за счет падения курса доллара.
Доллар действительно опускался два года подряд, и хотя по всем правилам его падение должно было вызвать рост цен импортируемых товаров, этого не произошло. Уж больно привлекателен американский рынок для производителей всех стран мира, и они изо всех сил стараются на нем удержаться. Даже торгуя себе в убыток, то есть понижая цены своих товаров автоматически вслед за очередным повышением курсов своих национальных валют относительно доллара.
Поэтому решить задачу расчистки внутреннего рынка от избыточных товарных запасов, в том числе за счет искусственного удорожания импорта, Федеральной резервной системе США не удалось. Правда, кроме самих иностранных производителей, интервенционистской политике американского монетарного руководства изо всех сил сопротивлялись главные эмиссионные центры ведущих индустриальных держав.
Те активно скупали в свои валютные резервы почти все доллары, эмитированные резервной системой США. У Японии они достигли $806 млрд., Китая - $416 млрд., Тайваня - $226 млрд., у европейской валютной системы - $191 млрд., да и наш Центробанк не сидел сложа руки и увеличил валютные резервы на 50%, до $83 млрд. То есть основное экономическое оружие американцев повернулось против них самих. Стоило им только увеличить предложение долларов, как их тут же скупали центробанки стран-конкурентов, освобождая от них денежные рынки и заодно увеличивая денежное предложение в своих странах, стимулируя таким образом падение курсов своих валют относительно доллара.
Поэтому можно сказать, что бой за собственный рынок американские монетарные власти проиграли, и вторым признаком этого (первым был высокий уровень импорта) стала начавшаяся потребительская инфляция.
Вообще в рыночных экономиках инфляция является свидетельством «перегретости» экономического механизма. Денежный спрос постоянно растет, но производители никак не могут за ним угнаться и для баланса повышают цены. Но сейчас мировая экономика находится в таком состоянии, что о какой-либо перегретости говорить не приходится. В большинстве индустриально развитых стран - вялотекущая депрессия, конца-края которой не видно.
Поэтому инфляции из-за отставания предложения от спроса быть никак не может, а может быть только из-за того, что старые товарные запасы уже распроданы, а создания новых не происходит. И деньги, выпускаемые в обращение Федеральной резервной системой, в прежнем количестве уже не нужны. И рынки автоматически корректируют денежную политику монетарных властей, не дожидаясь, когда они сделают это сами, повысив, например, процентную ставку.
Если это повышение произойдет, то тогда на самом высоком уровне будет заявлено, что государство свою задачу выполнило, тяжесть кризисного падения производства спущена «на тормозах», и теперь экономическим агентам придется выбираться из трясины депрессии самостоятельно, рассчитывая только на свои деловые способности. Государство со своим регулированием больше ничем им помочь не сможет.
Россию этот факт коснется только отчасти, так как рост доходности на мировых финансовых рынках и последующий за ним отток капитала вряд ли произойдет в больших масштабах. Пока будет длиться коррекция процентных ставок в США и Европе и, соответственно, коррекция курсов евро и доллара, спекулянты будут гонять «горячие деньги» между мировыми биржами, но после того, как все устаканится, на биржах снова установиться тишь да гладь. Характерным примером того, что средние внешние условия для России остаются неизменными, является как раз поведение двух основных валют. Курс доллара вырос, но одновременно упал курс евро. То есть эффективный валютный курс остался практически прежним. А вот если бы дела у нас пошли плохо, то тогда обе этим валюты вышли в минус.
Во всей этой валютно-курсовой ситуации не может не вызвать восхищение стойкость европейского Центробанка. Уж как его пытались продавить разного рода политики на девальвацию евро, но Банк стоял, как скала. И, как оказалось, не зря. Проявив немного терпения, он дождался момента, когда девальвационная политика Федеральной резервной системы стала производить отравленные плоды, то есть внутреннюю инфляцию, и тогда рост потребительских цен вызвал автоматическую ревальвацию доллара относительно евро. И курсовой паритет начал восстанавливаться сам, без вмешательства регулирующих органов. Вот как подчас работает принцип недеяния.
