Закон «Об электроэнергетике» наконец-то прошел второе чтение в Государственной Думе. За его принятие проголосовали 260 депутатов, против v 159, то есть закон был принят с перевесом в целых 34 голоса по сравнению с необходимым минимумом для его прохождения. Это по-своему странно для одного из наиболее скандальных законопроектов последних лет. Принятие этого документа, внесенного в Думу около года назад, почти всеми наблюдателями прогнозировалось не ранее 2005 года v после того, как пройдут парламентские и президентские выборы, поскольку предполагалось, что после вступления его в действие ныне действующая система единого энергоснабжения страны, созданная еще в советские времена, чуть ли не прекратит свое существование, а взамен мы получим только мрак и хаос на всем постсоветском пространстве. Тем не менее депутаты не испугались грядущего электрического апокалипсиса накануне народного волеизъявления и одним махом приняли сразу шесть законопроектов, входящих в «энергетический законопроект».
Смелость представителей народа хорошо понимаешь после того, как, абстрагировавшись от политических гаданий, опускаешься на уровень текстов. Их либеральный дух загнан в клетку государственного регулирования так надежно и старательно, что сразу становится спокойно за будущее нашей энергосистемы и народных депутатов. Они и дальше будут функционировать в штатном (сегодняшнем) режиме.
Отметим два существенных момента энергетического пакета, которые сразу бросаются в глаза. Во-первых, государство сохраняет достаточно жесткий контроль за ценами, причем как в переходный период, длительность которого определяется Правительством РФ, так и во времена «свободного» электрорынка. В переходный период регулирование проводиться директивными методами v установлением предельных цен, тарифов и наценок для всех участников энергетического хозяйства. А после его окончания v использованием резервных энергомощностей в каждом регионе, с помощью которых может быть ликвидирован практически любой дефицит электроэнергии и любой скачок цен на нее.
Сохранение этих резервных мощностей у государства и является вторым существенным моментом принятых законопроектов. В принципе, почти любое государство имеет резервы, в том числе и энергетические. Другое дело, в какой форме они существуют. Если, например, госорганы арендуют энергоблок (или электростанцию целиком) у той или иной частной электрокомпании, то отношения собственности не меняются. Электростанции как были частными, так ими и остаются, а государство является только одним из рыночных пользователей, пусть и привилегированным. Но если ради благой цели поддержания свободы конкуренции самые крупные электростанции, производящие львиную долю электричества v атомные и гидроэнергетические, остаются в руках государства, то даже о регулировании рынка можно говорить с большой натяжкой. Скорее речь может идти о новых правилах функционирования государственного энергетического сектора, к которому для некоторого разнообразия добавят некоторое количество частных компаний, не слишком заметных в тени государственного гиганта.
А если учесть еще один немаловажный аспект закона v норму о государственной собственности на 75% акций единой национальной электрической сети (по которой, собственно, и будет двигаться электроэнергия от производителя к потребителю), то становиться очевидным, что говорить о рынке в электроэнергетике невозможно. Хорош рынок, в котором большая часть генерирующих мощностей и все передающие сети находятся у одного собственника!
Конечно, частный капитал не будет полностью отключен от нового энергохозяйства. Ему дозволяется, например, строить свои сети, которые в обязательном порядке должны подключаться к магистральным, чтобы затем выделялись ресурсы общей сети для транспортировки электричества, произведенного на собственных станциях. Но вот строительство магистральных сетей остается
Так что, несмотря на декларируемые свободы, сферой приложения частного капитала в электроэнергетике будут замкнутые энергохозяйства, размещенные там, где находятся основные предприятия потенциальных претендентов на приватизацию энергетических мощностей v нефтяных, газовых и угольных компаний. Им надо иметь гарантированный сбыт своей продукции и не менее гарантированное поступление электроэнергии. И где менее значима такая неудобная группа потребителей, как население и бытовой сектор. Естественно, при таких условиях свободные цены оказываются фикцией, так как частный производитель электроэнергии одновременно является и ее крупным потребителем.
Влияние государства укрепляется не только по горизонтали v производительvпотребитель, но и по вертикали v центрvпериферия. Влияние местных органов власти на энергохозяйство сужается до минимума, несмотря опять же на декларируемое расширение самостоятельности в принятии хозяйственных решений. Например, чего только стоит пассаж из статьи 20 законопроекта «Об электроэнергетике» (описывающей полномочия исполнительных органов различных уровней): органы исполнительной власти субъектов Федерации осуществляют «установление тарифов на тепловую энергию, за исключением тарифов на тепловую энергию, производимую электростанциями, осуществляющими комбинированную выработку электрической и тепловой энергии». Надо понимать, что электростанции, «осуществляющие комбинированную выработку электрической и тепловой энергии» v это так называемые ТЭЦ, чьи трубы высятся чуть ли не в каждом российском городе. И которые являются органической частью местного хозяйства v производят пар, горячую воду и электричество в первую очередь для коммунальных служб городов, где они расположены, а также для предприятий промышленности и транспорта, действующих на тех же территориях. То есть это вполне местные производства, работающие исключительно на местный рынок. И вот теперь, по новым правилам, цены на теплоэнергию, которую и продать-то можно только в радиусе 10v15 километров от ТЭЦ, будут регулировать из федерального центра.
Резюмируя, можно сказать, что рассматриваемый пакет законопроектов направлен не на то, чтобы превратить государственный энергетический сектор экономики России в рыночный, а на то, чтобы повысить эффективность функционирования этого самого госсектора. И метод для этого применяется очень простой и хорошо себя зарекомендовавший во многих странах мира: из государственного сектора выделяется несколько производств, приватизируется, а потом их деятельность является индикатором для оценки деятельности государственных компаний. И у центральных органов власти всегда будет прекрасная возможность ткнуть носом какого-нибудь директора периферийной электростанции в факт отставания вверенного ему объекта от такого же частного. Без всякой возможности для него оправдаться ссылками на «общую тяжелую ситуацию в отрасли».
