Сегодня ожидается сообщение Минэкономразвития «Основные показатели социально-экономического развития России за первое полугодие 2004 года». Тема не очень интересная, так как хозяйственный год в России еще очень далек от завершения и состояние дел в двух влиятельных секторах экономики – сельском хозяйстве и строительстве – совершенно не ясно. Тем не менее, кое-какие особенности полугодовая отчетность может высветить, особенно те, которые связаны с участием России в международном разделении труда.
Статистику, наверное, нынче положено сопровождать бурными продолжительными аплодисментами, тем более что экономическому блоку правительства есть чем гордиться – за первое полугодие ВВП вырос более чем на 7 процентов, в том числе благодаря восстановлению роста промышленной продукции, который, как мы помним, по весне практически сошел на нет.
Правда, торжество будет не совсем полным, потому что правительство, как обычно, оперирует не совсем корректными статистическими данными, и сравнивает текущее полугодие с аналогичным периодом прошлого года. А не с прошлым месяцем или кварталом, которые как-то ближе и поэтому понятнее.
Если сравнение проводить «по правилам», то официальным представителям хвастаться будет нечем: за первый квартал промышленное производство вообще не выросло, а во втором квартале (по сравнению с первым) подтянулось на 2.8%. Что сильно отличается от афишируемых отчетных данных и больше похоже на вялотекущую стагнацию, чем на бурный экономический рост.
Плохая динамика сводных показателей подтверждается данными по ключевым отраслям. Так, прирост производства электроэнергии за полугодие составил только 1,5%, которых явно недостаточно, чтобы наш ВВП подрос сразу на 7%. А производство проката черных металлов, несмотря на весь шум и треск вокруг отрасли, повысилось на 4,8%. Правда, нефтянники выдали очередной рекорд, увеличив добычу на 10%. Но производство нефти, которая экспортируется, и производство электроэнергии, которая не экспортируется, - это две разные истории, каждая из которых по-своему влияет на наше экономическое развитие.
Само по себе увеличение нефтедобычи – это, конечно, благо, хотя бы потому, что с ростом выпуска снижаются издержки на одну тонну топлива, что улучшает конкурентную позицию российских нефтяных компаний в их нелегкой борьбе с производителями Аравийского полуострова. Но, к сожалению, одним экспортом влияние нефтяного комплекса на экономику России и ограничивается. Причем, влияние это многими оценивается неоднозначно.
С одной стороны, рост добычи и экспорта – это рост налоговых доходов бюджета, что дает возможность в срок платить по внешнему долгу и финансировать, пусть и очень скудно, государственный сектор. Но с другой стороны, рост добычи и экспорта нефти – это неиссякаемый поток валютной выручки, которая используется для оплаты не менее постоянно растущего импорта.
Кстати, если у нас что и растет бешеными темпами, так это внешнеторговый оборот. Вот, где при оценке ситуации не надо заниматься ловлей блох: за прошлый год экспорт вырос на 27%, импорт – на 24%, а за январь-май текущего года рост составил 25% и 23% соответственно. Но количественный рост, к сожалению, пока не приводит к качественным сдвигам. Мы как экспортируем сырье и материалы, так и продолжаем это делать, безо всякой надежды получить хоть какую-нибудь долю на мировом рынке товаров с высокой степенью обработки.
Зато наши иностранные торговые партнеры зря времени не теряют и наводняют рынок России все новыми и новыми изделиями, терроризируя слабо сопротивляющихся российских товаропроизводителей.
Из приведенных выше цифр понятно, что рост наш носит экспортно-ориентированный характер и поэтому полностью зависит от мировой конъюнктуры. Она пока к нам благоволит и позволяет увеличивать потребление за счет роста импорта. Но стоит конъюнктуре поменяться, как потребление быстренько усохнет - заодно с импортом.
Для объективности надо отметить, что кроме негативного эффекта, рост импорта может принести и положительные результаты.
Во-первых, за счет импорта оборудования можно обновить производственную базупромышленности и повысить ее экономический потенциал. Во-вторых, после того, как рост импорта тех или иных товаров достигнет определенной величины, фирмы-производители могут начинать переносить производство непосредственно в Россию. И в-третьих, увеличение ввоза товаров иностранного происхождения может привести, как это не странно, к росту внутреннего производства.
Например, рост ввоза автомобильной техники, если не приведет к снижению внутрироссийского производства, обязательно увеличит автомобильный парк и стимулирует внутренний спрос на бензин и дизельное топливо (до тех пор, пока хвататет дорог). И этот дополнительный спрос должен привести (при прочих равных условиях) к увеличению добычи и переработки нефти. При этом компаниям-производителям не нужно будет бороться за иностранные рынки сбыта и тратиться на строительство новых ниток экспортных трубопроводов.
Таким может быть один из сценариев нашего экономического роста, не требующий больших усилий от государства. И на предстоящей пресс-конференции представителей МЭРТа было бы интересно услышать именно ответ на вопрос, какой конкретно сценарий у нас сейчас реализуется, а не просматривать очередное представление, напоминающее игры в числа.
