Кажется, пессимистический прогноз Председателя Федеральной Резервной Системы США Алана Гринспена начинает сбываться: цены на нефть успешно зацепились за уровень 50 долларов за баррель и продолжают на нем болтаться. Скорее всего, как считает Председатель ФРС, это всерьез и надолго. А раз так, то тогда нам всем придется готовиться к серьезной перестройке структуры мировой экономики, которая, безусловно, затронет и российский хозяйственный комплекс.
Безудержный рост цен на нефть, начавшийся еще в 2002 году носит далеко не однозначный характер, как это может показаться на первый взгляд. Мы все прекрасно знаем, что рост мировых цен на черное золото позволил решить массу проблем российской экономики – четкое и своевременное исполнение международных обязательств, накопление больших валютных резервов, расширение импорта, расширение внутреннего кредитования, быстрый рост производства в нефтяной промышленности и сопряженными с ней отраслями.
И на фоне этого – рост доходов экономически активного населения. Таковы положительные итоги высокой экономической коньюнктуры. Но есть и отрицательные, которые пока не очень видны, но очень скоро дадут себя знать во всю силу, если председатель ФРС окажется хорошим прогнозистом. Пока мы сталкиваемся только с одним видимым эффектом удорожания нефти – ростом цен на моторное топливо. Причем рост цен на бензин нивелируется тем обстоятельством, что его покупатели – люди, в общем, не бедные, и могут себе позволить заливать полный бак постоянно дорожающего горючего, так как их доходы растут с не меньшим темпом. Но вот у остальных потребителей дела в скором времени могут существенно ухудшиться.
Неделю назад мы подводили итоги уходящего сельскохозяйственного года, который был для России достаточно удачным. Но такое может больше и не повториться, так как цены на тоже моторное топливо могут стать недоступными для большинства сельхозпредприятий, и они будут вынуждены из экономии существенно сократить посевы. Но это еще не все. Одновременно с ростом цен на топливо могут существенно подорожать удобрения, которые производятся из природного газа. Поэтому, наряду с сокращением посевных площадей нас может ожидать ухудшение их химической обработки, а это тоже скажется на урожайности и, как следствие, продовольственной обеспеченности страны.
Поскольку применение нефтепродуктов достаточно широкое, так как они используются не только как топливо и смазочные масла, но и как сырье для нефтехимической промышленности, то одним сельским хозяйством сокращение производство не ограничиться. Та же участь ждет и производство пластмасс и изделий из них. Но все эти отдельные отраслевые неприятности, которые, в принципе, можно как-то пережить, покажутся мелочью по сравнению с предстоящим ростом цен на электроэнергию. Поскольку в России 2/3 электричества производиться на тепловых станциях, использующих в качестве топлива газ, то его подорожание, вслед за нефтью, вызовет и рост электроэнергии. Который ударит и по домашним хозяйствам, и по производственному сектору.
Но это проблемы внутреннего плана, на которые уже накладываются внешние. Избыточное предложение валютной выручки пробивает все защитные сооружения Центрального банка РФ, который, кажется, уже четко зафиксировал обменный курс рубля к доллару на одном уровне. Без всякой надежды его понижения, не смотря на все банковские кризисы и усилившийся отток капиталов за границу. Но стабильность курса при росте внутренних цен автоматически приводит к расширению импорта, который начинает конкурировать с отечественными изделиями все энергичней и энергичней. В следствие чего сфера деятельности российской промышленности и сельского хозяйства продолжит сужаться.
Таким образом, улучшение финансового положения страны в следствие подорожания нефти влечет за собой ухудшение дел в производственном секторе. И если ему, чтобы выжить, придется повышать цены на производимые товары, то тогда эффект дополнительных доходов, получаемых от реализации нефтяной ренты на мировых рынках, окажется съеден ростом внутренних цен.
Экономика России, как оказалось, живет на поле с тремя секциями, границы между которыми устанавливаются нефтяными ценами. При уровне цен до $15 за баррель наше положение очень плохое. В интервале от $15/баррель до $25/баррель положение устойчиво хорошее. Ну а при ценах свыше $25/баррель у экономики начинается перегрев. Гипертрофированный рост доходов порождает иллюзию хорошей жизни и расширяет покупательский спрос сверх всякой меры, провоцируя рост цен, а не рост производства. Хозяйство попадает в замкнутый круг, выбраться из которого будет очень нелегко, так как механизм роста мировых цен находятся вне нашего контроля. В тоже время адекватной экономической политики, которая смогла бы смягчить негативные последствия сверхвысоких цен у нас не проводиться. И это понятно, так как до сих пор России приходилось противостоять разным там бедам и напастям, а вот отбиваться от хорошей жизни опыта не было. Так как нее было и самой этой хорошей жизни.
Естественно, что сейчас, пытаясь как-то реагировать на внезапно привалившее счастье, разные уровни государственной власти делают судорожные движения, имитирующие глубокое понимание специфики очередного кризиса. Но набор действий здесь не будет слишком богатым по уже приводившейся причине.
Скорее всего, пытаясь сдержать рост цен на нефтепродукты, региональные власти станут применять ограничения на рост цен или рентабельность продаж топлива, федеральные власти, поиграв с экспортными таможенными пошлинами, могут вернуться к старой практике балансовых заданий по поставке нефтепродуктов для важнейших отраслей народного хозяйства. Или даже вернуться к давно похороненной идее создания государственного топливного резерва.
В свое время, чуть более трех лет тому назад, эта идея широко обсуждалась во всех заинтересованных инстанциях, так как резкое падение мировых цен на нефть после 11 сентября спровоцировало микрокризис в мировой и российской нефтяной промышленности. Все стали говорить, что 98-ой год опять возвращается, и в качестве меры спасения от грядущих бед стали предлагать государству скупать часть добываемой нефти в резерв, что бы не сокращать добычу в зимние месяцы. Когда это сокращение чревато полной потерей нефтеносных скважин. Но тогда ситуация выправилась сама, и об этой идее забыли. А зря, так как скупленная по дешевке нефть могла бы если и не удержать рост мировых цен на нее, то хотя бы дать бюджету возможность заработать на ней кое-какие деньги. Сейчас же говорить о создании нефтяного резерва смысла все равно нет, так как скупать нефть или нефтепродукты в резерв по таким ценам – это такое разорение, что его даже представить себе невозможно.
Но на самом деле все эти потуги ситуацию изменить не смогут. Так же, как и попытки увеличить поставки нефти на мировой рынок. На Россию приходиться, в лучшем случае, до 10% мирового экспорта, и повлиять на цены даже путем резкого увеличения экспорта она не сможет. Впрочем, быстро нарастить экспорт тоже не получиться, потому что уже имеющиеся нефтепроводы забиты под завязку, а строительство новых требует много времени.
Таким образом, никаких очевидных решений проблемы высоких нефтяных цен пока не просматривается. Сейчас даже трудно сказать, какое это решение будет – валютно-финансовое или технологическое. Мы даже можем предположить, что пытаясь спастись он непрерывно дорожающих энергоносителей некоторые хозяйственные единицы начнут обращаться к нетрадиционным, вернее, очень традиционным видам топлива – жилые дома отапливать дровами и торфом, а на общественный транспорт ставить газогенераторные установки. Или широко развивать подземную газификацию угля наравне с использованием этилового спирта в качестве топлива для личного автотранспорта.
В общем, приближающиеся "трудные времена", как всегда, дадут выход народной смекалке и сообразительности, с помощью которых не раз преодолевались разного рода кризисы, приходившие к нам с Запада. Да на Западе из кризиса цен на электроносители обычно выбираются масштабным техническим перевооружением экономики.
